Этюды о пустоте. Часть VII (Богатырев)

← Мифологическая вычитка и нарративная реконструкция стихотворения В. Iванiва «Ты, падчерица»

В. Iванiв: к истории публикаций в журнале «Стетоскоп» автор Михаил Богатырев (р. 1963)

Пандемия как лакуна →

Дата создания: 2020, опубл.: 04.12.2020. Источник: личная публикация.

Михаил Богатырев

Этюды о пустоте

Содержание

• Вступление. "Пустотная" текстология
• Часть I. Между молчанием и тишиной - Часть II. Пустота, безвидность, шуньята и чистое ничто - Часть III. К вопросу о «пустотности» текста (опыт типологии) - Часть IV. Эстетика пустоты
• Часть V. Лакуна и интонация в стихотворении А. М. Добролюбова «Печаль» - Часть VI. Мифологическая вычитка и нарративная реконструкция стихотворения В. Iванiва «Ты, падчерица»
• Часть VII. В. Iванiв: к истории публикаций в журнале «Стетоскоп» - Часть VIII. Пандемия как лакуна - Часть IX. Крик ворона
• Часть X. Фонограмма пустотного текста- Часть XI. Изъятый и дополненный образ. Дополнения - Часть XII. Пост-скриптум

Часть VII. В. Iванiв: к истории публикаций в журнале «Стетоскоп»

читать в pdf

Виктор Іванів (настоящее имя – Виктор Германович Иванов; 11.04.1977 – 25.02.2015) – российский поэт и писатель, кандидат филологических наук, жил в Новосибирске. Защитил в НГУ диссертацию «Философский концепт и иконический знак в поэтике русского авангарда». Работал библиотекарем в ГПНТБ СО РАН. Публиковался в журналах и альманахах «Уральская новь», «Сибирские огни», «Воздух», «Черновик», «Вавилон», «TextOnly», «Транслит», «Русская проза», «©оюз Писателей», «Стетоскоп», «Дети Ра» и других, в сборниках «Время Ч», «Черным по белому», в антологии «Нестоличная литература». Лауреат отметины имени Давида Бурлюка (Академии Зауми, 2003) и премии Андрея Белого (2012). Покончил с собой 25 февраля 2015 года, выбросившись из окна собственной квартиры.

В.Iванов; фото: Д.Кузьмин, 2003 (© litkarta.ru)

На интернет-портале «Книжница» вывешена миниатюрная поэма В.Iванова «Собутыльник сомнамбулы». Это экземпляр с автографом поэта – всего три слова, звучание которых сегодня, сквозь пелену событий и обстоятельств, отделяющих нас от его безвременного ухода, исполняется особым смыслом. Дарственная надпись гласит: «Александру Очеретянскому безвозвратно». В 1990-е годы я был, наряду с издателем альманаха «Черновик» А.И.Очеретянским (1946–2019), одним из публикаторов поэзии Виктора Iванова (впоследствии он заменил в своей фамилии одну букву и сделался Iванiв). Его стихотворение «Разговор» (03-12.01.1996), присланное письмом на адрес редакции «Стетоскопа», произвело на меня сильное впечатление: помню, как долго я вглядывался в почерк – интимный, вкрадчивый. Сразу же отметив инвариантность авторского стиля, органично и свободно возносящегося над антитезой «Хлебников – Введенский», я тогда еще не имел представления о круге научных интересов Виктора. Много позже, в своем интервью в газете «Частный корреспондент», он скажет:

«Когда я впервые познакомился с текстами Хлебникова – это было еще в школе, – я принял решение посвятить жизнь изучению его мировоззрения. <...> Посвятить жизнь Хлебникову не получилось, это следует признать. Работа же с текстами прежде всего Введенского – по двум томам, подготовленным М.Мейлахом – при первом прочтении мне представлялась своеобразной игрой, шарадой. А мнение о том, что Хлебников прочитан и понятен на том лишь основании, что вскрыты его реальные источники, круг чтения, восстановлена цепочка событий его жизни, порождающие принципы его метафорики или понятна структура его метаморфозы, еще не отнимает того факта, что став понятнее, текст Хлебникова продолжает перерождаться при всяком новом прочтении. Единственная живая сила Хлебникова – это возможность сбрасывать с себя бесконечные напластования трактовок и возрождаться живыми картинами в памяти неизвестных ему людей. <...> Единственное, что, на мой взгляд, можно делать с Хлебниковым – это всякий раз заново оглядываться на мир, как будто он будет вечен. Из всех "законов", открытых им, можно повторить лишь один – его страшную судьбу, только на собственной шкуре».

