Хроника текущих событий/32/05
← вып. 32/4 | Хроника текущих событий выпуск 32/5 |
вып. 32/6 → |
Дело С. К. ПИРОГОВА
В мае 1974 г. в Архангельске слушалось дело С. К. ПИРОГОВА, об аресте которого сообщалось в «Хронике» N30.
Стали известны более точные сведения о ПИРОГОВЕ и некоторые обстоятельства предварительные следствия.
После осмотра следователем Архангельской прокуратуры ЛАНСКОЙ тела и вещей покончившего собой 16 февраля 1973 г. Вадима Николаевича СОКОЛОВА (ошибочно названным в Хр.30 Владимиром) некоторые вещи покойного (пиджак, записная книжка) оказались на свалке. Здесь записную книжку подобрал шофер спецавтохозяйства по уборке города В. К. КОСТОЧКА. В апреле он отдал записную книжку (в которой обнаружил предсмертное письмо СОКОЛОВА к сыну и просьбу передать ему эту книжку) ПИРОГОВУ, взявшему на себя розыски сына СОКОЛОВА, ПИРОГОВ завязал переписку с сестрой покойного; эта переписка стала известна Архангельской прокуратуре.
Во время обысков (следователь ЛАНСКАЯ) по делу о самоубийстве СОКОЛОВА, помимо названных ранее (Хр.30) вещей и литературы, у ПИРОГОВА были изъяты, записная книжка СОКОЛОВА, некоторые выпуски «Хроники текущих событий», «Общественные проблемы». Всеобщая декларация прав человека, публикации Комитета прав человека, стихи АХМАТОВОЙ, песни ГАЛИЧА.
ПИРОГОВ был задержан 11 июля 1973 г., 12-го — против него возбуждено уголовное дело по ст.190-1 УК РСФСР (однако, на обыске 3 июля в квартире матери ПИРОГОВА ей заявили, что сын арестован за соучастие в убийстве). 14 июля была определена мера пресечения — содержание под стражей, 21 июля ПИРОГОВУ предъявлено обвинение.
Сергей Кузьмич ПИРОГОВ родился в 1931 г., имеет высшее образование (экономист). У него 2 дочери, 5 и 7 лет. До ареста работал инженером строительного управления. 12 февраля 1958 г. Архангельский областной суд приговорил ПИРОГОВА по ст.58-10, 11 УК РСФСР к восьми годам лишения свободы. 7 июля 1965 г. (а не в 1964 г., как сообщалось в Хр.30) он был освобожден по помилованию.
Следствие вели следователи УКГБ Г. Г. РОМАШЕНКО, Н. Н. БЕЛЯЕВ (Хр.30) и Б. И. КОРОТОРЕВ. Было допрошено более 120 человек (в Архангельске, Москве, Ленинграде, Новосибирске, Ашхабаде, Омске, Киеве, Вильнюсе, Каунасе и др.). На допросах некоторым свидетелям говорилось, что дело возможно будет переквалифицировано на ст.70 УК РСФСР; говорилось также о существовании некоей «организации», возглавляемой ПИРОГОВЫМ, и свидетелям предлагалось признать свое участие в ней.
С 11 ноября 1973 г. ПИРОГОВ был подвергнут судебно-психиатрической экспертизе в институте им. Сербского. В январе 1974 г. Комиссия в составе директора института Г. В. МОРОЗОВА, доктора медицинских наук М. Ф. ТАЛЬЦЕ и кандидата медицинских наук С. М. ГЕРАСИМОВА признала его вменяемым.
Зимой 1974 г. мать обвиняемого, Н. Г. ПИРОГОВА, дважды обращалась к Н. В. ПОДГОРНОМУ с заявлениях, в которых содержались, наряду с прочим, жалобы на методы ведения следствия: давление, оказываемое на свидетелей, ложь, к которой прибегают следователи Н. Г. ПИРОГОВА сообщила, в частности, что свидетель В. СКВОРЦОВ, один раз бывший в гостях у ее сына, после вызова в КГБ не был допущен в заграничное плавание и вынужден был «добровольно» уволиться, что у его жены после двух вызовов на допросы произошли преждевременные роды, что допрашиваемых свидетелей «…пытались заставить признаться в существовании заведомо несуществующей организации, прибегая для этого к демагогической формулировке — „организация без организации“»… Архангельская областная прокуратура, которой были переадресованы заявления Н. Г. ПИРОГОВОЙ, уведомила ее о «беспочвенности» ее жалоб.
