Борис Леонидович Пастернак:
1.
А по чем я отличу
Вашего дружка?
Плащ паломника на нем,
Странника клюка.
Помер, леди, помер он,
Помер, только слег.
В головах зеленый дрок,
Камушек у ног.
Белый саван, белых роз
Деревцо в цвету,
И лицо поднять от слез
Мне невмоготу.
2.
С рассвета в Валентинов день
Я проберусь к дверям
И у окна согласье дам
Быть Валентиной вам.
Он встал, оделся, отпер дверь,
И та, что в дверь вошла,
Уже не девушкой ушла
Из этого угла.
(перевод двух следующих строф отсутствует)
3.
Без крышки гроб его несли,
Скок-скок со всех ног,
Ручьями слезы в гроб текли,
Прощай, мой голубок!
А вы подхватывайте:
«Скок в яму, скок со дна,
не сломай веретена.
Крутись, крутись, прялица,
пока не развалится»,
Это вор-ключник, увезший хозяйскую дочь,
4.
Вот розмарин — это для памятливости:
возьмите, дружок, и помните.
А это анютины глазки:
это чтоб думать.
Вот вам укроп,
вот водосбор.
Вот рута.
Вот несколько стебельков для меня.
Ее можно также звать богородицыной травой.
В отличие от моей,
носите свою как-нибудь по-другому.
Вот ромашка.
Я было хотела дать вам фиалок,
но все они завяли, когда умер мой отец.
Говорят, у него был легкий конец.
5.
Но Робин родной мой — вся радость моя.
6.
Неужто он не придет?
Неужто он не придет?
Нет, помер он
И погребен,
И за тобой черед.
А были снежной белизны
Его седин волнистых льны.
Но помер он,
И вот
За упокой его души
Молиться мы должны.
И за все души христианские, господи, помилуй! —
Ну, храни вас бог.
| 1940—1950-е
|
William Shakespeare:
1.
How should I your true love know
From another one?
By his cockle hat and staff,
And his sandal shoon.
He is dead and gone, lady,
He is dead and gone;
At his head a grass-green turf;
At his heels a stone.
White his shroud as the mountain snow,—
Larded with ’sweet flower;
Which bewept to the grave did not go
With true-love showers.
2.
To-morrow is Saint Valentine’s day,
All in the morning betime,
And I a maid at your window,
To be your Valentine:
Then up he rose, and donn’d his clothes,
And dupp’d the chamber door;
Let in the maid, that out a maid
Never departed more.
By Gis and by Saint Charity,
Alack, and fie for shame!
Young men will do ’t, if they come to ’t;
By Cock [the Lord] they are to blame.
Quoth she, before you tumbled me,
You promis’d me to wed:
So would I ha’ done, by yonder sun,
An thou hadst not come to my bed.
3.
They bore him barefac’d on the bier
Hey non nonny, nonny, hey nonny;
And in his grave rain’d many a tear;—
Fare you well, my dove!
You must sing, a-down a-down,
And you call him a-down-a.
O how the wheel becomes it!
It is the false steward
that stole his master’s daughter.
4.
There’s rosemary, that’s for remembrance;
pray, love, remember:
and there is pansies,
that’s for thoughts.
There’s fennel for you,
and columbines;
there’s rue for you;
and here’s some for me;
we may call it herb of grace o’ Sundays.
O! you must wear your rue with a difference.
There’s a daisy;
I would give you some violets,
but they withered all when my father died.
They say he made a good end,—
5.
For bonny sweet Robin is all my joy.
6.
And will he not come again?
And will he not come again?
No, no, he is dead;
Go to thy death-bed,
He never will come again.
His beard was as white as snow
All flaxen was his poll,
He is gone, he is gone,
And we cast away moan:
God ha’ mercy on his soul!
And of all Christian souls!
I pray God. God be wi’ ye!
| between 1599 & 1602
|
