Божественная комедия/Чистилище/Песнь I
| ← Песнь XXXIV | Божественная комедия/Чистилище/Песнь I , пер. Михаил Леонидович Лозинский (1886—1955) |
Чистилище/Песнь II → |
| Язык оригинала: итальянский. Название в оригинале: "Divina Commedia"/"Purgatorio". — Дата создания: 1307—1321 (перевод), опубл.: 1472 (перевод). Источник: lib.ru • Вступление.— Звёздное небо.— Катон. |
ПЕСНЬ ПЕРВАЯ
1 Для лучших вод подъемля парус ныне,
Мой гений вновь стремит свою ладью,
Блуждавшую в столь яростной пучине,
4 И я второе царство воспою,
Где души обретают очищенье
И к вечному восходят бытию.
7 Пусть мёртвое воскреснет песнопенье,
Святые Музы,— я взываю к вам;
Пусть Каллиопа, мне в сопровожденье,
10 Поднявшись вновь, ударит по струнам,
Как встарь, когда Сорок сразила лира
И нанесла им беспощадный срам.
13 Отрадный цвет восточного сапфира,
Накопленный в воздушной вышине,
Прозрачной вплоть до первой тверди мира,
16 Опять мне очи упоил вполне,
Чуть я расстался с темью без рассвета,
Глаза и грудь отяготившей мне.
19 Маяк любви, прекрасная планета,
Зажгла восток улыбкою лучей,
И ближних Рыб затмила ясность эта.
22 Я вправо, к остью, поднял взгляд очей,
И он пленился четырьмя звездами,
Чей отсвет первых озарял людей.
25 Казалось, твердь ликует их огнями;
О северная сирая страна,
Где их сверканье не горит над нами!
28 Покинув оком эти пламена,
Я обратился к остью полуночи,
Где Колесница не была видна;
31 И некий старец мне предстал пред очи,
Исполненный почтенности такой,
Какой для сына полон облик отчий.
34 Цвет бороды был исчерна-седой,
И ей волна волос уподоблялась,
Ложась на грудь раздвоенной грядой.
37 Его лицо так ярко украшалось
Священным светом четырёх светил,
Что это блещет солнце — мне казалось.
40 «Кто вы, и кто темницу вам открыл,
Чтобы к слепому выйти водопаду?—
Колебля оперенье, он спросил.—
43 Кто вывел вас? Где взяли вы лампаду,
Чтоб выбраться из глубины земли
Сквозь черноту, разлитую по Аду?
46 Вы ль над законом бездны возмогли,
Иль новое решилось в горней сени,
Что падшие к скале моей пришли?»
49 Мой вождь, внимая величавой тени,
И голосом, и взглядом, и рукой
Мне преклонил и веки, и колени.
52 Потом сказал: «Я здесь не сам собой.
Жена сошла с небес, ко мне взывая,
Чтоб я помог идущему со мной.
55 Но раз ты хочешь точно знать, какая
У нас судьба, то это мне закон,
Который я уважу, исполняя.
58 Последний вечер не изведал он;
Но был к нему так близок, безрассудный,
Что срок ему недолгий был суждён.
61 Как я сказал, к нему я в этот трудный
Был послан час; и только через тьму
Мог вывести его стезею чудной.
64 Весь грешный люд я показал ему;
И души показать ему желаю,
Врученные надзору твоему.
67 Как мы блуждали, я не излагаю;
Мне сила свыше помогла, и вот
Тебя я вижу и тебе внимаю.
70 Ты благосклонно встреть его приход:
Он восхотел свободы, столь бесценной,
Как знают все, кто жизнь ей отдаёт.
73 Ты это знал, приняв, как дар блаженный,
Смерть в Утике, где ризу бытия
Совлек, чтоб в грозный день ей стать нетленной.
76 Запретов не ломал ни он, ни я:
Он — жив, меня Минос нигде не тронет,
И круг мой — тот, где Марция твоя
79 На дне очей мольбу к тебе хоронит,
О чистый дух, считать её своей.
Пусть мысль о ней и к нам тебя преклонит!
82 Дай нам войти в твои семь царств, чтоб ей
Тебя я славил, ежели пристала
Речь о тебе средь горестных теней».
85 «Мне Марция настолько взор пленяла,
Пока я был в том мире,— он сказал,—
Что для неё я делал всё, бывало.
88 Теперь меж нас бежит зловещий вал;
Я, изведённый силою чудесной,
Блюдя устав, к ней безучастен стал.
91 Но если ты посол жены небесной,
Достаточно и слова твоего,
Без всякой льстивой речи, здесь невместной.
94 Ступай и тростьем опояшь его
И сам ему омой лицо, стирая
Всю грязь, чтоб не осталось ничего.
97 Нельзя, глазами мглистыми взирая,
Идти навстречу первому из слуг,
Принадлежащих к светлым сонмам Рая.