24 марта 1974 г. ПИРОГОВ направил Н. В. ПОДГОРНОМУ письмо, в котором, в частности, писал: «…во имя гуманности к инакомыслию и его проявлениям в порядке не допустите надо мной приговора, который по шаблону может признать меня виновным в том, в чем я не могу быть виновным по своему характеру и убеждениям… Если уж мой образ жизни и мои честные поступки признаются вредными для окружающих, то честнее, гуманнее и справедливее лишить меня гражданства и дать мне возможность спокойно покинуть страну… Любое наказание лишением свободы или ссылкой было бы бессмысленной репрессией за естественные и логические проявления инакомыслия, которое сложилось у меня уже в систему честных и прогрессивных убеждений в духе югославского марксизма, официальной идеологии югославских коммунистов (СКЮ)».
15 апреля мера пресечения была заменена на подписку о невыезде (это было сделано в связи с тем, что, согласно ст.97 УПК РСФСР, предельный срок содержания под стражей в качестве меры пресечения дела установлен в девять месяцев. Впрочем, на практике следственные органы всегда, когда желают, получают от Президиума Верховного Совета разрешение на дальнейшее содержание под стражей). 17 апреля следователь прокуратуры Архангельской области мл. советник юстиции Ю. ЛЕБЕДЕВ подписал и направил в суд обвинительное заключение, в котором ПИРОГОВ обвинялся по ст.190-1 УК РСФСР в «распространении» записной книжки СОКОЛОВА и «Хроники текущих событий».
В обвинительном заключении, в частности, говорится:
При подписании ст.201 УПК РСФСР ПИРОГОВ обратился с рядом ходатайств. В частности, он ходатайствовал о возвращении тех изъятых у него материалов, которые не упомянуты в предъявленном ему обвинении (например, Всеобщей декларации прав человека) и имеются в деле более, чем в одном экземпляре. Все его ходатайства были отклонены.
10 мая 1974 г. ПИРОГОВ обратился с письмом к Л. И. БРЕЖНЕВУ, в котором, в частности, писал: «…Закон предусматривает право главы государства амнистировать гражданина до рассмотрения дела в суде. Такой великодушный жест был бы актом доброй воли по отношению к естественным и логическим проявлениям инакомыслия. Уж лучше лишить меня гражданства, чем судить меня за заведомую ложь, в чем я не могу быть виновным по убеждениям и по характеру. Жизнь в СССР для меня стала невозможной по морально-этическим причинам…» Ответ на это письмо пришел уже после суда над ПИРОГОВЫМ. В письме от 24 мая 1974 г. на имя начальника следственного изолятора председатель Архангельского областного суда ЯШКИН написал: «Объявите осужденному ПИРОГОВУ, что выезд за границу СССР лишен практического смысла, так как он по закону осужден к отбытию наказания и должен по закону отбыть срок лишения свободы».
С 15-го по 22-го мая 1974 г. судебная коллегия Архангельского областного суда в составе председательствующего СЕМЕНОВА И. И. и народных заседателей БОРИСОВА И. Н. и КУЛЕШОВА Л. Ф. рассматривала дело ПИРОГОВА. Обвинение поддерживал прокурор БОГДАНОВ В. М. Защиту осуществлял адвокат ЛЕСЬКО О. В. Ходатайство ПИРОГОВА, поданное ранее, о назначении на слушанье его дела в качестве народных заседателей беспартийных было удовлетворено. Суд был по-настоящему открытый.
ПИРОГОВ полностью отверг предъявленные ему обвинения, как ложные и недоказанные, и виновным себя не признал. Он выразил свою убежденность в достоверности информации, содержащейся в «Хронике текущих событий», и пользе этого издания, обеспечивающего гласность. При этом от отметил возможность появления в «Хронике», как и во всяком другом издании, непреднамеренных «фактических ошибок», однако указал, что это обстоятельство еще не дает признать информацию, содержащуюся в «Хронике», клеветнической , ПИРОГОВ высказал предположение, что его судят «не за изъятую у него литературу, а за рецидив, это легче. Я вижу это по себе. КОСТОЧКУ не судят за передачу книжки. ЛАНСКУЮ не судят…»
Свидетели РИСЛИНГ В. П., ЦИЗМАН А. А., КРЕЧКОВА Л. А., вызванные для подтверждения «распространения» ПИРОГОВЫМ «Хроники», никогда не получали «Хроники» от ПИРОГОВА и не видели, чтобы он передавал ее другим лицам.
А. А. ЦИЗМАН, сестра эмигрировавшего в ФРГ В. А. ГОФМАНА, слышала от жены ГОФМАНА, что последний привозил иногда по просьбе ПИРОГОВА какую-то литературу из Москвы; она видела у ГОФМАНА эти «бумаги», думает, что «нехорошие», так как про них спрашивали на следствии и теперь на суде.
В. П. РИСЛИНГ, муж ЦИЗМАН, показал, что однажды ГОФМАН приносил материалы самиздата, сказав, что взял их у ПИРОГОВА. Тот же ГОФМАН сказал ему, что ПИРОГОВ получал материалы от членов «Комитета САХАРОВА».
Л. А. КРЕЧКОВА отрицала свое знакомство с «Хроникой»; по поводу отпечатка ее пальцев на оборотной стороне одного листа экземпляра «Хроники», изъятого у ПИРОГОВА, КРЕЧКОВА предположила, что могла случайно коснуться этого листа, если «Хроника»лежала среди книг ПИРОГОВА, которые она иногда брала.
Из пяти свидетелей, вызванных для подтверждения «распространения» ПИРОГОВЫМ записной книжкой СОКОЛОВА, двое (КУБЛАНОВСКИЙ Ю. М. и МЫШАКИН Л. И.) отрицали, что ПИРОГОВ давал им ее на прочтение. Трое (ПАЦЮКОВ В. В. ФУРМАН С. А. и БАЧУРИНА А. А.) подтвердили, что читали ее, причем ПАЦЮКОВ и ФУРМАН показали, что сами заинтересовались «психологией самоубийцы», попросили у ПИРОГОВА ее почитать, а БАЧУРИНА показала, что ПИРОГОВ передал ей (через МЫШАКИНА) записную книжку, чтобы она сказала, действительно ли записи в ней сделаны СОКОЛОВЫМ (БАЧУРИНА работала вместе с СОКОЛОВЫМ и знала его почерк).
На суде среди документов был зачитан протокол осмотра уголовного дела N63 ЯКИРА и КРАСИНА, в котором, в частности, содержится горькое раскаяние, обещание воздействия на сообщников и обещание прямой помощи КГБ в дальнейшем. (Последнее утверждение не совсем обычно для юридического документа; возможно, оно было неверно понято — речь могла идти, например, об обещании и в дальнейшем содействовать следствию. — Хр.).
Перед прениями сторон ПИРОГОВ, поддержанный адвокатом, обратился к суду с письменным ходатайством о возвращении ему той части изъятой у него литературы, которая не упомянута в обвинительном заключении и имеется в деле более, чем в одном экземпляре.
Прокурор просил, «учитывая личность подсудимого» и общественную опасность совершенного им преступления", дать ПИРОГОВУ 3 года лишения свободы в ИТК строгого режима. Заслуживает упоминания утверждение прокурора: «…субъективная сторона, то есть с какой целью ПИРОГОВ знакомил других с записной книжкой СОКОЛОВА, не имеет правового значения».
Защитник в своей речи, в частности заявил: «…Материалов для обвинения ПИРОГОВА по ст.190-1 УК собрано недостаточно… Считаю, что в судебном следствии обвинение не нашло подтверждения и подсудимый ПИРОГОВ должен быть оправдан».
При обмене репликами прокурор сказал: «Я возражаю против мнения защиты, что только прямой умысел дает состав преступления по ст.190-1. Косвенный умысел, как создание возможностей для ознакомления, также дает состав преступления». В ответ адвокат сослался на комментарии к ст.190-1 в IV-ом томе курса «Уголовное право».
Свое последнее слово ПИРОГОВ закончил словами: «Я прошу оправдать меня от обвинения по справедливости. Я другой, но я не совершил никакого преступления».
Судебная коллегия повторила в приговоре все, что было в обвинительном заключении. Учтя, с одной стороны, что «ПИРОГОВ в прошлом был судим за особо опасное государственное преступление», и, с другой стороны, что «ПИРОГОВ на своем иждивении имеет двух несовершеннолетних детей, по работе характеризуется положительно, к труду относится добросовестно», суд приговорил ПИРОГОВА к двум годам лишения свободы в ИТК строгого режима.
Суд постановил взыскать с ПИРОГОВА судебные издержки в сумме 270 рублей 95 коп.. Кроме того, суд вынес определение по ходатайству ПИРОГОВА о возвращении ему части изъятой у него литературы: «…судебная коллегия не нашла оснований для его удовлетворения, поскольку изъятые у ПИРОГОВА документы имеют значение для дела. В ходатайстве отказать». Это определение не было оглашено в судебном заседании, и копия его не была вручена подсудимому. В соответствии с приговором, после его оглашения ПИРОГОВ был взят под стражу в зале суда.
24 мая 1974 г. ПИРОГОВ направил письмо Президенту Ассоциации советских юристов Н. СМИРНОВУ, в котором просил его ознакомить Ассоциацию со своим делом «на предмет доказательности и процессуальности приговора».
29 мая 1974 г. ПИРОГОВ направил в Верховный Суд РСФСР кассационную жалобу. Дополнение к этой жалобе от 17 июля кончается словами: «Если предположение о моей невиновности не будет опровергнуто фактами (в чем я уверен), то прошу вынести определение об отмене обвинительного приговора за недоказательностью (по „Хроникам“) и за отсутствием состава преступления (по записной книжке)».