Блейк-Словарь (Деймон)/Четыре Зоа

← Abel / Авель

Блейк-Словарь / Четыре Зоа / The Four Zoas (Идеи и символы Уильям Блейка) автор Сэмюэль Фостер Деймон, пер. Д. Смирнов-Садовский

The Abomination of Desolation / Мерзость запустения →

Язык оригинала: английский. — S. Foster Damon: Blake Dictionary (англ.)

Четыре Зоа Муки Любви и Ревности в Смерти и Осуждении Альбиона, Древнего Человека, таково было окончательное название самой длинной поэмы Блейка, первоначально названной Вала, или Смерть и Осуждение Древнего Человека, Сон в Девяти Ночах. Блейк так и не закончил поэму; рукопись находится в Британском музеее. Рукопись была воспроизведена в факсимиле Дж. Э. Бентли младшим (Vala; or, The Four Zoas, New York, 1963). Четыре Зоа — это великолепная попытка объединить все мифы Блейка в одном повествовании. Это символическая поэма, «Песнь Древней Матери», т. е. Эно; именно она воспринимает вечность во всем (см. ENO). Согласно названию, основной сюжет — падение и воскресение Альбиона, который символизирует все человечество. Но Альбион — пассивный персонаж: он скоро погрузится в смертельный сон; и фактическая история — это история войны между его членами, четырьмя Зоа и их Эманациями. Для завершения четверичности, Тармас (с его эманацией Энион) был добавлен к к Уртоне-Лосу, Луве и Уризену. Подлинным героем поэмы является Лос, защитником Альбиона; его великим противником становится Уризен. Спасителем Альбиона является Иисус, который теперь принимает активное участие в повествовании; его поддерживает Божественнае Семья (все тело истинной или христианской мысли — Причастие Святых). Противником Иисуса является Раав, ложная церковь этого мира. Сатана также появляется впервые. Для правильного эпического действия Блейк теперь конструирует четверную вселенную (психологическую, а не Птолемеевую или Коперниковую), разделяя ее на солнечный Эдем (Вечность четырёх Зоа), лунную Беулу (подсознание), звездное царство Уризена (закон) и Ульро (земной мир порождения). Эпопея включает в себя всё: она пытается установить полную доктрину человека. Эта попытка ставит Блейка в один ряд с Гомером, Данте, Спенсером и Мильтоном, независимо от того, наскольку по нашему мнению он достоин этого ряда. Излишне говорить, что его поэмы выходит далеко за пределы «Пурпурного острова» Флетчера, «Альмы» Прайора, «Эссе о человеке» Поупа и «Ночные мысли Янга», вдохновленные тем же стремлением. Как и в последнем поэме, которую Блейк иллюстрировал, «Четыре Зоа» делятся на девять «Ночи». Но стихотворение, с которым Четыре Зоа действительно бросают вызов, - это «Потерянный рай», который, в сфере идей, может рассматриваться как переписывание или текущий комментарий, хотя это внешне столь же отличается от поэмы Мильтона, как Книга Тела от Комуса. Эпопея Блейка начинается в СМИ. Падение человека началось: его зоа уже распадаются. Первый эпизод касается вспышки подросткового возраста (Падение в Опыт); сказка продолжается (просматривая предыдущие пророческие книги, кроме самых ранних) до смерти, воскресения человека, и предположение. Эпос Мильтона имеет ту же тему: падение и спасение человека. Его установка также космическое. Это начинается с падения сатаны в опыт; и хотя это заканчивается изгнанием из Рай, все события до окончательного спасения человека репетируются на пророческом Холме Видения. Параллели между сатаной Милтона и Уризеном Блейка давно были отмечены П. Бергером. Уризен также ищет господства над всем; он тоже исследует свой самодельный ад и хаос снаружи; он тоже тонет через его упрямство в недочеловеческую форму Дракона. Но в тот момент, когда он отказывается от своего честолюбие, он спасен и возвращается к своей первоначальной славе; в то время как сатана Милтона остается в его проклятие, пока он не минует всякую надежду. Возможно, самый большой вклад Блейка в литературные методы происходит в этом стихотворении: его изобретение техника сна. Это также стало причиной величайшего замешательства среди его ранних критиков. Эта Техника уничтожает эффект непрерывного и логического повествования. Это позволяет запутывать многих темы, резкие смены темы, повторяющиеся повторы, неясные перекрестные ссылки, внезапные вторжения, даже противоречия. Решающие сцены опущены; другие расширены из всех кажущихся доля. Но эта техника наиболее близка к нашим глубоким умственным процессам, и это был идеал Блейка - полная свобода воображения. Это позволяет соотнесение действий на разных уровнях: таким образом, в Ночь IX, ужасы на земле - великий урожай и урожай в Вечности. Ничего подобного не было сделано на английском языке, насколько я помню, со времен Чосера Боке Герцогиня, или должна была быть предпринята попытка снова, пока Льюис Кэрролл не написал Сильви и Бруно. Это много для Признание Блейка в том, что он никогда не сводит свой мир снов к особому содержанию отдельного человека разум - ошибка, совершенная его подражателем Джеймсом Джойсом в «Финнеганс Уэйк». Однако, несмотря на всю поверхностную путаницу, структура Блейка является твердой. Было обнаружено Макс Пахарь. Ночь я Отделение поясницы (Tharmas) II. Отдел сердца (Лувы) III. Отдел начальника (Уризен) внутривенно Разделение Духа (Urthona) v. Революция (Орк) VI. Интеллект против Духа VII. Отдел добра и Зло (Адам и Е

