Божественная комедия/Ад/Песнь XXXIII
| ← Песнь XXXII | Божественная комедия/Ад/Песнь XXXIII , пер. Михаил Леонидович Лозинский (1886—1955) |
Песнь XXXIV → |
| Язык оригинала: итальянский. Название в оригинале: "Divina Commedia"/"Inferno". — Дата создания: 1307—1321 (перевод), опубл.: 1472 (перевод). Источник: lib.ru • Круг девятый.— Второй пояс (окончание).— Рассказ Уголино.— Третий пояс (Толомея).— Предатели друзей и сотрапезников.— Инок Альбериго.— Бранка д’Орья. |
1 Подняв уста от мерзостного брашна,
Он вытер свой окровавленный рот
О волосы, в которых грыз так страшно,
4 Потом сказал: «Отчаянных невзгод
Ты в скорбном сердце обновляешь бремя;
Не только речь, и мысль о них гнетёт.
7 Но если слово прорастет, как семя,
Хулой врагу, которого гложу,
Я рад вещать и плакать в то же время.
10 Не знаю, кто ты, как прошёл межу
Печальных стран, откуда нет возврата,
Но ты тосканец, как на слух сужу.
13 Я графом Уголино был когда-то,
Архиепископом Руджери — он;
Недаром здесь мы ближе, чем два брата.
16 Что я злодейски был им обойдён,
Ему доверясь, заточён как пленник,
Потом убит,— известно испокон;
19 Но ни один не ведал современник
Про то, как смерть моя была страшна.
Внемли и знай, что сделал мой изменник.
22 В отверстье клетки — с той поры она
Голодной Башней называться стала,
И многим в ней неволя суждена —
25 Я новых лун перевидал немало,
Когда зловещий сон меня потряс,
Грядущего разверзши покрывало.
28 Он, с ловчими,— так снилось мне в тот час,—
Гнал волка и волчат от их стоянки
К холму, что Лукку заслонил от нас;
31 Усердных псиц задорил дух приманки,
А головными впереди неслись
Гваланди, и Сисмонди, и Ланфранки.
34 Отцу и детям было не спастись:
Охотникам досталась их потреба,
И в рёбра зубы острые впились.
37 Очнувшись раньше, чем зарделось небо,
Я услыхал, как, мучимые сном,
Мои четыре сына просят хлеба.
40 Когда без слёз ты слушаешь о том,
Что этим стоном сердцу возвещалось,—
Ты плакал ли когда-нибудь о чём?
43 Они проснулись; время приближалось,
Когда тюремщик пищу подаёт,
И мысль у всех недавним сном терзалась.
46 И вдруг я слышу — забивают вход
Ужасной башни; я глядел, застылый,
На сыновей; я чувствовал, что вот —
49 Я каменею, и стонать нет силы;
Стонали дети; Ансельмуччо мой
Спросил: «Отец, что ты так смотришь, милый?»
52 Но я не плакал; молча, как немой,
Провёл весь день и ночь, пока денница
Не вышла с новым солнцем в мир земной.
55 Когда луча ничтожная частица
Проникла в скорбный склеп и я открыл,
Каков я сам, взглянув на эти лица,—
58 Себе я пальцы в муке укусил.
Им думалось, что это голод нудит
Меня кусать; и каждый, встав, просил:
61 «Отец, ешь нас, нам это легче будет;
Ты дал нам эти жалкие тела,—
Возьми их сам; так справедливость судит».
64 Но я утих, чтоб им не делать зла.
В безмолвье день, за ним другой промчался.
Зачем, земля, ты нас не пожрала!
67 Настал четвёртый. Гаддо зашатался
И бросился к моим ногам, стеня:
«Отец, да помоги же!» — и скончался.
70 И я, как ты здесь смотришь на меня,
Смотрел, как трое пали друг за другом
От пятого и до шестого дня.
73 Уже слепой, я щупал их с испугом,
Два дня звал мёртвых с воплями тоски;
Но злей, чем горе, голод был недугом».
76 Тут он умолк и вновь, скосив зрачки,
Вцепился в жалкий череп, в кость вонзая
Как у собаки крепкие клыки.
79 О Пиза, стыд пленительного края,
Где раздаётся si! Коль медлит суд
Твоих соседей,— пусть, тебя карая,
82 Капрара и Горгона с мест сойдут
И устье Арно заградят заставой,
Чтоб утонул весь твой бесчестный люд!
85 Как ни был бы ославлен тёмной славой
Граф Уголино, замки уступив,—
За что детей вести на крест неправый!
