Божественная комедия/Чистилище/Песнь IX
| ← Песнь VIII | Божественная комедия/Чистилище/Песнь IX , пер. Михаил Леонидович Лозинский (1886—1955) |
Песнь X → |
| Язык оригинала: итальянский. Название в оригинале: "Divina Commedia"/"Purgatorio". — Дата создания: 1307—1321 (перевод), опубл.: 1472 (перевод). Источник: lib.ru • Долина земных властителей (окончание).— Сон Данте.— Врата Чистилища. |
1 Наложница старинного Тифона
Взошла белеть на утренний помост,
Забыв объятья друга, и корона
4 На ней сияла из лучистых звёзд,
С холодным зверем сходная чертами,
Который бьёт нас, изгибая хвост;
7 И ночь означила двумя шагами
В том месте, где мы были, свой подъём,
И даже третий поникал крылами,
10 Когда, с Адамом в существе своём,
Я на траву склонился, засыпая,
Там, где мы все сидели впятером.
13 В тот час, когда поёт, зарю встречая,
Касатка, и напев её тосклив,
Как будто скорбь ей памятна былая,
16 И разум наш, себя освободив
От дум и сбросив тленные покровы,
Бывает как бы веще прозорлив,
19 Мне снилось — надо мной орёл суровый
Навис, одетый в золотистый цвет,
Распластанный и ринуться готовый,
22 И будто бы я там, где Ганимед,
Своих покинув, дивно возвеличен,
Восхищен был в заоблачный совет.
25 Мне думалось: «Быть может, он привычен
Разить лишь тут, где он настиг меня,
А иначе к добыче безразличен».
28 Меж тем, кругами землю осеня,
Он грозовым перуном опустился
И взмыл со мной до самого огня.
31 И тут я вместе с ним воспламенился;
И призрачный пожар меня палил
С такою силой, что мой сон разбился.
34 Не меньше вздрогнул некогда Ахилл,
Водя окрест очнувшиеся веки
И сам не зная, где он их раскрыл,
37 Когда он от Хироновой опеки
Был матерью на Скир перенесён,
Хотя и там его настигли греки,—
40 Чем вздрогнул я, когда покинул сон
Моё лицо; я побледнел и хладом
Пронизан был, как тот, кто устрашён.
43 Один Вергилий был со мною рядом,
И третий час сияла солнцем высь,
И море расстилалось перед взглядом.
46 Мой господин промолвил: «Не страшись!
Оставь сомненья, мы уже у цели;
Не робостью, но силой облекись!
49 Мы, наконец, Чистилище узрели:
Вот и кругом идущая скала,
А вот и самый вход, подобный щели.
52 Когда заря была уже светла,
А ты дремал душой, в цветах почия
Среди долины, женщина пришла,
55 И так она сказала: «Я Лючия;
Чтобы тому, кто спит, помочь верней,
Его сама хочу перенести я».
58 И от Сорделло и других теней
Тебя взяла и, так как солнце встало,
Пошла наверх, и я вослед за ней.
61 И, здесь тебя оставив, указала
Прекрасными очами этот вход;
И тотчас ни её, ни сна не стало».
64 Как тот, кто от сомненья перейдёт
К познанью правды и, её оплотом
Оборонясь, решимость обретёт,
67 Так ожил я; и, видя, что заботам
Моим конец, вождь на крутой откос
Пошёл вперёд, и я за ним — к высотам.
70 Ты усмотрел, читатель, как вознёс
Я свой предмет; и поневоле надо,
Чтоб вместе с ним и я в искусстве рос.
73 Мы подошли, и, где сперва для взгляда
В скале чернела только пустота,
Как если трещину даёт ограда,
76 Я увидал перед собой врата,
И три больших ступени, разных цветом,
И вратника, сомкнувшего уста.
79 Сидел он, как я различил при этом,
Над самой верхней, чтобы вход стеречь,
Таков лицом, что я был ранен светом.
82 В его руке был обнажённый меч,
Где отраженья солнца так дробились,
Что я глаза старался оберечь.
85 «Скажите с места: вы зачем явились?—
Так начал он.— Кто вам дойти помог?
Смотрите, как бы вы не поплатились!»
88 «Жена с небес, а ей знаком зарок,—
Сказал мой вождь,— явив нам эти сени,
Промолвила: «Идите, вот порог».
91 «Не презрите благих её велений!—
Нас благосклонный вратарь пригласил.—
Придите же подняться на ступени».
94 Из этих трёх уступов первый был
Столь гладкий и блестящий мрамор белый,
Что он моё подобье отразил;
97 Второй — шершавый камень обгорелый,
Растресканный и вдоль и поперёк,
И цветом словно пурпур почернелый;
100 И третий, тот, который сверху лёг,—
Кусок порфира, огранённый строго,
Огнисто-алый, как кровавый ток.
103 На нём стопы покоил вестник бога;
Сидел он, обращённый к ступеням,
На выступе алмазного порога.
106 Ведя меня, как я хотел и сам,
По плитам вверх, мне молвил мой вожатый:
«Проси смиренно, чтоб он отпер нам».
109 И я, благоговением объятый,
К святым стопам, моля открыть, упал,
Себя рукой ударя в грудь трикраты.
112 Семь P на лбу моём он начертал
Концом меча и: «Смой, чтобы он сгинул,
Когда войдёшь, след этих ран»,— сказал.
115 Как если б кто сухую землю вскинул
Иль разбросал золу, совсем такой
Был цвет его одежд. Из них он вынул
118 Ключи — серебряный и золотой;
И, белый с жёлтым взяв поочерёдно,
Он сделал с дверью чаемое мной.
121 «Как только тот иль этот ключ свободно
Не ходит в скважине и слаб нажим,—
Сказал он нам,— то и пытать бесплодно.
124 Один ценней; но чтоб владеть другим,
Умом и знаньем нужно изощриться,
И узел без него неразрешим.
127 Мне дал их Пётр, веля мне ошибиться
Скорей впустив, чем отослав назад,
Тех, кто пришёл у ног моих склониться».
130 Потом, толкая створ священных врат:
«Войдите, но запомните сначала,
Что изгнан тот, кто обращает взгляд».
133 В тот миг, когда святая дверь вращала
В своих глубоких гнёздах стержни стрел
Из мощного и звонкого металла,
136 Не так боролся и не так гудел
Тарпей, лишаясь доброго Метелла,
Которого утратив — оскудел.
139 Я поднял взор, когда она взгремела,
И услыхал, как сквозь отрадный гуд
Далёкое «Те Deum» долетело.
142 И точно то же получалось тут,
Что слышали мы все неоднократно,
Когда стоят и под орган поют,
145 И пение то внятно, то невнятно.
Примечания
ЧИСТИЛИЩЕ
ПЕСНЬ ДЕВЯТАЯ
Долина земных властителей (окончание) — Врата Чистилища
1–6. Наложница старинного Тифона.— Возможны два толкования: 1) Наложница троянского царевича Тифона (в непредосудительном смысле) — Аврора. Пользуясь тем же приёмом, что в Ч. II, 1–9; III, 25–27; IV, 137–139; XV, 6; XXVII, 1–5; Р. I, 43–45 — Данте в ст. 1–6 указывает час, наступивший в Италии: там, на востоке, забрезжила солнечная заря, и на ней сияло созвездие Рыб («холодный зверь»), а в ст. 7–9 он определяет соответственный час для горы Чистилища; 2) Данте наделяет Тифона, наряду с супругой, ещё и наложницей, лунной зарёй. В ст. 1–6 описывается час, наступивший на горе Чистилища: лунная заря взошла белеть на утренний помост, то есть появилась на востоке, и на ней сияло, как корона, созвездие Скорпиона («холодный зверь»).
7–9. И ночь означила двумя шагами…— Прошло два часа от начала ночи в том месте, где мы были, то есть на горе Чистилища, и даже третий час близился к концу.
10. С Адамом в существе своем — то есть обладая телом, подверженным усталости. Вергилий и другие тени не нуждаются в сне.
12. Впятером — то есть Данте, Вергилий, Сорделло, Нино Висконти и Коррадо Маласпина.
14–15. Касатка — злополучная царевна Филомела, превращённая в ласточку (касатку) (см. прим. Ч., XVII, 19–20).
22–24. Там, где Ганимед — то есть на горе Иде Фригийской.
30. До самого огня — до сферы огня, которая считалась лежащей между сферой воздуха и небом Луны.
34–39. Не меньше вздрогнул некогда Ахилл…— Когда юноша Ахилл воспитывался у кентавра Хирона (А., XII, 71), богиня Фетида, его мать, зная, что ему грозит гибель на войне, перенесла его спящим на остров Скир. Но здесь его при помощи хитрости обнаружили Улисс и Диомед (см. прим. А., XXVI, 61–62).
55–63. Лючия — см. А., II, 97–108 и прим. А., II, 97.
112. Семь P (начальная буква латинского слова «рессаtum» — «грех»)— означают семь смертных грехов, от которых надлежит очиститься по мере восхождения на гору Чистилища.
137. Тарпей — Тарпейский утёс римского Капитолия, где хранилась государственная казна. Когда Цезарь потребовал выдачи ему этой казны, народный трибун Луций Цецилий Метелл отказал ему, и тот силой открыл двери.
141. «Те Deum» — латинский церковный гим «Тебя, бога, [хвалим]».