The FOUR ZOAS, the Torments of Love & Jealousy in the Death and Judgement of Albion, the Ancient Man, was the final title of Blake’s longest poem, originally named Vala, or the Death and Judgement of the Ancient Man. A Dream of Nine Nights. Blake never finished it; the manuscript is in the British Museum. It has been reproduced in facsimile by G. E. Bentley, Jr. (Vala; or, The Four Zoas, New York, 1963). The Four Zoas is a magnificent attempt to incorporate all Blake’s myths into a single narrative. It is a symbolic poem, the “Song of the Aged Mother,” who is Eno; it is she who perceives the eternity in all things (see ENO). According to the title, the basic plot is the fall and resurrection of Albion, who symbolizes all mankind. But Albion is a passive character: he soon sinks into a deadly sleep; and the actual story is that of the warfare between his members, the four Zoas and their Emanations. To complete the quaternary, Tharmas (with his Emanation Enion) is added to Urthona-Los, Luvah, and Urizen. The champion of Albion is Los, the real hero of the poem; his great opponent is Urizen. Albion’s saviour is Jesus, who now takes an active part in the narrative; seconding him is the Divine Family (the whole body of true or Christian thought—the Communion of Saints). The opponent of Jesus is Rahab, the false church of this world. Satan also appears for the first time. For a proper epical setting, Blake has now organized a fourfold universe (psychological, not Ptolemaic or Copernican), dividing it into sunny Eden (the Eternity of the Zoas), moony Beulah (the subconscious), Urizen’s starry realm (law), and Ulro (the earthy world of generation). The epic is all-inclusive: it attempts to establish the complete formula of Man. This attempt puts Blake in the company of Homer, Dante, Spenser, and Milton, whether or not we think he was a worthy companion. Needless to say, his poem goes far beyond Шаблон:En:w:Phineas Fletcher Purple Island, Prior’s Alma, Pope’s Essay on Man, and Young’s Night Thoughts, which were inspired by the same ambition. Like this last poem, which Blake had been busy illustrating, The Four Zoas is divided into nine “Nights.” But the poem with which The Four Zoas really challenges comparison is Paradise Lost, of which, in the realm of ideas, it may be considered a rewriting or a running commentary, although it is superficially as different from Milton’s poem as The Book of Thel is from Comus. Blake’s epic starts in medias res. Man’s fall has begun: his Zoas are splitting already. The first episode concerns the outbreak of adolescence (the Fall into Experience); the tale then continues (sweeping through the previous Prophetic books, except the earliest) to Man’s death, resurrection, and assumption. Milton’s epic has the same theme: the fall and salvation of man. His setting is also cosmic. It begins with the fall of Satan into Experience; and although it ends with the expulsion from Paradise, all the events until man’s final salvation are rehearsed on the prophetic Hill of Vision. The parallels between Milton’s Satan and Blake’s Urizen were noted long ago by P. Berger. Urizen also seeks dominion over everything; he too explores his self-made hell and the chaos outside; he too sinks through his obduracy into the subhuman form of the Dragon. But the moment he renounces his ambition, he is saved and returns to his original glory; whereas Milton’s Satan persists in his damnation until he is past all hope. Perhaps Blake’s greatest contribution to literary methods occurs in this poem: his invention of the dream technique. It was also the cause of the greatest confusion among his earlier critics. This technique destroys the effect of a continuous and logical narrative. It permits the tangling of many threads, abrupt changes of subject, recurrent repetitions, obscure cross references, sudden intrusions, even out-and-out contradictions. Crucial scenes are omitted; others are expanded out of all seeming proportion. But this technique is closest to our deeper mental processes, and it was Blake’s ideal— complete freedom of the imagination. It permits the correlation of actions on different levels: thus in Night ix, the horrors on earth are a great harvest and vintage in Eternity. Nothing like it had been done in English, to the best of my recollection, since Chaucer’s Boke of the Duchesse, or was to be attempted again until Lewis Carroll wrote Sylvie and Bruno. It is much to Blake’s credit that he never reduces his dreamworld to the special contents of a single individual’s mind—a fault committed by his imitator, James Joyce, in Finnegans Wake. However, beneath all the superficial confusion, Blake’s structure is firm. It was discovered by Max Plowman. Night i. The Division of the Loins (Tharmas) ii. The Division of the Heart (Luvah) iii. The Division of the Head (Urizen) iv. The Division of the Spirit (Urthona) v. Revolution (Orc) vi. Intellect versus Spirit vii. The Division of Good and Evil (Adam and Eve) viii. The Culmination of Errors (the Crucifixion) ix. The Last Judgment Blake dated his title page 1797. The last of the Lambeth books had been published two years earlier, and probably he was then thinking of combining them into a bigger poem. The year 1796 was occupied with illustrating Young’s Night Thoughts, but work in one medium can stimulate work in another. In 1797, he began a fair copy of what he had written; but the latest evidence indicates the probability that in that period of depression he wrote only a couple of “Nights” or so. However, when he went to Felpham in 1800, the gates of inspiration were opened; and in spite of Hayley’s commissions and general pestering, and Blake’s own moral compunctions about wasting his time on non-profitable work, he wrote, sometimes furiously. On April 25, 1803, he sent to Butts what is surely an account of this poem: But none can know the Spiritual Acts of my three years’ Slumber on the banks of the Ocean, unless he has seen them in the Spirit, or unless he should read My long Poem descriptive of those Acts; for I have in these three years composed an immense number of verses on One Grand Theme, Similar to Homer’s Iliad or Milton’s Paradise Lost, the Persons & Machinery intirely new to the Inhabitants of Earth (some of the Persons Excepted). I have written this Poem from immediate Dictation, twelve or sometimes twenty or thirty lines at a time, without Premeditation & even against my Will; the Time it has taken in writing was thus render’d Non Existent, & an immense Poem Exists which seems to be the Labour of a long Life, all produc’d without Labour or Study. The original version was called Vala after the Emanation of Luvah; but the idea expanded and became a study of all four Zoas. A new “Night” was written to open the poem properly. Blake erased and rewrote, adding new passages. Fresh ideas were developed and fairly thrust in. After his return to London, he continued to insert new material: the quarrel with Hayley, the Daughters of Albion, the wartime conditions of London in 1804 (which David Erdman noted). Eventually the poem became so overwritten that the first version had almost sunk out of sight. The result had become too unwieldy to finish. Some of the material really belonged in new poems, Milton and Jerusalem, to which he devoted himself in 1804. But more important: some of his concepts had become outdated; the poem was no longer an adequate expression of his reconsidered ideas. The new wine had burst the old bottles. His Eden was not Eternity after all: it had seasons, and the Emanations never were absorbed into their counterparts. Albion must fall through his own errors, and not because Luvah once seized Urizen’s chariot. Los should be the friend and avowed champion of Albion. Jesus must do more than appear at the Last Judgment and then must vanish without condemning the obdurate sinners—an act which would have been contrary to his character and teachings. The activities of the Female Will in torturing men had not been developed at all. It was easier to write new poems than to struggle longer with The Four Zoas. The first printings of the complete text were very bad (1893, 1906). Edwin J. Ellis and William Butler Yeats did not order the pages correctly, and they seemed incapable of reading Blake’s writing. Worse yet, they “improved” passages constantly according to their own notions of what Blake intended. Geoffrey Keynes (1925) first published the text correctly; D. J. Sloss and J. P. R. Wallis (1926) re-edited it. There will always remain the problems of Blake’s punctuation and syntax. H. M. Margoliouth has recently (1956) made an illuminating attempt to reconstruct the original Vala from Blake’s confusing manuscript, with many brilliant explanations and conjectures. G. E. Bentley, Jr.’s edition (1963) endeavors to indicate all Blake’s additions and corrections, page by page. For a critique of this edition and an indication of further necessary work on the text, see Erdman in The Library, Vol. XIX, 1964.

Примечания

---

© D. Smirnov-Sadovsky. Translation. Commentary / © Д. Смирнов-Садовский. Перевод. Комментарий

---

Данное произведение является собственностью своего правообладателя и представлено здесь исключительно в ознакомительных целях. Если правообладатель не согласен с публикацией, она будет удалена по первому требованию. / This work belongs to its legal owner and presented here for informational purposes only. If the owner does not agree with the publication, it will be removed upon request.