Божественная комедия/Чистилище/Песнь II

Материал из Wikilivres.ru
Перейти к навигацииПерейти к поиску

Божественная комедия/Чистилище/Песнь II
автор Данте Алигьери (1265—1321), пер. Михаил Леонидович Лозинский (1886—1955)
Язык оригинала: итальянский. Название в оригинале: "Divina Commedia"/"Purgatorio". — Дата создания: 1307—1321 (перевод), опубл.: 1472 (перевод). Источник: lib.ru • Новоприбывшие души умерших.— Каселла.


ПЕСНЬ ВТОРАЯ


1  Уже сближалось солнце, нам незримо,
        С тем горизонтом, чей полдневный круг
        Вершиной лёг поверх Ерусалима;

4  А ночь, напротив двигаясь вокруг,
        Взошла из Ганга и весы держала,
        Чтоб, одолев, их выронить из рук;

7  И на щеках Авроры, что сияла
        Там, где я был, мерк бело-алый цвет,
        От времени желтея обветшало.

10  Мы ждали там, где нас застал рассвет,
        Как те, что у распутья, им чужого,
        Душою движутся, а телом нет.

13  И вот, как в слое воздуха густого,
        На западе, над самым лоном вод,
        В час перед утром Марс горит багрово,

16  Так мне сверкнул — и снова да сверкнёт!—
        Свет, по волнам стремившийся так скоро,
        Что не сравнится никакой полёт.

19  Пока глаза от водного простора
        Я отстранял, чтобы спросить вождя,
        Свет ярче стал и явственней для взора.

22  По сторонам, немного погодя,
        Какой-то белый блеск разросся чудно,
        Другой — под ним, отвесно нисходя.

25  Мой вождь молчал, но было уж нетрудно
        Узнать крыла в той первой белизне,
        И он, поняв, кто направляет судно,

28  «Склони, склони колена!— крикнул мне.—
        Молись, вот ангел божий! Ты отныне
        Их много встретишь в горней вышине.

31  Смотри, как этот, в праведной гордыне,
        Ни вёсел не желает, ни ветрил,
        И правит крыльями в морской пустыне!

34  Смотри, как он их к небу устремил,
        Взвевая воздух вечным опереньем,
        Не переменным, как у смертных крыл».

37  А тот, светлея с каждым мановеньем,
        Господней птицей путь на нас держал;
        Я, дольше не выдерживая зреньем,

40  Потупил взгляд; а он к земле пристал,
        И чёлн его такой был маловесный,
        Что даже и волну не рассекал.

43  Там на корме стоял пловец небесный,
        Такой, что счастье — даже речь о нём;
        Вмещал сто душ и больше струг чудесный.

46  «In exitu Israël» — так, в одном
        Сливаясь хоре, их звучало пенье,
        И всё, что дальше говорит псалом.

49  Он дал им крестное благословенье,
        И все на берег кинулись гурьбой,
        А он уплыл, опять в одно мгновенье.

52  Толпа дичилась, видя пред собой
        Безвестный край, смущённая немного,
        Как тот, кто повстречался с новизной.

55  Уже лучи во все концы отлого
        Метало солнце, их стрелами сбив
        С небесной середины Козерога,

58  Когда отряд прибывших, устремив
        На нас глаза, сказал нам: «Мы не знаем,
        Каким путём подняться на обрыв».

61  Вергилий им ответил: «С этим краем
        Знакомимся мы сами в первый раз;
        Мы тоже здесь как странники ступаем.

64  Мы прибыли немного раньше вас,
        Другим путём, где круча так сурова,
        Что вверх идти — теперь игра для нас».

67  Внимавшие, которым было ново,
        Что у меня дыханье на устах,
        Дивясь, бледнели, увидав живого.

70  Как на гонца с оливою в руках
        Бежит народ, чтобы узнать, в чём дело,
        И все друг друга давят второпях,

73  Так и толпа счастливых душ глядела
        В моё лицо, забыв стезю высот
        И чаянье прекрасного удела.

76  Одна ко мне продвинулась вперёд,
        Объятия раскрыв так благодатно,
        Что я ответил тем же в свой черёд.

79  О призрачные тени! Троекратно
        Сплетал я руки, чтоб её обнять,
        И трижды приводил к груди обратно.

82  Смущенья ли была на мне печать,
        Но тень с улыбкой стала отдаляться,
        И ей вослед я двинулся опять.

85  Она сказала мне не приближаться;
        И тут её узнал я без труда
        И попросил на миг со мной остаться.

88  «Как в смертном теле,— молвил дух тогда,—
        Тебя любил я, так люблю вне тленья.
        Я подожду; а ты идёшь куда?»

91  «Каселла мой, я ради возвращенья
        Сюда же,— я сказал,— предпринял путь.
        Но где ты был, чтоб так терять мгновенья?»

94  И он: «Обидой не было отнюдь,
        Что он, беря, кого ему угодно,
        Мне долго к прочим не давал примкнуть;

97  Его желанье с высшей правдой сходно.
        Теперь уже три месяца подряд
        Всех, кто ни просит, он берёт свободно.

100  И вот, на взморье устремляя взгляд,
        Где Тибр горчает, растворясь в солёном,
        Я был им тоже в этом устье взят,

103  Куда сейчас он реет водным лоном
        И где всегда в ладью сажает он
        Того, кто не притянут Ахероном».

106  И я: «О, если ты не отлучён
        От дара нежных песен, что, бывало,
        Мою тревогу погружали в сон,

109  Не уходи, не спев одну сначала
        Моей душе, которая, в земной
        Идущая личине, так устала!»

112  «Любовь, в душе беседуя со мной»,—
        Запел он так отрадно, что отрада
        И до сих пор звенит во мне струной.

115  Мой вождь, и я, и душ блаженных стадо
        Так радостно ловили каждый звук,
        Что лучшего, казалось, нам не надо.

118  Мы напряжённо слушали, но вдруг
        Величественный старец крикнул строго:
        «Как, мешкотные души? Вам досуг

121  Вот так стоять, когда вас ждёт дорога?
        Спешите в гору, чтоб очистить взор
        От шелухи, для лицезренья бога».

124  Как голуби, клюя зерно иль сор,
        Толпятся, молчаливые, без счёта,
        Прервав свой горделивый разговор,

127  Но, если вдруг их испугает что-то,
        Тотчас бросают корм и прочь спешат,
        Затем что поважней у них забота,—

130  Так, видел я, неопытный отряд,
        Бросая песнь, спешил к пяте обрыва,
        Как человек, идущий наугад;

133  Была и наша поступь тороплива.


Примечания

ЧИСТИЛИЩЕ

ПЕСНЬ ВТОРАЯ

У подножия горы Чистилища — Новоприбывшие души умерших

1–3. По Данте, гора Чистилища и Иерусалим расположены на противоположных концах земного диаметра, поэтому у них общий горизонт. В северном полушарии вершина небесного меридиана («полдневного круга»), пересекающего этот горизонт, приходится над Ерусалимом. В описываемый час солнце, видимое в Иерусалиме, клонилось к закату, чтобы вскоре появиться на небе Чистилища.

4–6. А ночь…— Согласно средневековой географии, Иерусалим лежит в самой середине суши, расположенной в северном полушарии между Полярным кругом и экватором и простирающейся с запада на восток всего лишь на 180° долготы. Остальные три четверти земного шара покрыты водами Океана. В равном отдалении от Иерусалима находятся: на крайнем востоке — устье Ганга, текущего с запада на восток, на крайнем западе — Геркулесовы столбы, Испания и Марокко. Когда в Иерусалиме заходит солнце, то со стороны Ганга надвигается ночь. В описываемое время года, то есть в пору весеннего равноденствия, ночь держит в руках весы, то есть находится в созвездии Весов, противостоя солнцу, находящемуся в созвездии Овна. Осенью, когда она «одолеет» день и станет продолжительнее, чем он, она выйдет из созвездия Весов, то есть «выронит» их.

16. И снова да сверкнёт!— Данте жаждет после смерти снова очутиться у горы Чистилища, на берегу спасения.

26. В той первой белизне.— То, что белело по сторонам приближающегося света, были крылья ангела; то, что белело внизу,— его одежда. Средоточием света было его лицо.

46. «In exitu Israël» (лат.)— «Когда вышел Израиль [из Египта]».

56–57. Сбив с небесной середины Козерога.— При восходе солнца созвездие Козерога было на меридиане, а теперь начало склоняться к западу.

86. И тут её узнал я.— Данте узнал тень своего друга, композитора и певца Каселлы (ст. 91).

91–92. Ради возвращенья сюда же — ради того, чтобы после смерти оказаться в Чистилище, а затем в Раю.

94–105. Каселла рассказывает поэту, что души тех, «кто не притянут Ахероном» (ср. А., III, 70–129), то есть не осуждён на муки Ада, слетаются после смерти к устью Тибра (ср. Ч., XXV, 85–87), откуда ангел отвозит их в челне на остров Чистилища. Хотя он долго не брал с собой Каселлу, тот не усматривает в этом обиды, будучи убеждён, что желание ангела-перевозчика «с высшей правдой сходно». Но сейчас весна 1300 г., в Риме, начиная с рождества, справляется церковный «юбилей» (см. прим. А., XVIII, 28–33), щедро отпускаются грехи живым и облегчается участь мёртвых. Поэтому вот уже три месяца, как ангел «берёт свободно» в свою ладью всех, кто ни попросит.

112. «Любовь, в душе беседуя со мной».— Так начинается одна из канцон Данте, открывающая собою третий трактат «Пира».

119. Величественный старец — Катон.


Источники:


На других языках