Не имея в настоящее время доступа к редакционным архивам, я смутно припоминаю нашу с Виктором переписку. Его немногословные письма содержали добавочные сведения о прилагаемых к ним стихах, с моей же стороны там было что-то второстепенное… какие-то формальные редакторские придирки: просьба объяснить нерегулярную расстановку запятых и написание предложений со строчной буквы после точки… Но были там и слова одобрения (а я, надо признать, в этом отношении всегда отличался сдержанностью). Виктор, с которым нам так никогда и не довелось встретиться лично, очень ярко представлялся мне в образе полубабушки-полумладенца, выпускающего изо рта на ниточке узорчатые пузыри. Мои менторские вопросы Виктор проигнорировал (и правильно сделал!), а я, по-видимому, задетый этим, описал ситуацию в своеобразном «медиумическом» экспромте, который в итоге так ему и не отправил (привожу здесь этот стих в более поздней редакции):

конец рабочия недели заходит виктор iванiв как будто птицы пролетели беззвучный клекот обронив <...> вошел он тихо, на ногах – оленья юфть, переступал через бадью, в которой чах на можжевельнике казах чьих пяток розга дидоскала подчеркнуто не задевала, что в викторе создало ах что только что его создало

(1996, 2020)

«Стетоскоп» N°16 (1997), содержание

Стихотворение «Разговор» мы поместили в 16 выпуске журнала, причем публикация начиналась на странице 28, так сказать, в соответствии с хлебниковской нумерологией. Этот материал я верстал вручную, в вагоне электрички, по дороге в Фонтеней-о-Роз, где жила М.В.Розанова, предоставлявшая нам в порядке шефской помощи бесплатный ксерокс.

«Стетоскоп» N°16 (1997), стр. 28

Стихотворение было «расчленено» на вопросы и ответы; вопросы, распечатанные на отдельном листе, я вырезал ножницами и вклеивал в макет. На страницах-прототипах, с которых потом фотокопировальным образом размножался тираж, хорошо видны следы склеек – под «шапкой» стихотворения и на квадратных узорах, разделяющих фрагменты.

Для восстановления текстологического status quo привожу начало стихотворения «Разговор» в том виде, в котором оно подготовлено для Собрания сочинений В.Iванiва в издательстве «Коровакниги»:

Op. 45 РАЗГОВОР

— Что ты надулся как сосед, чем разобижен? Я был разбужен, я не подготовлен, приподнялся едва, гляжу, когда земля лежала бездыханной, и лишь угадывалось утро, и утро лишь угадывалось. — Как ты его приметил? Свой сон я пересилил, особенно взглянув на небеси: мяукнула луна и опустилась. — Что ты к тому привесил, . . . . . . . . . . . . . . . . . впридачу, я был разут, и холод лобызал мои ступни и приближался свет к ним И оглянулся я как, годовалый, и я тогда к деревьям устремлялся, они смиренные, они не докучали они погодою качали немногоцветны и внимательны. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . и словно я попал на пепелище… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . <etc>

«Стетоскоп» N°16 (1997), стр. 29

Сегодня, по прошествии почти четверти века, этот оригинал-макет смотрится совершенно иначе! Попрание всех полиграфических канонов (в чем мы, похоже, не вполне отдавали себе отчет) воспринимается как брутальный слепок с постструктуралистских идей, их последний реверанс, восторженно воспринятый неофитами накануне окончательной смены интеллектуальных эпох.