100 Весь этот островок обвив вокруг,
Внизу, где море бьёт в него волною,
Растёт тростник вдоль илистых излук.
103 Растения, обильные листвою
Иль жёсткие, не могут там расти,
Затем что неуступчивы прибою.
106 Вернитесь не по этому пути;
Восходит солнце и покажет ясно,
Как вам удобней на гору взойти».
109 Так он исчез; я встал с колен и, страстно
Прильнув к тому, кто был моим вождём,
Его глаза я вопрошал безгласно.
112 Он начал: «Сын, ступай за мной; идём
В ту сторону; мы здесь на косогоре
И по уклону книзу повернём».
115 Уже заря одолевала в споре
Нестойкий мрак, и, устремляя взгляд,
Я различал трепещущее море.
118 Мы шли, куда нас вёл безлюдный скат,
Как тот, кто вновь дорогу обретает
И, лишь по ней шагая, будет рад.
121 Дойдя дотуда, где роса вступает
В боренье с солнцем, потому что там,
На ветерке, нескоро исчезает,—
124 Раскрыв ладони, к влажным муравам
Нагнулся мой учитель знаменитый,
И я, поняв, к нему приблизил сам
127 Слезами орошённые ланиты;
И он вернул мне цвет,— уже навек,
Могло казаться, тёмным Адом скрытый.
130Затем мы вышли на пустынный брег,
Не видевший, чтобы отсюда начал
Обратный путь по волнам человек.
133 Здесь пояс он мне свил, как тот назначил.
О удивленье! Чуть он выбирал
Смиренный стебель, как уже маячил
136 Сейчас же новый там, где он сорвал.
Примечания
ЧИСТИЛИЩЕ
ПЕСНЬ ПЕРВАЯ
Выход из Ада к подножию горы Чистилища
4. Второе царство — то есть Чистилище. Данте изображает его в виде огромной горы, возвышающейся в южном полушарии посреди Океана. Она имеет вид усечённого конуса. Береговая полоса и нижняя часть горы образуют Предчистилище, а верхняя опоясана семью уступами (семью кругами собственно Чистилища). На плоской вершине горы Данте помещает пустынный лес Земного Рая.
7. Мёртвое… песнопенье — потому что описывало область вечной смерти — Ад.
9–12. Пусть Каллиопа…— Девять дочерей фессалийского царя Пиера, Пиериды, дерзнули состязаться с музами в искусстве песнопения, но были посрамлены и превращены в соро́к. На стороне муз выступала Каллиопа, муза эпической поэзии, старшая из девяти муз (Метам., V, 294—678).
19–21. Маяк любви, прекрасная планета — то есть Венера, затмевающая своей яркостью созвездие Рыб, в котором она находилась.
22. К остью — то есть к небесному полюсу, в данном случае южному.
23–27. Четыре звезды (Ч., VIII, 91–92; XXXI, 106) символизируют четыре «основные» («естественные») добродетели древнего мира (мудрость, справедливость, мужество и умеренность).
24. Первых озарял людей — то есть Адама и Еву, обитавших в Земном Раю.
29. К остью полуночи — в сторону Северного небесного полюса.
30. Колесница — Большая Медведица, скрытая за горизонтом.
31. Некий старец — Катон Младший Утический (95–46 гг. до н. э.), государственный деятель последних времён Римской республики, который, не пожелав пережить её крушение, покончил с собой (в городе Утике — см. ст. 74). Данте делает его стражем Чистилища, на вершине которого, по мысли поэта, дух обретает свободу (Ч., XXVII, 140—142).
41. Слепой водопад — подземный ручей, вдоль которого поэты поднимались из Ада.
42. Оперенье — величавая борода Катона.
58. Последний вечер — то есть смерть. В стихах 59–60 имеется в виду духовная смерть, угрожавшая заблудшему.
71. Он восхотел свободы — духовной свободы, которая достигается посредством нравственного очищения. Этой свободе, не осуществимой без свободы гражданской, Катон посвятил и отдал жизнь (ст. 73–75).
75. В грозный день — то есть в день Страшного суда.
77. Минос.— Вергилий, как обитатель Лимба, не подвластен Миносу.
78. И круг мой — тот, где Марция твоя…— Лимб, где обитает Марция, жена Катона (А., IV, 128).
80. Считать её своей.— Катон уступил Марцию своему другу Гортензию, после смерти которого она снова вернулась к Катону, желая умереть «его Марцией».
82. Твои семь царств — то есть семь кругов Чистилища.
88. Зловещий вал — волны Ахерона, окаймляющего Ад.
89. Изведённый силою чудесной — из Лимба (А., IV, 46–63).
94. Тростьем опояшь его — тростником, символом смирения.
98. Первому из слуг — ангелу-привратнику (Ч., IX, 76–84).
Источники:
