Мы, разделившие с пылью летящей судьбу: различия между версиями

Материал из Wikilivres.ru
Перейти к навигацииПерейти к поиску
(2)
 
м
 
Строка 57: Строка 57:
  
 
{{справка}}
 
{{справка}}
<!--
 
 
 
#[[Рыба с картошкой]]..................................................................................256
 
#[[Из доходного дома — прямая тропа|«Из доходного дома — прямая тропа…»]] ..............................................257
 
#[[Ночлежка]] ................................................................................................258
 
#[[Утро в ночлежке]].....................................................................................259
 
#[[Дешевая харчевня]] .................................................................................260
 
#[[Черные аллеи (Крамер/Витковский)|Черные аллеи]]..........................................................................261
 
#[[О хворании в меблирашках]]..................................................................262
 
#[[Мы, разделившие с пылью летящей судьбу|«Мы, разделившие с пылью летящей судьбу…»]] ................................263
 
#[[Возвращение домой (Крамер/Витковский)|Возвращение домой]]..........................................................................264
 
#[[О пребывании в бедности]] ....................................................................265
 
#[[Благотворный туман]] .............................................................................266
 
#[[Дом бродяги]]............................................................................................267
 
#[[Канон (Крамер/Витковский)|Канон]] .............................................................................268
 
#[[Признание (Крамер/Витковский)|Признание]] .......................................................................................270
 
#[[Аннемари]] ................................................................................................271
 
#[[Ну, так за что мой первый тост?|«Ну, так за что мой первый тост?..»]] ....................................................272
 
#[[Шорох]]......................................................................................................273
 
#[[Только горечь вижу в мире|«Только горечь вижу в мире…»]] ...........................................................274
 
#[[На жнивье]] ...............................................................................................275
 
#[[Вечер на берегу]] ......................................................................................276
 
#[[Светлеет небо вдалеке|«Светлеет небо вдалеке…»]] ...................................................................277
 
#[[Вторая родина]] ........................................................................................278
 
#[[Заброшенная каменоломня]]..................................................................279
 
#[[Циркулярная пила]] .................................................................................280
 
#[[Что поют пичуги|«Что поют пичуги…»]] .............................................................................281
 
#[[В грозе и мраке наступает март|«В грозе и мраке наступает март…»]]....................................................282
 
#[[В Гринцинге]]............................................................................................283
 
#[[Консульство]] ............................................................................................284
 
#[[День поминовения]].................................................................................285
 
#[[Рождество в Сохо]]...................................................................................286
 
#[[Номер семнадцать]] .................................................................................287
 
#[[Вместе с пылью]] ......................................................................................288
 
#[[Снаружи]]...................................................................................................289
 
#[[Свидание с родиной]] ..............................................................................290
 
#[[Незримые стихи]].....................................................................................291
 
 
 
e 258 E
 
 
e 259 E
 
 
e 260 E
 
 
e 261 E
 
 
e 262 E
 
 
e 263 E
 
 
e 264 E
 
Возвращение домой
 
Долины землистого цвета,
 
гнилые стога на лугу,
 
я рад бы увидеть все это,
 
однако едва ли смогу;
 
еврей из скорняцкого ряда,
 
барышник, забавный до слёз,
 
ушли из страны винограда,
 
над ними развеялся лёсс.
 
Не выйдет из хижины нищий,
 
не двинется в марте домой,
 
плестись на свое пепелище
 
не станет походкой хромой.
 
Он в жребии твердо уверен,
 
утратил надежду и страх,
 
он просто для мира потерян,
 
над нищим развеялся прах.
 
Алкаш, налакавшись хмельного,
 
считай, что свое отшумел,
 
остатками сусла пивного
 
нельзя заменять опохмел.
 
Я вас не молю о защите,
 
я в дом возвратился родной:
 
пою, но меня не ищите,
 
развеялась пыль надо мной.
 
1946
 
e 265 E
 
О пребывании в бедности
 
Живешь, о разносолах не жалея, –
 
но счет пришлют мясная, бакалея,
 
и отлетит подошва башмака:
 
как не проклясть судьбину бедняка.
 
Когда заглянет в гости тот, кто дорог,
 
а в доме – только горсть вчерашних корок,
 
и нет ни колбасы, ни коньяка –
 
как не проклясть судьбину бедняка!
 
Когда хворает друг, и нет, пожалуй,
 
надежды на здоровье самой малой,
 
а на гостинец – нет ни медяка –
 
как не проклясть судьбину бедняка.
 
Лежать в гриппу – куда уж неприятней,
 
к тому же нечем заплатить печатне,
 
и все же пишешь, за строкой строка:
 
как не проклясть судьбину бедняка!
 
1946
 
e 266 E
 
Благотворный туман
 
Повисла осенняя мгла над шинком,
 
шуршит по шпалере сухим стебельком,
 
в лозу нагнетает густое вино,
 
а ветер шумит, и во мраке темно,
 
и падают листья в тумане.
 
Где сыщется рислинга добрый глоток –
 
сойдет за обед даже хлеба кусок;
 
в долине, как солнце далеких миров,
 
колышутся дымные пятна костров,
 
и щелкают сучья в тумане.
 
Такая нежданно богатая тишь,
 
что зреет, что падает – не уследишь;
 
и только бы знать, что утихли ветра,
 
и чуешь – все ближе и ближе пора
 
попоек и песен в тумане.
 
1946
 
e 267 E
 
Дом бродяги
 
Я на пустой крестьянский двор
 
забрел под сенокос, –
 
светился дырами забор,
 
благоухал навоз,
 
еще – сарай темнел в углу
 
открытый, и текла
 
у абрикоса по стволу
 
прозрачная смола.
 
Лениво отгоняя мух,
 
меня облаял пес,
 
и жимолости сладкий дух
 
мог довести до слез, –
 
и я, собрав остатки сил,
 
как бы платя за кров,
 
к колодцу за водой сходил
 
и напоил коров.
 
Из крынки сделал я глоток,
 
прилег в тени потом,
 
и пес дворовый тоже лег
 
и завилял хвостом, –
 
так охраняли мы вдвоем
 
тот мир, что был в дому, –
 
и до сих пор в пути моем
 
я вновь иду к нему.
 
1947
 
e 268 E
 
Канон
 
Бледнеют созвездья и тонут в былом;
 
о чем бы достойном нам спеть за столом?
 
Мы все еще молоды, в мире для нас
 
меняется все каждый день, каждый час.
 
Бывает, что нужно идти по приметам,
 
бывает, что нужно обжечься при этом,
 
бывает, что нужно сложиться в гармошку,
 
бывает, что нужно вступиться за кошку.
 
Меняется все каждый день, каждый час,
 
и медленно тянется время для нас.
 
Бледнеют созвездья и тонут в былом;
 
о чем бы прекрасном нам спеть за столом?
 
Прошло наше время, и мы – старики,
 
непросто нам жить, наши годы горьки.
 
Бывает, что нужно замедлить мгновенья,
 
бывает, что нужно спастись от забвенья,
 
бывает, что нужно бежать от былого,
 
бывает, что нужно фиксировать слово.
 
Непросто нам жить, наши годы горьки,
 
прошло наше время, ведь мы – старики.
 
Бледнеют созвездья и тонут в былом;
 
о чем еще стоит нам спеть за столом?
 
И мир неустойчив, и в чувствах раздор,
 
и путь ограничен, и замкнут простор.
 
Бывает, что нужно шептать заклинанье,
 
бывает, что нужно пуститься в изгнанье,
 
e 269 E
 
бывает, что нужно объять мирозданье,
 
бывают нужны и любовь и страданье.
 
Но путь ограничен, и замкнут простор,
 
и мир неустойчив, и в чувствах раздор.
 
Бледнеют созвездья и тонут в былом;
 
другие придут и споют за столом.
 
1947
 
e 270 E
 
Признание
 
В комнате – ночь, и еще далеко до зари,
 
руку на лоб положи мне и слух навостри;
 
ты ведь не спросишь, но выслушай тайну мою:
 
только и делаю в жизни, что ужас таю.
 
Ужас беззвучной воды и немого огня,
 
ужас ночной тишины и гремящего дня,
 
ужас прогневать начальство, накликать беду,
 
ужас, что я осрамлюсь и тебя подведу.
 
Вдруг да и правда, что мне не сносить головы?..
 
Я ли один вот такой или все таковы?
 
Только с тобою могу отдохнуть в тишине;
 
но расставаться пора – вот и ужас при мне.
 
1949
 
e 271 E
 
Аннемари
 
Грохочущий город – кирпичный прибой;
 
ты едешь в трамвае шестом,
 
письмо мое держишь ты перед собой,
 
а я – далеко за мостом.
 
Судьба тебе горькую долю дала,
 
но ты мне в глаза посмотри;
 
прекрасен твой взор и улыбка тепла,
 
поблекшая Аннемари.
 
Горчат у меня и еда и питье,
 
по жизни бреду наугад;
 
меня утешает дыханье твое,
 
но это и все, чем богат.
 
А, впрочем, забудь мой печальный удел,
 
в расчет мою боль не бери;
 
я все потерял, чем когда-то владел,
 
поблекшая Аннемари.
 
Дарил бы тебе я духи и цветы
 
и завтрак в постель приносил,
 
да только я даже беднее, чем ты,
 
и нет ни здоровья, ни сил.
 
Я знаю, что жизнь скоротать бы не смог
 
с тобою вдвоем, хоть умри;
 
да будет твой жребий не слишком жесток,
 
поблекшая Аннемари.
 
1950
 
e 272 E
 
* * *
 
Ну, так за что мой первый тост?
 
Ответ элементарно прост:
 
что дать земле, что небесам –
 
пусть человек решает сам.
 
Произнесу второй мой тост:
 
мы не дождемся с неба звезд,
 
зато уместно за столом
 
посокрушаться о былом.
 
Мы молча выпьем третий тост,
 
судьба наступит нам на хвост;
 
но будет пусть пряма стезя:
 
берите все, что брать нельзя!
 
Я придержу последний тост:
 
конечно, всех нас ждет погост,
 
но пусть в благие времена
 
прозябнут наши семена!
 
1950
 
e 273 E
 
Шорох
 
В ночи, задолго до прихода дня,
 
какой-то шорох испугал меня.
 
Ложись, укройся: это все не в счет,
 
роняет сажу старый дымоход.
 
Не может быть, чтоб только сажа, нет!
 
Я слышу этот шорох много лет.
 
Ложись, поспи, пока придет восход,
 
а шорох… Древоточец ест комод.
 
Нет, он бы так не запугал меня!
 
Смелеет шорох, душу леденя.
 
Ну что ж, лежи и слушай, как шуршит
 
твой вечный страх: он спать не разрешит.
 
1951
 
e 274 E
 
* * *
 
Только горечь вижу в мире,
 
только сирых – меж людьми.
 
Не бряцай, поэт, на лире,
 
но гармонику возьми.
 
Пуст карман, осипла глотка,
 
мысли сумрачны и злы.
 
Вместо крови в жилах водка,
 
а душа полна золы.
 
Не здоровье, а разруха,
 
плохо с сердцем, с головой.
 
Мне подругой нынче – шлюха,
 
другом – ветер пылевой.
 
Мне из дел одно осталось –
 
в строчки складывать слова.
 
Мною, жалким, движет жалость,
 
но и ненависть жива.
 
На юру, меж трав зеленых,
 
словно ящерка, вздремну:
 
коль стихает ветер в кронах,
 
клонит и меня ко сну.
 
Состраданье душу гложет –
 
все шагаю да пою.
 
Жаль, никто потом не сможет
 
взять гармонику мою.
 
1952
 
e 275 E
 
На жнивье
 
Повороти лицо свое,
 
застынь, и на меня взгляни;
 
немного колется жнивье:
 
чего и ждать бы от стерни.
 
Из почвы с позднею травой
 
зеленый проступает свет;
 
улитка тащит домик свой
 
и оставляет сизый след.
 
Твое дыханье над жнивьем
 
всплывает, сладостью томя;
 
здесь мы с тобой лежим вдвоем
 
между мгновеньями двумя.
 
Жизнь комарья – недолгий срок,
 
печален танец на ветру,
 
и самый слабый ветерок
 
легко уносит мошкару.
 
Стручки роняют семена,
 
вступил в права осенний час,
 
и поднимается со дна
 
все то, что созревает в нас.
 
Тебя за плечи обниму,
 
впотьмах молчание храня;
 
здесь даже думать ни к чему
 
о том, что колется стерня.
 
e 276 E
 
Вечер на берегу
 
Тучи комарья из черной поймы
 
отлетят от нашего костра;
 
здесь, на берегу, вдвоем с тобой мы
 
досидеть могли бы до утра.
 
С теплого песка
 
сдвинулась рука
 
на траву, и сделалась мокра.
 
Запахи черемуховой дали
 
болью отзываются тупой,
 
мы с тобой на поезд опоздали,
 
ну и пусть... давай-ка, песню спой:
 
выпал нам часок,
 
отсырел песок,
 
блещет небо млечной скорлупой.
 
Нас не ищут – истина простая,
 
ветер смыл с природы пыльный грим;
 
здесь купальня есть одна пустая,
 
так пойдем, судьбу перехитрим,
 
не стыдясь ничуть,
 
только не забудь
 
то, что этот миг неповторим.
 
1952
 
e 277 E
 
* * *
 
Светлеет небо вдалеке.
 
Рука скользит к другой руке,
 
к чужой – однако пуст матрас,
 
и слезы катятся из глаз.
 
Ушли, погасли в тишине
 
слова, звучавшие во сне.
 
От них бы светлой стала ночь,
 
они могли б спасти, помочь.
 
Но все исчезло налету –
 
и человек лежит в поту,
 
пытаясь тщетно сохранить
 
в потемках рвущуюся нить, –
 
соединить ее, вернуть!
 
Но эту нить, но этот путь
 
найти неспящим не дано.
 
Озноб. Рассвет глядит в окно.
 
1952
 
e 278 E
 
Вторая родина
 
Мой Лондон, город городов,
 
держава парков и мостов,
 
в тебе сегодня признаю
 
вторую родину мою.
 
Подземка – лучший транспорт мой,
 
маршрут из дома и домой,
 
как все, не торопясь иду,
 
готовлю на плите еду.
 
Лишь иногда, под выходной,
 
когда отступит летний зной
 
и чаепитье впереди, –
 
рванется сердце из груди.
 
Но здесь традиция важна:
 
вот – пончик, вот – стакан вина,
 
обычай, в сущности, таков:
 
не быть чужим средь чужаков.
 
У новичков рождает страх
 
с карнизов сыплющийся прах,
 
но ты мне воздух и семья,
 
вторая родина моя.
 
1952
 
e 279 E
 
Заброшенная каменоломня
 
Сосны громоздятся в чаще темной
 
над заброшенной каменоломней.
 
Выемки и трещины видны
 
у подножья каменной стены.
 
Там, на дне карьера, и снаружи –
 
запустенье и гнилые лужи.
 
Буйные хвощи растут вокруг.
 
Зеленью ощерился латук.
 
Да еще – на склон карьера дикий
 
протянулись плети ежевики.
 
Каменную рану до сих пор
 
медленно залечивает бор.
 
1952
 
e 280 E
 
Циркулярная пила
 
Мои подмастерья – ленивый народ,
 
слиняли пожрать от меня.
 
Возьму под пивко с колбасой бутерброд,
 
малек отдохну среди дня.
 
Присяду на доски и – кум королю;
 
плевать, что не мыты полы.
 
Доем и допью и, пожалуй, посплю
 
под песнь циркулярной пилы.
 
Стоит у меня на станине она,
 
надежен дубовый настил.
 
Мне сила была от рожденья дана,
 
и я ее в дело пустил,
 
Не буду роптать на печальный удел,
 
на то, что труды тяжелы,
 
но я бы до старости слушать хотел
 
напев циркулярной пилы.
 
Мне часто твердят, что она дребезжит,
 
и звука не сыщешь гнусней,
 
но я-то уверен, что мне надлежит
 
судьбы дожидаться при ней.
 
Четыре доски – превосходный футляр,
 
опилки и запах смолы,
 
лишь пусть мне оставит Небесный Столяр
 
напев циркулярной пилы.
 
1953
 
e 281 E
 
* * *
 
Что поют пичуги –
 
право, не пойму.
 
Только свет в округе
 
убивает тьму.
 
Этот нищий, жалкий,
 
этот дивный дар:
 
скрип тяжелой балки
 
и над полем пар.
 
Все, что видел розно, –
 
будь со мной сейчас,
 
ибо станет поздно,
 
вещи, петь про вас:
 
хочется смертельно
 
петь и петь певцу.
 
Песня беспредельна.
 
Жизнь пришла к концу.
 
1953
 
e 282 E
 
* * *
 
В грозе и мраке наступает март,
 
прет напролом, без компаса и карт,
 
и эта буря поглотить должна
 
все то, в чем нет здорового зерна.
 
В грозе и мраке наступает март,
 
и остается уповать на фарт –
 
иначе ни к чему и доктора.
 
О, не тверди, что умирать пора!
 
Я слаб, как позабытый колосок,
 
не претендую ни на чей кусок,
 
однако перед строчками – в долгу
 
и до сих пор… Я просто не могу!
 
Я не окончил множества работ,
 
мне нужен срок – еще хотя бы год…
 
Болят виски и ноет миокард.
 
В грозе и мраке наступает март.
 
1953
 
e 283 E
 
В Гринцинге
 
Под небом осенним танцуют скворцы;
 
сады в одеянье цветном;
 
приходят сюда старики и юнцы
 
забыться в тумане хмельном.
 
Я тоже приду и устроюсь в углу,
 
помедлю и Господу Богу хвалу
 
воздам недозрелым вином.
 
Под сенью ветвей молодой паренек
 
с подружкой сидит в тишине;
 
пришел завсегдатай, уселся в тенек:
 
он толк понимает в вине.
 
Дедок сожалеет, что чарка мала,
 
но бабушка стопку берет со стола
 
и этим довольна вполне.
 
Коврижка, молочный орех и вино,
 
и отдых в осеннем саду,
 
здесь вечер легко скоротать нам дано
 
с собою и с миром в ладу.
 
Но певшему песни о Млечном пути,
 
гармонику бросив, придется уйти
 
пожалуй что, в этом году.
 
1953
 
e 284 E
 
Консульство
 
Нигде подвижки ни на пядь,
 
но здесь на холоду
 
я перед консульством опять
 
заветной визы жду.
 
Я чую, жизнь свою кляня,
 
болезненный укол:
 
для тех, кто смотрит на меня,
 
я абсолютно гол.
 
Здесь разбивается мечта,
 
терпение – в цене;
 
понюшка белая – и та
 
не помогает мне.
 
Я перед консульством стою,
 
барьер передо мной:
 
Господь, услышь мольбу мою
 
о визе о въездной.
 
1953
 
e 285 E
 
День поминовения
 
День поминовенья. Захочу –
 
фитилек в лампадке засвечу:
 
ты гори с печалью и с тоской
 
матери моей за упокой,
 
той, которой я помочь не мог,
 
ты гори за сына, фитилек,
 
ибо ставлю крест на жизнь свою,
 
хоть чужбины горький хлеб жую.
 
Ты гори, оплакав заодно
 
все, что было мной сочинено,
 
что нигде издать надежды нет –
 
догорай, лампадки тихий свет.
 
Догорай, мерцая и скорбя
 
(через год – зажжет ли кто тебя?),
 
ты свети стихам, любви, добру –
 
в них-то я не до конца умру.
 
1953
 
e 286 E
 
Рождество в Сохо
 
Рождество и суматоха,
 
никому не до меня,
 
так пойду, пожалуй, в Сохо,
 
поброжу остаток дня.
 
В лавках – яблоки, печенья,
 
звездный час для торгаша.
 
У меня на развлеченья
 
нет при этом ни гроша.
 
С каждым годом жизнь все горше,
 
но живу же ведь пока.
 
Шлюха, грим обычный стерши,
 
покупает индюка.
 
По трактирам и по барам
 
мчит псалом вослед псалму.
 
Общим заражен угаром,
 
шляпу на ветру сниму.
 
Ноет хлипкая утроба,
 
сердце – как пустой вольер.
 
И еще вдобавок небо
 
высохло, как Лестер-сквер.
 
1953
 
e 287 E
 
Номер семнадцать
 
Инспектор, изволите рюмку вина?
 
Вишневка, поверьте, весьма недурна.
 
Не пьете? Ну, что ж, ни к чему канитель:
 
дом номер семнадцать отнюдь не бордель.
 
Девицы способны платить за жилье,
 
но данное дело никак не мое;
 
на ренту живу, вот – моя конура;
 
для лишних волнений я стала стара.
 
