Отпущенное слово (Терновский)/Тайна ИГ/8
| ← Документы | Отпущенное слово () Тайна ИГ: Вчера и сегодня |
Два лика России → |
Мой рассказ об Инициативной группе подошел к концу. Но прежде чем поставить точку, я хотел бы подумать и поговорить с читателем о месте и значении ИГ в новейшей российской истории. Разобраться, чем в действительности была (а чем — не была) ИГ в судьбах нашей родины (этот вопрос по существу относится и ко всему правозащитному движению). Что в итоге принесла деятельность группы — отдельным людям и России в целом? Благо? Или вред? Добилась ли она — хоть однажды — чего-то реального? Или все ее выступления и обращения оказались просто пустой и бесполезной суетой, а принесенные жертвы — ненужными и бессмысленными?
Вопросы эти совсем не риторические, и на них нелегко ответить. Особенно в наши смутные и бедственные времена, когда в одночасье рухнул Советский союз, когда поставлено под вопрос будущее и само существование России. Нам бы сохранить трезвость мысли, разобраться в подлинных причинах случившейся катастрофы, отыскать выход из тупика. Куда там! То ли по привычке, то ли по несчастному свойству нашего ума мы каждый раз виним в постигших нас бедах не себя, а очередных коварных врагов, и нам повсюду мерещатся их козни и заговоры. На реформаторов — начиная с М. Горбачева — принято вешать всех собак. Это они развалили СССР. Разворовали, разорили и довели до ручки великую страну. Развратили ее духовно. И уж конечно, сделали это по планам и по заданию ЦРУ и мирового сионизма. А если заглянуть поглубже… разве не диссиденты заложили ту «мину замедленного действия», на которой и подорвался СССР в 91-м году?
Каким потерянным раем, каким светлым царством социальной справедливости и братства народов видится в ностальгических снах «единый, могучий Советский союз» нашим кумачевым патриотам! Как скорбят они о потере «великих завоеваний Октября»! Ненависть и жажда отмщенья застят им глаза, и они не видят, что оплакивают — МИФ, что ни рая, ни «великих завоеваний», ни подлинной дружбы народов в СССР просто не было. Не понимают они и того, что последний смертельный удар Советскому союзу нанесли именно «патриоты-заединщики», затеявшие преступный и глупый ГКЧП-истский переворот буквально накануне назначенного подписания нового союзного договора. Этот договор, вероятно, не спас бы СССР, но он мог бы продлить на несколько лет его существование. А проклинаемые нашими «патриотами» Беловежские соглашения… они всего лишь удостоверили на бумаге, что СССР действительно скончался.
Обвинения в развале СССР бессмысленны уже потому, что Советская империя была смертельно больна и обречена исторически. Она развалилась бы все равно, — и без борьбы диссидентов за идеи права и свободы, и без неуклюжих попыток запоздалых реформ, и даже без медвежьих услуг «патриотов-державников». Вероятно, кто-то не согласится со мной и скажет, что, напротив, распад СССР не был закономерным и тем более неизбежным, что он грянул как гром средь ясного неба, что еще за 5 лет до краха СССР никто не решился бы ни предсказать, ни даже вообразить такого. Последнее утверждение я могу решительно опровергнуть. Вот что писал весной 69 г, — за ДВАДЦАТЬ ДВА года до распада СССР, — Андрей Амальрик, наш соотечественник, 30-летний историк, публицист и литератор: «Я не сомневаюсь, что эта великая восточнославянская империя (…) вступила в последние десятилетия своего существования». Поясняя, почему он так думает, Амальрик приводил следующий вероятный сценарий.
СССР, ослабленный подспудным сепаратизмом республик, с его хронически больной экономикой втягивается в военный конфликт с Китаем. Когда Советский союз увязнет в этой войне, начнется отпадение и десоветизация его восточноевропейских сателлитов, произойдет воссоединение Германии. В условиях нарастающего развала экономики и усиливающегося национализма на местах любой резкий толчок приведет к внезапному краху империи.
Все произошло по писанному. Амальрик допустил лишь ничтожную — в масштабах истории — погрешность в сроках, — СССР продержался на 7 лет дольше предсказанной в статье даты его вероятной гибели. Ошибся автор и в другом. Не крупномасштабный конфликт с миллиардным Китаем, а всего лишь «ограниченная» экспедиция в Афганистан, обернувшаяся затяжной войной, оказалась роковой для Советского союза. Неудачная и непопулярная, эта война подорвала дух и экономику страны и привела ее к окончательному распаду.
