Божественная комедия/Чистилище/Песнь III

← Чистилище/Песнь II

Божественная комедия/Чистилище/Песнь III автор Данте Алигьери (1265—1321), пер. Михаил Леонидович Лозинский (1886—1955)

Песнь IV →

Язык оригинала: итальянский. Название в оригинале: "Divina Commedia"/"Purgatorio". — Дата создания: 1307—1321, опубл.: 1472. Источник: lib.ru • Умершие под церковным отлучением.— Манфред.

ПЕСНЬ ТРЕТЬЯ 1  В то время как внезапная тревога         Гнала их россыпью к подножью скал,         Где правда нас испытывает строго, 4  Я верного вождя не покидал:         Куда б я устремился, одинокий?         Кто путь бы мне к вершине указал? 7  Я чувствовал его самоупрёки.         О совесть тех, кто праведен и благ,         Тебе и малый грех — укол жестокий! 10  Когда от спешки он избавил шаг,         Которая в движеньях неприглядна,         Мой ум, который всё не мог никак 13  Расшириться, опять раскрылся жадно,         И я глаза возвёл перед стеной,         От моря к небу взнёсшейся громадно. 16  Свет солнца, багровевшего за мной,         Ломался впереди меня, покорный         Преграде тела, для него сплошной. 19  Я оглянулся с дрожью непритворной,         Боясь, что брошен,— у моих лишь ног         Перед собою видя землю чёрной. 22  И пестун мой: «Ты ль это думать мог?—         Сказал, ко мне всей грудью обращённый.—         Ведь я с тобой, и ты не одинок. 25  Теперь уж вечер там, где, погребённый,         Почиет прах, мою кидавший тень,         Неаполю Брундузием вручённый. 28  И если я не затмеваю день,         Дивись не больше, чем кругам небесным:         Луч, не затмясь, проходит сквозь их сень. 31  Но стуже, зною и скорбям телесным         Подвержены и наши существа         Могуществом, в путях своих безвестным. 34  Поистине безумные слова —         Что постижима разумом стихия         Единого в трёх лицах естества! 37  О род людской, с тебя довольно quia;         Будь всё открыто для очей твоих,         То не должна бы и рождать Мария. 40  Ты видел жажду тщетную таких,         Которые бы жажду утолили,         Навеки мукой ставшую для них. 43  Средь них Платон и Аристотель были         И многие». И взор потупил он         И смолк, и горечь губы затаили. 46  Уже пред нами вырос горный склон,         Стеной такой обрывистой и строгой,         Что самый ловкий был бы устрашён. 49  Какой бы дикой ни идти дорогой         От Ле́риче к Турби́и, худший путь         В сравненье был бы лестницей пологой. 52  «Как знать, не ниже ль круча где-нибудь,—         Сказал, остановившись, мой вожатый,—         Чтоб мог бескрылый на неё шагнуть?» 55  Пока он медлил, думою объятый,         Не отрывая взоров от земли,         А я оглядывал крутые скаты,— 58  Я увидал левей меня, вдали,         Чреду теней, к нам подвигавших ноги,         И словно тщетно,— так все тихо шли. 61  «Взгляни, учитель, и рассей тревоги,—         Сказал я.— Вот, кто нам подаст совет,         Когда ты сам не ведаешь дороги». 64  Взглянув, он молвил радостно в ответ:         «Пойдём туда, они идут так вяло.         Мой милый сын, вот путеводный свет». 67  Толпа от нас настолько отстояла         И после нашей тысячи шагов,         Что бросить камень — только бы достало, 70  Как вдруг они, всем множеством рядов         Теснясь к скале, свой ход остановили,         Как тот, кто шёл и стал, дивясь без слов. 73  «Почивший в правде,— молвил им Вергилий,—         Сонм избранных, и мир да примет вас,         Который, верю, все вы заслужили, 76  Скажите, есть ли тут тропа для нас,         Чтоб мы могли подняться кручей склона;         Для умудрённых ценен каждый час». 79  Как выступают овцы из загона,         Одна, две, три, и головы, и взгляд         Склоняя робко до земного лона, 82  И все гурьбой за первою спешат,         А стоит стать ей,— смирно, ряд за рядом,         Стоят, не зная, почему стоят; 85  Так шедшие перед блаженным стадом         К нам приближались с думой на челе,         С достойным видом и смиренным взглядом. 88  Но видя, что пред ними на земле         Свет разорвался и что тень сплошная         Ложится вправо от меня к скале, 91  Ближайшие смутились, отступая;         И весь шагавший позади народ         Отхлынул тоже, почему — не зная. 94  «Не спрошенный, отвечу наперёд,         Что это — человеческое тело;         Поэтому и свет к земле нейдёт. 97  Не удивляйтесь, но поверьте смело:         Иная воля, свыше нисходя,         Ему осилить этот склон велела». 100  На эти речи моего вождя:         «Идите с нами»,— было их ответом;         И показали, руку отводя. 103  «Кто б ни был ты,— сказал один при этом,—         Вглядись в меня, пока мы так идём!         Тебе знаком я по земным приметам?» 106  И я свой взгляд остановил на нём;         Он русый был, красивый, взором светел,         Но бровь была рассечена рубцом. 109  Я искренне неведеньем ответил.         «Смотри!» — сказал он, и смертельный след         Я против сердца у него заметил. 112  И он сказал с улыбкой: «Я Манфред,         Родимый внук Костанцы величавой;         Вернувшись в мир, прошу, снеси привет 115  Моей прекрасной дочери, чьей славой         Сицилия горда и Арагон,         И ей скажи не верить лжи лукавой. 118  Когда я дважды насмерть был пронзён,         Себя я предал, с плачем сокрушенья,         Тому, которым и злодей прощён, 121  Мои ужасны были прегрешенья;         Но милость божья рада всех обнять,         Кто обратится к ней, ища спасенья. 124  Умей страницу эту прочитать         Козенцский пастырь, Климентом избранный         На то, чтобы меня, как зверя, гнать,— 127  Мои останки были бы сохранны         У моста Беневенто, как в те дни,         Когда над ними холм воздвигся бранный. 130  Теперь в изгнанье брошены они         Под дождь и ветер, там, где Верде льётся,         Куда он снёс их, погасив огни. 133  Предвечная любовь не отвернётся         И с тех, кто ими проклят, снимет гнёт,         Пока хоть листик у надежды бьётся. 136  И всё ж, кто в распре с церковью умрёт,         Хотя в грехах успел бы повиниться,         Тот у подножья этой кручи ждёт, 139  Доколе тридцать раз не завершится         Срок отщепенства, если этот срок         Молитвами благих не сократится. 142  Ты видишь сам, как ты бы мне помог,         Моей Костанце возвестив, какая         Моя судьба, какой на мне зарок: 145  От тех, кто там, вспомога здесь большая».