«Стетоскоп» N°16 (1997), стр. 30

По-видимому, наши коллажированные макеты, изготовленные при помощи ксерокса и маникюрных ножниц, претендовали на то, чтобы отражать самодвижную мозаику цитат, поглощающих и трансформирующих друг друга (отметим, что ни интернета, ни соцсетей еще не было!).

«Стетоскоп» N°16 (1997), стр. 31

Рассматривая дизайн «Разговора», я не могу отделаться от чувства, что мы, в общем-то, оказали Виктору Iванiву медвежью услугу, частично растворив его рукопись в интертекстуальной нарезке, доскональной и аляповатой (один только шрифт arial чего стоит!).

«Стетоскоп» N°16 (1997), стр. 32

Кстати, за этой постмодернистской публикацией стоит, помимо всего прочего, весьма банальный мотив: ввиду хронического дефицита времени, сил и средств редактор (он же изготовитель, издатель и тех. работник) перепечатывал только те строчки, которые невозможно было прочитать однозначно из-за авторских помарок или вычеркиваний.

«Стетоскоп» N°20 (1998), стр. 26, фрагмент

Подборка стихотворений В.Iванiва, размещенная в 20 номере «Стетоскопа», выглядит гораздо более нормализованной. Если в 16 выпуске стихи Виктора помещались в рубрике «Голоса ниоткуда» (принцип плавающей рубрикации «Стетоскоп» безоглядно перенял у альманаха «Черновик»), то здесь они находятся в тематическом разделе «Использованные слова». Двадцатый номер журнала редактировал не я, а художник Валентин Воробьев, однако я лично проследил, чтобы, как и в 16 номере, публикация пришлась на страницу 28 (таким образом, повторюсь, подчеркивалась связь с нумерологией Хлебникова).

«Стетоскоп» N°20 (1998), стр. 25, иллюстрация: Мitr+B

Несколько слов об оформлении подборки. На 25 странице журнала, как бы отграничивая стихи Виктора от предыдущего материала, размещен мой рисунок «Явилась смерть ужасная с косой». Выбор рисунка был случайным, и никаких мистических прорицаний за ним не стоит. Далее, на 26 странице, публикация украшена виньеткой, нарисованной Ольгой Платоновой (в тот период мы с ней все наши художества рассматривали как плод совместного творчества и подписывали «Митрич и Богатырь»: Mitr+B). Там, на виньетке, птичья головка с клювом, поскольку подборка составлена с «орнитологическим» уклоном, она называется «Три голубя сели на ветку»:

скрип прекратился, но свертки скворцы! прокралась к тишине, и шьется цифирь, чувствительною никтью рвется...

Op.5. («Стетоскоп» N°20, с.30)

А.Дьячков (исследователь творчества В.Iванiва) находит у нас разночтение с авторской рукописью: «Во всех материалах архива, – пишет он, – до публикации первая строка выглядит так: "скрип прекратился, но сверчки скворцы!"». Не исключено, что в публикацию прокралась опечатка, в результате которой «сверЧки» превратились в «сверТки».

«В рукописи легко прочесть Ч как Т, – продолжает Дьячков, – но тут дело в том, что в позднейшей публикации 2001 года вариант «Стетоскопа-20» закреплен. Я думаю, Виктор обнаружил ошибку, но согласился с таким прочтением. И действительно, "свертки" гораздо более перспективный образ и лучше ложится в метр».

В чем состоит ценность поэтического дара Виктора Iванiва? Многие поэты практиковали разного рода внутрисловные инверсии, морфемные перевертыши etc., но в таких изысканиях, как правило, остро чувствовалась искусственность, натужность. У Виктора же инверсия воспринимается совсем иначе – как результат вполне естественного семиотического «встряхивания» слов, когда буквам предоставлена возможность легко и ненавязчиво перескакивать с место на место. И вот уже ткани конвенциональной и неконвенциональной изъяснительности сшиваются «никтью»; слово «нить» объединяется с переведенным в вопросительную интонацию словом «никто», причем это объединение вовсе не ранит слух, напротив, «никтойность» обогащается народными архаическими интонациями – вместе с императивом «нишкни!» (молчи) в ней начинает звучать коми-пермяцкий Север с топонимикой его поселков (Щелья-Юр, Косью). Кроме того, при сравнении творительного падежа слова «нить» с неологизмом «никтью» последний демонстрирует гораздо больший артикуляционный потенциал, затрагивая изобразительное осуществление а) шитья стежком (в дискретности прокалывания ткани иглой), b) перекусывания швейной нити, c) юркости и т.д.

