Пьяное судно (Рембо/Бобров)
| Пьяное судно , пер. Сергей Павлович Бобров |
| Язык оригинала: французский. Название в оригинале: Le Bateau ivre. — Стихотворение из книги Poésies (1870 — 1871). |
Когда спускался я в Реках невозмутимых,
Тянувшие меня исчезли бурлаки:
Их Краснокожие схватили недвижимых
И пригвоздили всех нагих к краям доски.
5 Беспечно нёсся я, о них не вспоминая,
О перевозчиках пшеницы и сукна.
Их хохот кончился, и мне, легко взлетая,
Бежать куда хотел позволила волна.
В сердитой толчее разгневанных отливов,
10 Я как дитя порой лучистый и глухой,
Летел! но оторвись и остров от проливов,
И он бы не прошёл через Мальштрём такой.
И шторм благословил морские мне тревоги
Я пробкой танцевал средь бешеных зыбей
15 Бродяга, проходил безумные дороги
Все десять злых ночей под жутью фонарей.
Нежнее чем плодов ребёнку сок златистый
Проникла в чёрный трюм зелёная река
И смыла рвоты след и винный след нечистый
20 И сорвала мой руль с железного крюка.
И с этих пор один я плаваю в поэме
Морей напитанных звездaми, — лёт времен
Зеленый свет повис, где под волнами всеми
Утопленник встаёт задумчивый как сон.
25 Сжигая синеву ритмично-замедлённо,
Под страшным блеском дня неимоверный бред
Сильней абсентов всех и лиры сладкозвонной
Любовной горечи льет рыжеватый свет!
Я видел небеса пробитые тайфоном,
30 Бурунов алчный бег и ход морской травы,
Рассветы — голуби — одним подъяты стоном,
И видел я порой, о чем лишь знали вы.
Я видел солнца лик в мистическом безумьи
И фиолетовый ложился вкруг ковёр.
35 Актёры древние, поникшие в раздумьи, —
В ознобе ледяном бросали волны взор.
Зелёной ночью я мечтал о лунном снеге
И о лобзаниях рыдающих зыбей
О соках сладостных, о их медвяной неге,
40 О фосфорическом сиянии морей.
И долгих месяцев урон и истерию
И страшный зыби штурм на ряд подводных скал
И лучезарные затем шаги Марии,
И черный Океан пред ней бы замолчал!
45 Покинул, знаете ль, — безвестные Флориды,
Где с орхидеями горят зрачки пантер,
Где радуги; лучи, громадного боллида,
Уздой протянуты из неизвесных сфер.
Приливы видел я и верши иль озера,
50 В чьих тростниках сопит и спит Левиафан;
И вод больших обвал средь чёрного затора
И страшный водопад, низвергшийся в туман.
И солнц серебряных под ледником печали
Сполохи долгие в покинутых водaх
55 Где страшных змей клопы до рёбер оглодали
Меж сросшихся дерев в томительных ночах.
Хотел бы показать я детям эти блески,
Дельфинов золотых, морских поющих рыб.
Неизреченный ветр ласкал рукою резкой
60 Меня качавших волн танцующий изгиб.
Порой измучены и полюсами злыми
И токами, моря, качавшие мой сон
Бросали мне цветы и желтых рыбок с ними
И долго я стоял, коленопреклонён.
65 И птицы, крикуны, с невзрачными глазами
Кричали надо мной, роняя свой помёт, —
Я грёб без устали, покуда под бортами
Утопленник сходил уснуть в подводный грот.
Корабль, затерянный меж трав уснувших моря,
70 И ветром брошенный средь воздуха полей,
Кому не возмутить спокойствие в просторе
И бриги-призраки бушующих морей,
Льнут фиолетовым туманы силуэтом
И я, пробивший твердь, как стену в забытьи
75 Шербеты гнойные несущий всем поэтам,
Сопливую зарю, и солнца лишаи,
Я электрических отпугивая скатов
Летевший как доска среди морских коньков
Когда дубиною Июли средь раскатов
80 Бросали синеву в воронки городов.
И вздохи слышавший за много, много милей
Гиппопотамов я, Мальштрёма стон средь шхер
И трепетавший их среди небесных крылий
Европы жалко мне и старенький бруствeр.
85 Упился сладостью архипелагов звездных
Где небеса в бреду — открыты для гребца —
Не в этих ли ночах ты спишь в глубоких безднах,
Гоняя птиц златых, о, злая мощь конца?
Но слишком плакал я. Все солнца — как каменья,
90 Рассветы душу жгут, и горек лунный страх.
И трюм любовное раздуло опьяненье.
О, как мой киль мой трещит! Как я лечу в волнах!
Европы жажду я, о — это слабость: — волны
Где в беснованиях и мраке изнемог
95 На корточки присел ребёнок, грусти полный, —
Корабль настигнутый как майский мотылек.
Я больше не могу тонуть в томленьях моря,
И бороздить моря для хлопка продавцов
Ни пламень проходить с надменностью во взоре
100 Парить под взглядами ужасными судов!
1871. Перевод: 1910
Примечания
«Насколько мне известно, до сих пор остаётся не издан действительно первый полный русский перевод того же стихотворения, выполненный С. П. Бобровым (1889—1971) ещё в 1910 году; тогда Бобров подписывался «Мар Иолэн», перевод его озаглавлен «Пьяное судно» и хранится в фонде Боброва в РГАЛИ».