Здесь доктор бывает отнюдь не в кредит,
 
спросите его, он легко подтвердит.
 
А девочки что, из деревни они,
 
и с ними хватает грызни и возни.
 
Клиент, к сожаленью, порой – психопат;
 
поди защитись от его эскапад.
 
Почтенный инспектор, скажу, не хитря:
 
людей переделать стараетесь зря.
 
1954
 
e 288 E
 
Вместе с пылью
 
Многие покой находят в спальне,
 
но моя судьба куда печальней:
 
лишь на землю ляжет темнота –
 
пыль запорошит мои уста.
 
Многим слышен щебет на просторах –
 
я один внимаю тайный шорох:
 
вместе с пылью, спящей на ковре,
 
тяжко просыпаюсь на заре.
 
Не для флоксов и не для сиреней
 
череда моих стихотворений;
 
пыль стряхну в неведомом году,
 
встану и шарманку заведу.
 
1956
 
e 289 E
 
Снаружи
 
Там, снаружи, – тьма, тревога.
 
Вьются тени у порога.
 
Сторож, глотки им заткни,
 
прогони их, прогони.
 
Там, снаружи, – тьма, тревога.
 
Под стеной бежит дорога.
 
Сторож, колотушку брось:
 
тени разбегутся врозь.
 
Там, снаружи, – серп шафранный
 
над дорогой, над поляной
 
льет лучи, как брызги льда.
 
Не пускай его сюда.
 
1956
 
e 290 E
 
Свидание с родиной
 
Я – дома, через столько долгих лет;
 
но прежних переулков больше нет,
 
на Ринге башня рвется в облака:
 
я дома превратился в чужака.
 
У памяти последний сдан редут;
 
меня в кофейнях более не ждут,
 
не нагулять мне более жирка:
 
я дома превратился в чужака.
 
Что делать – изменились времена,
 
от прежних дней осталась лишь луна,
 
что втиснула меж крышами бока:
 
я дома превратился в чужака.
 
28.11.1957
 
Вена
 
e 291 E
 
Незримые стихи
 
Чужою болью запасаясь впрок,
 
я написал излишне много строк.
 
Не заслужив ни славы, ни похвал,
 
я слишком мало строки шлифовал,
 
но мог легко сойти с ума, утрать
 
я по дороге хоть одну тетрадь.
 
Смертельной оказалась западня:
 
стихи, что уничтожили меня.
 
4.3.1958
 
Вена
 
e 292 E
 
СОДЕРЖАНИЕ
 
Евгений Витковский
 

Текущая версия на 16:29, 27 февраля 2020

«Мы, разделившие с пылью летящей судьбу…»
автор Теодор Крамер (1897-1958), пер. Евгений Владимирович Витковский (1950-2020)
Язык оригинала: немецкий. — Из сборника «Стихи разных лет». Дата создания: 1945 (перевод). Источник: Хвала отчаянию, М. Водолей, 2019Из книги «Хвала отчаянию»
Theodor Kramer.png


Стихи разных лет
* * *


Мы, разделившие с пылью летящей судьбу,
мы, у которых начертана гибель на лбу,
мы, у которых и общего – разве что цель,
все-таки многого алчем и жаждем досель:
хлеба от хлеба, который без нас испекли,
плоти от плоти (как мы стосковались вдали!),
силы от силы, что стала добычею тьмы,
места от места, с которого изгнаны мы.

Мы, что все время сбивались с прямого пути,
свято желая хоть что-то святое найти, –
окаменели сердцами, никто не припас
времени на доброту и на мудрость для нас.
Сделай же так, чтобы сгинула наша беда,
минула горечь… Мы скоро уйдем в никуда:
хлеба нам дай и вина, на тропу отведи,
и, наконец, беспощадным судом не суди.

1945
© Copyright Теодор Крамер
© Евгений Владимирович Витковский, перевод с немецкого
Info icon.png Данное произведение является собственностью своего правообладателя и представлено здесь исключительно в ознакомительных целях. Если правообладатель не согласен с публикацией, она будет удалена по первому требованию. / This work belongs to its legal owner and presented here for informational purposes only. If the owner does not agree with the publication, it will be removed upon request.