88 Невинны были, о исчадье Фив,
И Угуччоне с молодым Бригатой,
И те, кого я назвал, в песнь вложив.
91 Мы шли вперёд равниною покатой
Туда, где, лёжа навзничь, грешный род
Терзается, жестоким льдом зажатый.
94 Там самый плач им плакать не даёт,
И боль, прорвать не в силах покрывала,
К сугубой муке снова внутрь идёт;
97 Затем что слёзы с самого начала,
В подбровной накопляясь глубине,
Твердеют, как хрустальные забрала.
100 И в этот час, хоть и казалось мне,
Что всё моё лицо, и лоб, и веки
От холода бесчувственны вполне,
103 Я ощутил как будто ветер некий.
«Учитель,— я спросил,— чем он рожден?
Ведь всякий пар угашен здесь навеки».
106 И вождь: «Ты вскоре будешь приведён
В то место, где, узрев ответ воочью,
Постигнешь сам, чем воздух возмущён».
109 Один из тех, кто скован льдом и ночью,
Вскричал: «О души, злые до того,
Что вас послали прямо к средоточью,
112 Снимите гнёт со взгляда моего,
Чтоб скорбь излилась хоть на миг слезою,
Пока мороз не затянул его».
115 И я в ответ: «Тебе я взор открою,
Но назовись; и если я солгал,
Пусть окажусь под ледяной корою!»
118 «Я — инок Альбериго,— он сказал,—
Тот, что плоды растил на злое дело
И здесь на финик смокву променял».
121 «Ты разве умер?» — с уст моих слетело.
И он в ответ: «Мне ведать не дано,
Как здравствует мое земное тело.
124 Здесь, в Толомее, так заведено,
Что часто души, раньше, чем сразила
Их Атропос, уже летят на дно.
127 И чтоб тебе ещё приятней было
Снять у меня стеклянный полог с глаз,
Знай, что, едва предательство свершила,
130 Как я, душа, вселяется тотчас
Ей в тело бес, и в нем он остаётся,
Доколе срок для плоти не угас.
133 Душа катится вниз, на дно колодца.
Ещё, быть может, к мёртвым не причли
И ту, что там за мной от стужи жмётся.
136 Ты это должен знать, раз ты с земли:
Он звался Бранка д’Орья; наша братья
С ним свыклась, годы вместе провели».
139 «Что это правда, мало вероятья,—
Сказал я.— Бранка д’Орья жив, здоров,
Он ест, и пьёт, и спит, и носит платья».
142 И дух в ответ: «В смолой кипящий ров
Ещё Микеле Цанке не направил,
С землёю разлучась, своих шагов,
145 Как этот беса во плоти оставил
Взамен себя, с сородичем одним,
С которым вместе он себя прославил.
148 Но руку протяни к глазам моим,
Открой мне их!» И я рукой не двинул,
И было доблестью быть подлым с ним.
151 О генуэзцы, вы, в чьём сердце минул
Последний стыд и всё осквернено,
Зачем ваш род ещё с земли не сгинул?
154 С гнуснейшим из романцев заодно
Я встретил одного из вас, который
Душой в Коците погружён давно,
157 А телом здесь обманывает взоры.
Примечания
АД
ПЕСНЬ ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Круг девятый.— Второй пояс (окончание).— Рассказ Уголино.— Третий пояс (Толомея).— Предатели друзей и сотрапезников.— Инок Альбериго.— Бранка д’Орья.
13–14. Уголино делла Герардеска, граф Доноратико, стоявший во главе Пизанской республики. В 1285 г. он разделил власть со своим внуком Нино Висконти (см. прим. Ч., VIII, 53), но вскоре между ними возник раздор. Этим воспользовались его враги, руководимые архиепископом Руджери дельи Убальдини, который, под личиной дружбы с Уголино и обещая ему содействие в борьбе с Нино, тайно вёл интригу против обоих. В 1288 г. он принудил Нино покинуть Пизу, а против Уголино поднял народный мятеж, обвиняя его в государственной измене. Уголино вместе с двумя сыновьями и двумя внуками был заточён в башню, где их затем уморили голодом (в мае 1289 г.). Руджери был провозглашен правителем республики, но вскоре смещён. Он умер в 1295 г.
28–31. Он — Руджери; волк и волчата — Уголино с детьми; псицы — пизанцы.
33. Гваланди, Сисмонди и Ланфранки — деятельные сторонники архиепископа Руджери.
39. Мои четыре сына.— Хотя у Данте все четверо названы сыновьями Уголино, в действительности он был заточён вместе с двумя младшими своими сыновьями (Гаддо и Угуччоне) и двумя младшими внуками (Нино, по прозвищу Бригата, и Ансельмуччо), детьми его старшего сына Гвельфо.
45. И мысль у всех недавним сном терзалась — потому что каждому приснился дурной сон.
75. Но злей, чем горе, голод был недугом. — Смысл: «горе не убило меня, убил голод».
80. Где раздаётся si — то есть где произносят по-итальянски слово «да», которое Данте кладет в основу своей классификации романских языков, называя итальянский язык языком si.
82–83. Капрара (Капрайя) и Горгона — острова в Тирренском море, куда впадает Арно, в низовье которого стоит Пиза.
86. Замки уступив.— Чтобы предотвратить разгром Пизы гвельфской коалицией, Уголино уступил три замка Флоренции и пять замков Лукке. За это сторонники Руджери объявили его изменником (см. прим. 13–14). По-видимому, Данте не видит здесь предательства и помещает Уголино в Антенору за его борьбу с Нино Висконти, расценивая это стремление к единовластию как измену интересам родины. Казнь Руджери вдвойне страшна, потому что этот предатель родины предал и своего сообщника.
88. Исчадье Фив — то есть Пиза, основанная, по преданию, выходцами из Фив и, подобно Фивам, омрачённая распрями своих владык.
90. И те, кого я назвал — Ансельмуччо (ст. 50) и Гаддо (ст. 67).
91. Мы шли вперёд…— Поэты вступили в третий пояс девятого круга — Толомею (ст. 124). Здесь караются предатели друзей и сотрапезников. Они вмёрзли в лёд, лёжа навзничь. Своё название этот круг получил от имени Птолемея, наместника в Иерихоне, который, пригласив к себе своего тестя, князя-первосвященника Иудеи, и двух его сыновей, вероломно убил их на пиру (135 г. до н. э.).
105. Ведь всякий пар угашен здесь навеки.— В средние века причиной ветра считали нагревание паров солнечными лучами.
118–119. Инок Альбериго — Альбериго деи Манфреди, член ордена братьев-гаудентов (см. прим. А., XXIII, 103), один из гвельфских главарей Фаэнцы. Однажды его родственник Манфредо дал ему пощёчину. Альбериго в знак примирения пригласил его к себе на пир. В конце пира он воскликнул: «Подайте фрукты!»,— и по этому знаку его сын и брат вместе с наёмными убийцами набросились на Манфредо и его малолетнего сына и закололи их. Это случилось в 1285 г. «Фрукты брата Альбериго» вошли в поговорку.
120. И здесь на финик смокву променял.— Насколько привозной финик более изысканный плод, чем обычная смоква, настолько вечная мука Альбериго страшнее той краткой смертной муки, которую он причинил своим родичам.
121. «Ты разве умер?» — Данте удивлён, встретив в Аду Альбериго, который весной 1300 г. был ещё жив.
126. Атропос — см. прим. Ч., XXI, 25.
137. Бранка д’Орья — см. прим. А., XXII, 88–89.
142–147. В смолой кипящий ров…— Душа Бранка д’Орья оказалась в ледяном озере ещё раньше, чем душа убитого им на пиру Микеле Цанке (А., XXII, 88) направилась в смоляной ров, где казнятся мздоимцы (А., XXI–XXII). В теле Бранка д’Орья дьявол занял место души, как только она замыслила вероломное убийство. Та же участь постигла его сородича, соучастника преступления.
154. С гнуснейшим из романцев — то есть с Альбериго деи Манфреди (ст. 118) из Фаэнцы в Романье.
155. Одного из вас — то есть Бранка д’Орья (ст. 137).
Источники:
На других языках
- Göttliche Komödie (Streckfuß 1876)/Inferno (de)
- The Divine Comedy/Inferno/Canto XXXIII (en)
- La Divine Comédie : L’Enfer - Chant XXXIII (fr)
- Divina Commedia/Inferno/Canto XXXIII (it)
- A Divina Comédia/Inferno/ XXXIII (pt)
|
Данное произведение является собственностью своего правообладателя и представлено здесь исключительно в ознакомительных целях. Если правообладатель не согласен с публикацией, она будет удалена по первому требованию. / This work belongs to its legal owner and presented here for informational purposes only. If the owner does not agree with the publication, it will be removed upon request. |
