- Восьмистишия. - Восьмистишия - Дуновения - воСемь восьмистиший (обрывок цепочки) - Спящий корабль (обрывок цепочки) - Новый год на Лионском вокзале
- Стихи. - Из цикла «разногласия с моим дядей» - Из цикла «симфонический словарь современности» - ABC зауми - «Эхолот смеха»: ироническая поэзия, формализм
- Стихи. - Из цикла «почти что песни» - Из цикла «еще более раннее» - Поэмы - Северные вокзалы
- Стихи. - Стихи 2015-2016 - Стихи 2019-2020 - Стихи 2022 - Медиумическое письмо (философемы)
- Стихи. - Верлибры - vibrato contextuel - «Пустотная» поэзия (2020-2021) - Стихи 2023-2024
(обрывок цепочки)
[люди]
[песня плотника/брюсов]
[ребус О]
[ребус улитки]
[упрек]
[октава]
[ребус гавани]
[песня чибиса]
|
Необязательное приложение:
Восемь тезисов и восемь обрывков
fragm. I.
Восемь тезисов
1. Статус произведения
Произведение искусства может находиться на разных стадиях осуществленности, оно может закончиться, едва начавшись, или, будучи почти доведенным до конца, оно может быть брошено на заключительном этапе, на полуслове. Оно может строиться в соответствии с замыслом, хотя и это не обязательно: иногда замысел в нем отсутствует. Понятия «эстетическая школа», «традиция», «технология» вызывают смещение произведения в сферу того, что по-французски определяется как artisanat, ремесленничество. То есть творческое оттачивание неизведанности заменяется комбинаторикой, манипулирующей строго заданными и освоенными элементами. В некоторых случаях произведение обладает критерием сделанности, законченности, но отнюдь не всякая сделанная вещь является произведением.
2. Критерий недостоверности
Мистик и субъективист убеждают нас в том, что никаких кинофильмов, картин, книг, да и вообще явлений реальности просто нет вне процесса их восприятия. Соответственно, нет и критериев, никаких обобщений за пределами индивидуальной рецепции, с которой как начинается, так и заканчивается про-из-ведение. Не в этом ли сущность рецепт-арта? Не в том ли, что так называемый институт рецепции — вкупе с музеем, выставкой, издательством, меценатством и прочими чудачествами — это всего лишь формальная надстройка, призванная выхолащивать чистоту восприятия?
Вопрос в том, следует ли вообще припечатывать к лику реальности маску про-из-ведения. Вопрос в том, что любое искусство, до каких бы потрясающих глубин всеохватности оно ни доходило, всё равно останется ослиным хвостиком, привязанным как-то сбоку, с припёку к онтологической проблематике. Сам феномен искусства, с множеством плоящихся монокуляров, по сути, является уникальным критерием недостоверности происходящего. Осип Брик к подобному умозаключению поднялся по казарменной лестнице, так и не сумев сформулировать, для чего, во имя чего и от чего, собственно, следует отказаться. Шопенгауэр перед ним — как слон перед кузнечиком: намотал на хобот волю к жизни, ни больше, ни меньше. Но не следует забывать и о том, что за полтора тысячелетия до всех этих батрахомиомахий восточные отцы-пустынники все эти вопросы молчаливо разложили по полочкам.
3. Зеркало
Записки для памяти, производимые в ситуации хронической неорганизованности писательского труда, превращаются в выписки из анамнеза чужого беспамятства. В потемневшей амальгаме Даниил Хармс перемигивается с Морисом Бланшо. Долгота мысли произвольная, широта на карте не обозначена. Или, наоборот, долгота рассуждения отмечена крестиком, а тип широты еще не исследован. Итак, где же связь между поступком и мыслью?
4. Внутренний наблюдатель
Привычка жить не своей жизнью складывается незаметно. В какой-то момент начинаешь видеть себя со стороны. Речь внутреннего наблюдателя изобилует «дихотомиями» — изречениями, заметками, замечаниями, сдвоенными строфами, фрагментами никчемных мистификаций. Бреясь перед зеркалом в ванной, стараешься поменьше смотреть на субъекта, расположившегося по ту сторону амальгамы. Он комментирует поступки человека, живущего не своей жизнью выдержками из карманного словаря, он использует его биографию в качестве материала для невероятных историй.
