Оглавление
- Содержание
- Глазунов
- Плагиаторы
- Чехов
- Маяковский
- Сталин. Хренников
- Гуманисты
- «Нос»
- Джамбул Джамбаев
- Национальное искусство
- Оперы
- Мусоргский
- Еще о Мусоргском
Глазунов.
В конце концов, я хотел бы, чтобы моя жизнь была спокойной и счастливой. И тогда я вспоминаю старика Глазунова. Этого большого мудрого ребенка. Всю жизнь он думал, что умеет отделять важное от неважного. И думал, что мироздание устроено разумно. В конце жизни он, кажется, в этом усомнился. Глазунов искренне считал, что дело, которому он отдал все свои силы - русская музыкальная культура, консерватория - загублено. Это была его трагедия. Все ценности спутались, все критерии рухнули. Глазунов оказался в Париже, где его уважали, но, кажется, не очень любили. Он продолжал писать музыку, не очень понимая, для кого и для чего он ее пишет. Страшнее этого я не могу себе представить ничего. Это крах. Но Глазунов ошибся еще раз. Ему была подарена мудрость. Он правильно сумел отделить важное от неважного. И его дело оказалось 'свежим и крепким' (Римский-Корсаков).
Когда я был молодой, мне нравилось посмеяться над Глазуновым. Над ним было легко смеяться. В свои 15 лет я был гораздо взрослее него, почтенного старика. Будущее принадлежало мне, а не ему. Все, что изменялось, изменялось в конце концов в мою пользу, а не в его. Изменялась музыка, изменялись вкусы. Жизнь изменялась. Глазунову оставалось только обиженно ворчать. Сейчас я вижу, как все было на самом деле сложно. Теперь я догадываюсь, что в душе Глазунова был вечный конфликт. История, типичная для русского интеллигента. Для всех нас.
Глазунова постоянно жгло сознание несправедливости его личного благополучия. К нему приходило множество обиженных жизнью людей. И он старался хоть как-то помочь им.
Я люблю слушать музыку. Это не то же самое, что просто любить музыку. Конечно, смешно говорить, что я люблю музыку. Понятное что люблю. Причем всякую - от Баха до Оффенбаха. Но люблю я именно хорошую музыку, т. е., которая кажется мне хорошей в данный момент. А вот слушать я, в общем-то, люблю всякую музыку. В том числе и плохую. Вот это уже - что-то вроде профессиональной болезни. Становишься запойным нотоглотателем. .
Когда я слышу оркестровую музыку, то в уме делаю ее переложение для фортепиано. Слушаю, а пальцами уже проверяю, удобно ли получается. Когда же приходится слушать фортепианную музыку, то почти автоматически я прикидываю, как она будет звучать в оркестре. Это вроде болезни, но болезни приятной. Это как чесаться, когда чешется.
