Блейк-Словарь (Деймон)/Четыре Зоа
| ← The Forgiveness of Sins / Прощение грехов | Блейк-Словарь / Четыре Зоа / The Four Zoas (Идеи и символы Уильям Блейка) , пер. Д. Смирнов-Садовский |
France / Франция → |
| Язык оригинала: английский. — S. Foster Damon: Blake Dictionary (англ.) |
Википедия
|
Четыре Зоа Муки Любви и Ревности в Смерти и Осуждении Альбиона, Древнего Человека, таково было окончательное название этой самой длинной поэмы Блейка, первоначально названной Вала, или Смерть и Осуждение Древнего Человека, Сон в Девяти Ночах. Блейк так и не закончил поэму; рукопись её находится в Британском музее. Рукопись эта была воспроизведена в факсимиле Дж. Э. Бентли младшим (Vala; or, The Four Zoas, New York, 1963). Четыре Зоа — это великолепная попытка объединить все мифы Блейка в одном повествовании. Это символическая поэма, «Песнь Древней Матери», т. е. Эно; именно она воспринимает вечность во всем (см. Эно). Согласно названию, основной сюжет — падение и воскресение Альбиона, который символизирует все человечество. Но Альбион — пассивный персонаж: он скоро погрузится в смертельный сон; и фактический сюжет — это история войны между его членами, четырьмя Зоа и их Эманациями. Для завершения четверичности, Тармас (с его эманацией Энион) был добавлен к к Уртоне-Лосу, Луве и Уризену. Подлинным героем поэмы является Лос, защитник Альбиона; его великим противником становится Уризен. Спасителем Альбиона является Иисус, который теперь принимает активное участие в повествовании; его поддерживает Божественнае Семья (все тело истинной или христианской мысли — Общность Святых). Противником Иисуса оказывается Раав, ложная церковь этого мира. Сатана также появляется впервые. Для правильного эпического действия Блейк теперь конструирует четверную вселенную (психологическую, а не Птолемеевую или Коперниковую), разделяя её на солнечный Эдем (Вечность четырёх Зоа), лунную Беулу (подсознание), звёздное царство Уризена (закон) и Ульро (земной мир порождения). Эпопея включает в себя всё: она пытается установить полную доктрину человека. Эта попытка ставит Блейка в один ряд с Гомером, Данте, Спенсером и Мильтоном, независимо от того, наскольку по нашему мнению он достоин этого ряда. Излишне говорить, что его поэма выходит далеко за пределы Пурпурного острова Флетчера[1], Альмы Прайора[2], Эссе о человеке Поупа и Ночных мыслей Юнга, вдохновленных тем же стремлением. Как и последняя из упомянутых поэм, которую Блейк иллюстрировал, Четыре Зоа делятся на девять «Ночей». Но поэма, которой Четыре Зоа действительно бросают вызов, — это «Потерянный рай», по отношению к которой, в сфере идей, она может рассматриваться как переработка или текущий комментарий, хотя она внешне столь же отличается от поэмы Мильтона, как Книга Тели от Комуса. Эпопея Блейка начинается in media res[3]. Падение человека началось: его зоа уже распадаются. Первый эпизод касается вспышки подросткового возраста (Падение в Опыт); рассказ продолжается (обзором предыдущих пророческих книг, кроме самых ранних) до смерти, воскресения человека, и врзнесением на небеса. Эпос Мильтона написан на ту же тему: падение и спасение человека. Его установка также космическая. Она начинается с падения Сатаны в опыт; и хотя это заканчивается изгнанием из Рая, все события до окончательного спасения человека репетируются на пророческом Холме Видения. Параллели между сатаной Мильтона и Уризеном Блейка давно были отмечены П. Бергером. Уризен также ищет господства над всем; он тоже исследует свой самодельный ад и хаос снаружи; он тоже тонет из-за своего упрямства в недочеловеческой форме Дракона. Но в тот момент, когда он отказывается от своего честолюбия, он спасен и возвращается к своей первоначальной славе; в то время как на Сатане Мильтона остается проклятие, пока его не оствляют все надежды. Возможно, в этой поэме Блейк осуществил самый большой вклад в литературный метод: его изобретение техники сновидения. Эта техника также явилось причиной величайшего замешательства среди его ранних критиков. Она уничтожает эффект непрерывного и логического повествования. Она позволяет перемешивать темы, производить их резкие смены, вводить повторы, неясные перекрестные ссылки, внезапные вторжения, даже противоречия. Решающие сцены могут быть опущены; другие расширены в самой невероятной пропорции. Но эта техника наиболее близка к нашим глубоким умственным процессам, и это был идеал Блейка — полная свобода воображения. Это позволяет соотнесение действий на разных уровнях: так, в Ночи IX происходят ужасы на земле, великий урожай и урожай в Вечности. Ничего подобного не было сделано в английском языке, насколько я помню, со времен Книги герцогини (Book of the Duchess), или не было предпринято новой попытки до того, пока Льюис Кэрролл не написал Сильви и Бруно. Большой заслугой Блейка было то, что он никогда не сводил свой мир сновидений к специфическому содержанию разума отдельного человека — ошибка, совершённая его подражателем Джеймсом Джойсом в Поминках по Финнеганну (Finnegans Wake). Однако, несмотря на всю поверхностную путаницу, структура Блейка является твердой. Это было обнаружено Макс Плауманом.
Блейк датировал титульную страницу поэмы 1797 годом. Последняя из книг Ламбета была опубликована два года ранее, и, вероятно, он думал о том, чтобы объединить их в большую поэму. В 1796 году он был заня иллюстрацией ночных мыслей Юнга, но произведение в том же жанре может стимулировать работу над еще одним. В 1797 году он начал чистувую копию того, что написал; но последние данные указывают на вероятность того, что в тот период депрессии он написал только пару «ночей» или около того. Тем не менее, когда он отправился в Фелфам в 1800 году, врата вдохновения были открыты; и, несмотря на заказы от Хейли, прочие докучливые просьбы, и собственные моральные угрызения совести на трату своего времени на невыгодную работа, он писал иногда с яростью. 25 апреля 1803 года он написал Баттсу отчёт, конечно об этом стихотворении:
Первоначальная версия называлась Вала по имени Эманации Лувы; но идея расширилась и првратилась в исслелование всех четырех Зоа. Новая «Ночь» была написана, чтобы достойео начать поэму. Блейк стирал и переписывал, добавляя новые отрывки. Были разработаны и изрядно внедрены свежие идеи. После его возвращения в Лондон, Блейк продолжал вставлять новый материал: ссора с Хейли, Дочери Альбиона, состояние Лондона в военное время в 1804 году (что было отмечено Дэвидом Эрдманом). В конце концов поэма стала настолько перписана, что первая версия почти исчезла из виду. Результат стал слишком громоздким, чтобы его закончить. Некоторые материалы действительно были новым стихами для поэм Мильтон и Иерусалим, труду над которыми он посвятил себя в 1804 году. Но более важно: некоторые из его концепций устарели; поэмр больше не была адекватным выражением его пересмотренных идей. Новое вино не лезло в старые меха. Его Эдем не был, в конце концов, Вечностью: в нём были времена года, и эманации никогда не впитывались в своих партнёров. Альбион должен был пасть из-за собственных ошибок, а не потому, что Лува однажды захватил колесницу Уризена. Лос должен был быть другом и подлмнным защитником Альбиона. Иисус должен сделать больше, чем предстать на Страшном Суде, а затем исчезнуть, не осуждая упрямых грешников — акт, который входил в противоречие с его характером и учением. Действие Женской Воли в пытках мужчин имела не было разработано вообще. Легче было писать новые стихи, чем дольше бороться с Четырьмя Зоа. Первые печатные издания полного текста были очень плохими (1893, 1906). Эдвин Дж. Эллис и Уильям Батлер Йейтс не упорядочили страницы должным образом, и они, казалось, были неспособными прочитать почерк Блейка. Хуже того, они постоянно «улучшали» отрывки в соответствии со своими представлениями о том, что Блейк намеревался сказать. Джеффри Кейнс (1925) впервые опубликовал текст правильно; Д. Дж. Слосс и Дж. П. Р. Уоллис (1926) отредактировали его. Всегда будут оставаться проблемы с пунктуацией и синтаксисом Блейка. Х. М. Марголиут недавно (1956) предпринял яркую попытку восстановить оригинальную поэму Вала из запутанной рукописи Блейка со многими блестящими объяснениями и предположениями. Г. Э. Бентли, младший в своём издании (1963) старается указывать все дополнения и исправления Блейка, страницу за страницей. О критике этого издания и указании на дальнейшую необходимую работу над текстом, см. Эрдман в The Library, Vol. XIX, 1964. |
The FOUR ZOAS, the Torments of Love & Jealousy in the Death and Judgement of Albion, the Ancient Man, was the final title of Blake’s longest poem, originally named Vala, or the Death and Judgement of the Ancient Man. A Dream of Nine Nights. Blake never finished it; the manuscript is in the British Museum. It has been reproduced in facsimile by G. E. Bentley, Jr. (Vala; or, The Four Zoas, New York, 1963). The Four Zoas is a magnificent attempt to incorporate all Blake’s myths into a single narrative. It is a symbolic poem, the “Song of the Aged Mother,” who is Eno; it is she who perceives the eternity in all things (see ENO). According to the title, the basic plot is the fall and resurrection of Albion, who symbolizes all mankind. But Albion is a passive character: he soon sinks into a deadly sleep; and the actual story is that of the warfare between his members, the four Zoas and their Emanations. To complete the quaternary, Tharmas (with his Emanation Enion) is added to Urthona-Los, Luvah, and Urizen. The champion of Albion is Los, the real hero of the poem; his great opponent is Urizen. Albion’s saviour is Jesus, who now takes an active part in the narrative; seconding him is the Divine Family (the whole body of true or Christian thought—the Communion of Saints). The opponent of Jesus is Rahab, the false church of this world. Satan also appears for the first time. For a proper epical setting, Blake has now organized a fourfold universe (psychological, not Ptolemaic or Copernican), dividing it into sunny Eden (the Eternity of the Zoas), moony Beulah (the subconscious), Urizen’s starry realm (law), and Ulro (the earthy world of generation). The epic is all-inclusive: it attempts to establish the complete formula of Man. This attempt puts Blake in the company of Homer, Dante, Spenser, and Milton, whether or not we think he was a worthy companion. Needless to say, his poem goes far beyond {{w:en:Phineas Fletcher|Fletcher’s}} Purple Island, Prior’s Alma, Pope’s Essay on Man, and Young’s Night Thoughts, which were inspired by the same ambition. Like this last poem, which Blake had been busy illustrating, The Four Zoas is divided into nine “Nights.” But the poem with which The Four Zoas really challenges comparison is Paradise Lost, of which, in the realm of ideas, it may be considered a rewriting or a running commentary, although it is superficially as different from Milton’s poem as The Book of Thel is from Comus. Blake’s epic starts in medias res. Man’s fall has begun: his Zoas are splitting already. The first episode concerns the outbreak of adolescence (the Fall into Experience); the tale then continues (sweeping through the previous Prophetic books, except the earliest) to Man’s death, resurrection, and assumption. Milton’s epic has the same theme: the fall and salvation of man. His setting is also cosmic. It begins with the fall of Satan into Experience; and although it ends with the expulsion from Paradise, all the events until man’s final salvation are rehearsed on the prophetic Hill of Vision. The parallels between Milton’s Satan and Blake’s Urizen were noted long ago by P. Berger. Urizen also seeks dominion over everything; he too explores his self-made hell and the chaos outside; he too sinks through his obduracy into the subhuman form of the Dragon. But the moment he renounces his ambition, he is saved and returns to his original glory; whereas Milton’s Satan persists in his damnation until he is past all hope. Perhaps Blake’s greatest contribution to literary methods occurs in this poem: his invention of the dream technique. It was also the cause of the greatest confusion among his earlier critics. This technique destroys the effect of a continuous and logical narrative. It permits the tangling of many threads, abrupt changes of subject, recurrent repetitions, obscure cross references, sudden intrusions, even out-and-out contradictions. Crucial scenes are omitted; others are expanded out of all seeming proportion. But this technique is closest to our deeper mental processes, and it was Blake’s ideal—complete freedom of the imagination. It permits the correlation of actions on different levels: thus in Night ix, the horrors on earth are a great harvest and vintage in Eternity. Nothing like it had been done in English, to the best of my recollection, since Chaucer’s Boke of the Duchesse, or was to be attempted again until Lewis Carroll wrote Sylvie and Bruno. It is much to Blake’s credit that he never reduces his dreamworld to the special contents of a single individual’s mind—a fault committed by his imitator, James Joyce, in Finnegans Wake. However, beneath all the superficial confusion, Blake’s structure is firm. It was discovered by Max Plowman.
Spirit, or unless he should read My long Poem descriptive of those Acts; for I have in these three years composed an immense number of verses on One Grand Theme, Similar to Homer’s Iliad or Milton’s Paradise Lost, the Persons & Machinery intirely new to the Inhabitants of Earth (some of the Persons Excepted). I have written this Poem from immediate Dictation, twelve or sometimes twenty or thirty lines at a time, without Premeditation & even against my Will; the Time it has taken in writing was thus render’d Non Existent, & an immense Poem Exists which seems to be the Labour of a long Life, all produc’d without Labour or Study. The original version was called Vala after the Emanation of Luvah; but the idea expanded and became a study of all four Zoas. A new “Night” was written to open the poem properly. Blake erased and rewrote, adding new passages. Fresh ideas were developed and fairly thrust in. After his return to London, he continued to insert new material: the quarrel with Hayley, the Daughters of Albion, the wartime conditions of London in 1804 (which David Erdman noted). Eventually the poem became so overwritten that the first version had almost sunk out of sight. The result had become too unwieldy to finish. Some of the material really belonged in new poems, Milton and Jerusalem, to which he devoted himself in 1804. But more important: some of his concepts had become outdated; the poem was no longer an adequate expression of his reconsidered ideas. The new wine had burst the old bottles. His Eden was not Eternity after all: it had seasons, and the Emanations never were absorbed into their counterparts. Albion must fall through his own errors, and not because Luvah once seized Urizen’s chariot. Los should be the friend and avowed champion of Albion. Jesus must do more than appear at the Last Judgment and then must vanish without condemning the obdurate sinners—an act which would have been contrary to his character and teachings. The activities of the Female Will in torturing men had not been developed at all. It was easier to write new poems than to struggle longer with The Four Zoas. The first printings of the complete text were very bad (1893, 1906). Edwin J. Ellis and William Butler Yeats did not order the pages correctly, and they seemed incapable of reading Blake’s writing. Worse yet, they “improved” passages constantly according to their own notions of what Blake intended. Geoffrey Keynes (1925) first published the text correctly; D. J. Sloss and J. P. R. Wallis (1926) re-edited it. There will always remain the problems of Blake’s punctuation and syntax. H. M. Margoliouth has recently (1956) made an illuminating attempt to reconstruct the original Vala from Blake’s confusing manuscript, with many brilliant explanations and conjectures. G. E. Bentley, Jr.’s edition (1963) endeavors to indicate all Blake’s additions and corrections, page by page. For a critique of this edition and an indication of further necessary work on the text, see Erdman in The Library, Vol. XIX, 1964. |
Примечания
© D. Smirnov-Sadovsky. Translation. Commentary / © Д. Смирнов-Садовский. Перевод. Комментарий
|
Данное произведение является собственностью своего правообладателя и представлено здесь исключительно в ознакомительных целях. Если правообладатель не согласен с публикацией, она будет удалена по первому требованию. / This work belongs to its legal owner and presented here for informational purposes only. If the owner does not agree with the publication, it will be removed upon request. |