5. Абзац и Иература
(абзац) Профессионал-подводник нипочем не полезет на дно, не запасшись сигнальным шнуром. Должен же кто-то вытянуть водолаза на поверхность, поднести ему нашатырного спирта и сочувственно пробормотать: «Да-а… Абзац». Это только мыслители да словотворцы способны тонуть во внутренних волокнах речи, игнорируя принцип обратной связи.
(иература) В своих историях внутренний наблюдатель никак не может отказаться от слова «литература». Возмечтав уподобиться великому селекционеру Менделю, он скрещивает понятия «литература» и «иерархия», получая в итоге нечто среднее. Вслед за Григорием Сковородой он ополчается против несовершенства тварного мира, на свой манер порицая «сволочь, сплошь, плоть и плетки». Он отказывается от реалистической речи для того чтобы гнев его не задевал конкретных вещей и субъектов, но тем не менее слова его по-прежнему адресуются бестолковым любителям жареного да тунеядствующим эстетам.
6. Ксерокс
По современным культурным условиям провинциализма как такового, казалось бы, быть не должно, а он есть. В контексте скоростей обмена информацией цветаевское сетование — «Расстояния, версты, мили / Нас расставили, рассадили» — кажется бессмысленным. Глобализация культурного поля, не знающего территориальных барьеров, по логике вещей должна бы приводить к унификации и повсеместной столичности высшей пробы. Однако же ксерокс наряду, скажем, с сохой и другими орудиями крестьянского труда все еще не сдан в музей.
7. Облако как объект и субъект амнезии
«Эти огромные гнезда, застрявшие там и сям в заиндевелых прутьях деревьев… Они наводят на мысль о провалах в памяти». «Гайдамацкие шапки для неба, которые, будучи перевернутыми кверху дном, иллюстрируют аналогию: абсолютное небо — абсолютное беспамятство». Ты улыбнулась: «Шапки? Иллюстрируют? Не может быть! Посмотри-ка, когда будет съезд на автотрассу N6».
8. Почему творчество не есть искусство
Творчество не есть искусство точно так же, как и литература не есть иерархия.
В творчестве сущность сказанного не зависит от куска хлеба.
В искусстве же кусок хлеба придает самовыражению и форму, и содержание.
То есть, в первом случае магнитные токи исходят из воздуха, а во втором, всё-таки, из желудка.
fragm. II.
Восемь обрывков
…содействие некоторому высказыванию, о содержании которого мы можем только догадываться.
…будучи сформулированным и окончательно оформленным, высказывание это, к сожалению, обречено на утрату большей части своей притягательности.
…и тем не менее, жажда подлинности побуждает нас к исследованиям, внешне не имеющим ни формы, ни направления, ни цели.
…как обязательное приложение к моменту ознакомления с текстом возникает тезис о том, что отныне и до века он уже не будет являться носителем исходного смысла.
…следует заключить договор о том, чтобы считать эти тексты неизменными. В противном случае остаётся довольствоваться радостью проникновения в закрытые тексты, при том что радость сия обретается далеко за пределами рассудка.
…как могло бы что-либо вообще существовать, если бы первозданные сочетания слов проникали в наше нутро только через оптику глазного хрусталика или через ушные раковины?
…но ведь можно предположить, что слова эти уже произносились неоднократно, что они произносятся в десятый, в сотый раз, как заученные формулы.
…может быть, наука занимается исключительно процессами отвлечения смысла от сущности? Волей-неволей приходится закрывать глаза на и то, что за пределами рациональности происходит, в принципе, то же самое: перекодировка невыразимого содержания, о котором можно только догадываться.
Примечания
Copyright © Михаил Богатырев
|
Данное произведение является собственностью своего правообладателя и представлено здесь исключительно в ознакомительных целях. Если правообладатель не согласен с публикацией, она будет удалена по первому требованию. / This work belongs to its legal owner and presented here for informational purposes only. If the owner does not agree with the publication, it will be removed upon request. |
