Писать в тоске ли, в злобе: различия между версиями

Материал из Wikilivres.ru
Перейти к навигацииПерейти к поиску
(викификация)
 
м
Строка 1: Строка 1:
Из сборника
+
{{Отексте
 
+
| АВТОР                =[[Теодор Крамер]] (1897-1958)
«ИЗГНАН ИЗ АВСТРИИ»
+
| НАЗВАНИЕ              =На станции подземки
 
+
| ЧАСТЬ                =
(1943)
+
| ПОДЗАГОЛОВОК          =
 +
| ИЗЦИКЛА              =
 +
| ИЗСБОРНИКА            =«Изгнан из Австрии» (1943)  
 +
| СОДЕРЖАНИЕ            =
 +
| ДАТАСОЗДАНИЯ          =
 +
| ДАТАПУБЛИКАЦИИ        =
 +
| ЯЗЫКОРИГИНАЛА        =de
 +
| НАЗВАНИЕОРИГИНАЛА    =
 +
| ПОДЗАГОЛОВОКОРИГИНАЛА =
 +
| ПЕРЕВОДЧИК            =[[Евгений Владимирович Витковский]] (1950-2020)
 +
| ИСТОЧНИК              =
 +
| ДРУГОЕ                =
 +
| ВИКИПЕДИЯ            =
 +
| ИЗОБРАЖЕНИЕ          =
 +
| ОПИСАНИЕИЗОБРАЖЕНИЯ  =
 +
| ПРЕДЫДУЩИЙ            =
 +
| СЛЕДУЮЩИЙ            =
 +
| КАЧЕСТВО              =
 +
| НЕОДНОЗНАЧНОСТЬ      =
 +
}}
 +
[[Категория:Поэзия Теодора Крамера]]
 +
[[Категория:Переводы, выполненные Евгением Владимировичем Витковским]]
 +
[[Категория:Переводы с немецкого языка]]
 +
[[Категория:Литература 1943 года]]   
  
 
{{poemx1|Писать в тоске ли, в злобе|
 
{{poemx1|Писать в тоске ли, в злобе|
Строка 50: Строка 73:
 
|}}
 
|}}
  
{{poemx1|Интернированные Хайтона|
+
<center><small>© Copyright [[Теодор Крамер]] <br/> © [[Евгений Владимирович Витковский]], перевод с немецкого <br/>  Date: 19 Oct 2003</small></center>
 
 
[2]
 
 
 
По-тихому, на всякий случай,
 
впотьмах умело взяли нас;
 
за проволокою колючей
 
мы оказались в тот же час;
 
ползла чреда часов туманных,
 
нам долго было суждено,
 
при жалких наших чемоданах
 
стоять, не чуя ног давно.
 
Мы — хайтонские бедолаги,
 
от всех, кто дорог нам, вдали:
 
трофей союзничьей отваги,
 
соль — извините! — пыль земли.
 
 
 
Черпак баланды, самый первый,
 
испробованный на веку;
 
болит спина, ни к черту нервы,
 
и тело радо тюфяку.
 
И мы легли, шурша соломой,
 
в казарме на немытый пол,
 
мы обволакивались дрёмой,
 
но сон спасительный не шел.
 
Шаг часового, шаг жестокий
 
доносится издалека;
 
на западе и на востоке
 
нас гордо стерегут войска.
 
 
 
Но страх все гуще, все приметней,
 
знакомым больше веры нет,
 
неумолкающие сплетни,
 
плодят в потемках полный бред;
 
все громче пульс и все короче,
 
в душе — опять же пустота:
 
глядишь, эсесовцы средь ночи
 
тараном выбьют ворота.
 
Нас выведут, рядком построив,
 
винтовки тявкнут в тишине —
 
и мигом кровь и мозг изгоев
 
разбрызгаются по стене.
 
 
 
Но может статься, что во мраке
 
грядет спасенье от оков,
 
поверх костей взрастая, маки
 
заблещут шелком лепестков.
 
И мы узнаем, что невзгоды
 
нам в жизни выпали не зря,
 
что ради торжества свободы
 
мы попадали в лагеря.
 
Ну что ж, покуда, честь по чести
 
достойно посидим в плену:
 
авось с союзниками вместе
 
сумеем выиграть войну.
 
 
 
|23–5.-23.6 1940}}
 
 
 
{{poemx1|Вена: Праздник тела Христова|
 
 
 
1939
 
 
 
Вышло их на улицы так мало,
 
совершавших ежегодный путь, —
 
большинство осталось у портала,
 
не посмев к процессии примкнуть.
 
 
 
К ладану всплывающему липли
 
ветки, обделенные листвой,
 
и хористы обреченно хрипли,
 
медленно бредя по мостовой.
 