Некоторые опусы В.Iванiва не поддаются переводу в категории внятной изъяснительности, но сохраняют при этом общечеловеческое звучание: в них словно бы приподнимается завеса над рудиментарным психическим эмпиреем:

Op. 9

Папе хочется чеснок есть, точь-в-точь, чуток.. У папы тут пропала.. Папа чихнул.

Если слоговые близнецы «ням-ням, пипи, аа, бобо» Шарля Кро (в переводе И.Анненского) участвуют в построении поэтической инвективы, в рамках которой эмансипированное сознание обличает тошнотворную цикличность обыденной жизни, то психосоматическая регрессия В.Ivанiва не привязана ни к сарказму, ни к каким бы то ни было социальным амбициям:

Мама у кроватки мне: спи спи спи ньт ньт, пь пь... (Op.22)

Эта – внутренний, имманентный «портрет» той самой бездны расчеловечивания, которую Анненский столь пронзительно описал извне:

И в сердце сознанье глубоко, Что с ним родился только страх, Что в мире оно одиноко, Как старая кукла в волнах...

Дистанция между «точкой невозврата», которую поставил поэт в феврале 2015 г. и «сегодняшним днем» стремительно увеличивается, и с каждым годом становится все очевиднее, что Виктор Iванiв – это целая эпоха в русской поэзии (тут впору схватиться за голову и спросить: так почему же мы этого как будто бы не замечали?) – причем, эпоха весьма деспотическая, потому что после радикальной переоценки ценностей в духе и в смысле «iванiва» для рифмованной бытовщины наступили бы черные дни, да и от поэзии осталась бы ледяная пустыня, практически никем не заселенная.

Библиография / References

[Анненский 1988] – И.Ф.Анненский. Избранные произведения. — Л.: Художественная литература, 1988. — https://ru.wikisource.org/wiki/Do,_re,_mi,_fa,_sol,_la,_si,_do_(Кро;_Анненский).

[Iванов / Субстанция у Спинозы и Хлебникова] – В.Г.Iванов. Естественный свет и "оптический обман”. Интерпретация положения Б. Спинозы о бесконечном числе атрибутов единой субстанции применительно к тексту В.Хлебникова. – http://www.dragoman.narod.ru/vh/ivaniv.html.

[Ivaniv, Чанцев 2014] – А.Чанцев. Виктор Ivaniv: «Единственное спасение в данной ситуации – проснуться под виселицей» // Интервью с В.Ivaniv’ым в газете «Частный корреспондент» от 27. 06. 2014. – http://www.chaskor.ru/article/viktor_ivaniv_edinstvennoe_spasenie_v_dannoj_situatsii__prosnutsya_pod_viselitsej_36429.

[Ivaniv 2000] – В. Iванов. Собутыльник сомнамбулы: Поэма. – Новосибирск: Библиотека Драгомана Петрова, 2000, 24 с. (100 экз.) – http://knizhnica.com/books/sobutylnik.pdf.

[Марков 2000] – В. Ф. Марков. Слоговые близнецы в русских стихах. – Russian Linguistics. Vol. 1, No. 2 (Nov., 1974), pp. 107-121 (15 pages).

[Cros 1879] – Charles Cros. Intérieur /dans Le Coffret de santal. – Еd. Tresse.: 1879. – P. 223-224. – https://fr.wikisource.org/wiki/Le_Coffret_de_santal_(éd._1879)/Intérieur).

Примечания

Copyright © Михаил Богатырев

Данное произведение является собственностью своего правообладателя и представлено здесь исключительно в ознакомительных целях. Если правообладатель не согласен с публикацией, она будет удалена по первому требованию. / This work belongs to its legal owner and presented here for informational purposes only. If the owner does not agree with the publication, it will be removed upon request.