Примечания

ЧИСТИЛИЩЕ

ПЕСНЬ ТРЕТЬЯ

У подножия горы Чистилища — Умершие под церковным отлучением

7. Его самоупрёки — в том, что он остановился послушать пение Каселлы.

25–27. По повелению императора Августа тело Вергилия, умершего (19 г. до н. э.) в Брундузии (Бриндизи), было перенесено в Неаполь и там погребено. Когда в Чистилище раннее утро, в Неаполе — вечер.

37. Quia — латинское слово, означающее «потому что», а в средние века применявшееся также в смысле quod («что»). Схоластическая наука, следуя Аристотелю, различала двоякого рода знание: scire quia — знание существующего и scire propter quid — знание причин существующего. Вергилий советует людям довольствоваться первого рода знанием, не вникая в причины того, что есть.

40. Ты — то есть «род людской» (ст. 37).

50. Замок Ле́риче и местечко Турби́я — крайние точки, восточная и западная, гористого побережья Лигурийского моря.

59. Чреда теней — души людей, умерших под церковным отлучением, но раскаявшихся перед смертью в своих грехах. Они ждут доступа в Чистилище в течение срока, в тридцать раз превышающего то время, которое они пробыли в «распре с церковью» (см. ст. 136–141).

112–113. Манфред — король Неаполя и Сицилии (с 1258 по 1266 г.), сын Фридриха II (А., X, 119 и прим.), внук Костанцы (см. прим. Р., III, 118–120), непримиримый противник папства, отлучённый от церкви. Для борьбы с ним папский престол призвал Карла Анжуйского (см. прим. Ч., VII, 112–114). В битве при Беневенто (1266 г.) Манфред погиб, и его королевство досталось Карлу.

115–116. Моей прекрасной дочери…— Костанце, вдове Педро III Арагонского (см. прим. Ч., VII, 112–114), овладевшего Сицилией в 1282 г.

117. Не верить лжи лукавой — тому, что Манфред, как отлучённый от церкви, находится в Аду.

124. Страницу эту прочитать — евангельскую страницу, где сказано: «Приходящих ко мне не изгоню вон».

125–131. Манфред был погребён у моста Беневенто, и каждый воин вражеского войска, чтя храброго короля, бросил камень на его могилу, так что вырос целый холм. Исполняя волю папы Климента IV, архиепископ города Козенцы, поклявшийся изгнать Манфреда из его владений, вырыл его останки и перенёс их на другой берег реки Верде, за пределы Неаполитанского королевства.

132. Куда он снёс их, погасив огни.— Когда хоронили отлучённого, то у его гроба гасили свечи и затем несли их опрокинутыми.

Источники:

• lib.ru
• lib.align.ru

На других языках

• The Divine Comedy/Purgatorio/Canto III (en)
• Divina Commedia/Purgatorio/Canto III (it)
• A Divina Comédia/Purgatório/III (pt)