 
 
Жались горожане виновато,
 
обнажали головы они,
 
удивлялись, что хоть что-то свято
 
всё же остается в эти дни.
 
 
 
Так и шли, сердца до боли тронув,
 
шли среди всеобщей немоты,
 
а над ними реяли с балконов
 
флагов крючковатые кресты.
 
|}}
 
 
 
{{poemx1|Над кружкой барды|
 
 
 
Не убирайте покуда питье со стола:
 
время худое, так дернем — была, не была.
 
В прошлую, помню, войну, не лениться веля,
 
нас спозаранку жандарм выгонял на поля.
 
 
 
Был он инстанцией высшей прожиточных норм:
 
столько-то вровень — тебе и скоту на прокорм,
 
все разносолы сдавай на потребу войне,
 
что утаишь — по суду разочтешься вдвойне…
 
 
 
Так вот у многих была, да сплыла ветчина;
 
разве что ночью мололи маленько зерна,
 
пили из вымени и, никого не спрося,
 
хоть одного успевали прибрать порося.
 
 
 
Время ловчить научило, на ум навело:
 
к нам горожане порой приходили в село,
 
сукна давали в обмен, — да о чем говорить,
 
деньги годились тогда, чтоб от них прикурить.
 
 
 
Вот уж поганые нынче настали года!
 
С неба свалилась крестом крючковатым беда:
 
мы не видали хозяев таких на веку —
 
мерят зерно и на граммы считают муку.
 
 
 
Нива — твоя, лишь покуда стоит зелена,
 
твой — виноградник, но ты не увидишь вина,
 
если в распадке поставишь силок на зайчат —
 
завтра соседи, глядишь, на тебя настучат.
 
 
 
Сливы созреют — первач для хозяев, учти;
 
семя твое не должно прорастать во плоти.
 
Жизнь, говорят они, только дается взаймы.
 
Ну, да об этом еще побеседуем мы.
 
 
 
Люди, молитесь о том, чтобы сгинуло зло,
 
чтобы его ураганом навеки смело;
 
чистите ружья и косы точите пока —
 
пейте, да только оставьте и мне полглотка.
 
|}}
 
 
 
{{poemx1|О дожде перед наступлением ночи|
 
 
 
Подобный дождь бывает лишь, когда
 
нисходят сумерки на города,
 
и, тяжко разверзаясь, небосвод
 
земле избыток влаги отдает.
 
 
 
Ни чистоты, ни свежести в дожде,
 
он только черноту плодит везде,
 
с листка на лист, с карниза на карниз,
 
как сажа, как чернила, льется вниз.
 
 
 
И посреди наставшей темноты
 
вдоль улиц распускаются зонты,
 
немедля поднят каждый воротник:
 
над всей землею ливень в этот миг.
 
 
 
Камины гаснут: все дрова в дыму.
 
Протяжным шумом наполняет тьму
 
британский дождь холодный, проливной
 
над каждым городом, над всей страной.
 
  
|Лондон, 1941}}
+
{{справка}}

Версия 20:03, 7 февраля 2020

На станции подземки
автор Теодор Крамер (1897-1958), пер. Евгений Владимирович Витковский (1950-2020)
Язык оригинала: немецкий. — Из сборника ««Изгнан из Австрии» (1943)».
Писать в тоске ли, в злобе


Писать в тоске ли, в злобе
про то, как в синей робе
с мытьем полов вожусь?
Возьму для проволочки
двадцать четыре строчки
и в них опять не уложусь.

Здесь жить не слишком тяжко:
есть брюки, есть рубашка,
я на соломе сплю.
Пусть цензоры не мажут
слов, что тебе расскажут,
как я тебя еще люблю.

Молчу про будни наши,
поверки и параши,
про то, как что ни час,
то свежий слух, что лордам
пришлось приказом твердым
отправить на свободу нас.

Пусть нынче из барака
я вышел бы, однако
с тобою бы не смог
сейчас остаться рядом:
пропитан пылью, смрадом
я весь, от головы до ног.

Во всем, всегда, повсюду
чем был — уже не буду:
годам ведем отсчет
уже иной с тех пор мы,
как в спешке на платформы
нас погрузили, словно скот.

Исписана страница,
свиданье и не снится, —
я завтра при котле
заведую баландой,
коль нынче всей командой
не увезут на корабле.

© Copyright Теодор Крамер
© Евгений Владимирович Витковский, перевод с немецкого
Date: 19 Oct 2003
Info icon.png Данное произведение является собственностью своего правообладателя и представлено здесь исключительно в ознакомительных целях. Если правообладатель не согласен с публикацией, она будет удалена по первому требованию. / This work belongs to its legal owner and presented here for informational purposes only. If the owner does not agree with the publication, it will be removed upon request.