Статью «Просуществует ли Советский союз до 1984 года?» Амальрик опубликовал за рубежом под собственным именем. В древности восточные деспоты казнили гонца, привезшего им черную весть. Так и наши власти в бессмысленной злобе упекли автора неприятных прогнозов в лагерь, где он едва не умер от менингита. Через год после освобождения ему пришлось эмигрировать на Запад. А в 80 г, 42 лет от роду, Амальрик погиб в автоаварии, так и не увидев, как поразительно точно сбудется его предсказание.
Что может быть нелепей раздающихся сегодня призывов восстановить советскую власть?! Как будто эта власть у нас когда-то существовала! Как будто не общеизвестно: все советы — от местного до верховного — изначально были зависимы и безвластны. Они были только декорацией, маскирующей подлинную власть, — всеобъемлющую тоталитарную власть клана партийной номенклатуры.
Мне представляются попросту смешными обиды наших «патриотов-державников» на «измену и неблагодарность» отпавших от России союзных республик. В этих обидах — поразительная смесь наивности и невежества, младенческой веры в пропагандистские штампы с нежеланием знать «неудобные» исторические факты. Как будто не было ни разбойного захвата нами стран Прибалтики в 40 г, ни последующего превентивного массового террора, ни гибельной высылки на Крайний Север и в Сибирь цвета прибалтийских наций — многих десятков тысяч «буржуев» и неблагонадежных интеллигентов. КГБ без срока давности отлавливал и карал «лесных братьев» и ОУН-овцев, — всех тех, кто в первые послевоенные годы пытался с оружием в руках сопротивляться оккупантам и бороться за свободу своей родины. Государственным преступлением признавалось и мирное выступление за независимость, — хотя право союзных республик на свободный выход из СССР было записано в нашей конституции. Судили и сажали даже тех, кто отстаивал всего-навсего культурную автономию или выступал против насильственной русификации.
А наказанные и сосланные народы? Это сталинское изуверство, боюсь, еще не раз аукнется нам. Потому что рано или поздно приходится платить по счетам. Мы не вправе забывать и о том, что советизация как Закавказья, так и Средней Азии в 1918-21 г.г. не была народным волеизъявлением. Она осуществлялась штыками Красной Армии и являлась фактически — завоеванием.
А травля «безродных космополитов»? А потаенный расстрельный процесс Еврейского антифашистского комитета, о котором свыше 3-х десятилетий молчала советская печать? А «дело врачей»? А государственный антисемитизм, лицемерно именовавшийся «борьбой с сионизмом»?
И все это насильничество кощунственно называлось нерушимым братством советских народов! Вот истоки нынешней подозрительности, недоброжелательства, а порой и ненависти к России в отделившихся республиках. Мы пожинаем то, что посеяли. А пытался ли хоть кто-то в свое время сказать правду о подлинной сути советского «братства народов»? Да, пытался. Например, Ю. Даниэль. В 60-61 г им была написана повесть «Говорит Москва». В ее последней главе в числе прочего рассказывается, как прошел в братских республиках — фантастическое допущение! — «день открытых убийств». Как многое угадал Даниэль! Там есть и про Прибалтику, и про Среднюю Азию, и про Кавказ, Там есть даже вошедшее четверть века спустя в наше сознание слово «Карабах». И что же? Автору дали 5 лет, а в России повесть впервые была напечатана почти 30 лет спустя. Зато нам крутили лихой советский боевик «Белое солнце пустыни», где талантливые актеры талантливо вешали нам на уши лапшу о нашей самоотверженной интернациональной «помощи» трудящимся-мусульманам в гражданскую войну…
Имперская психология, увы! не стала для нас прошлым. Она и сегодня отравляет нас своим ядом, приводя к душевной порче русского народа. Именно отсюда берет начало русский нацизм и шовинизм. Свежий пример: бесноватый, лихо матерящийся маразматик в генеральских погонах срывает аплодисменты толпы погромными призывами. А нашей Думе, нашей умнице-Думе недостает ни духу, ни ума призвать к ответственности зарвавшегося бандита. Мне стыдно, что в моей стране может происходить такое.
Обличители диссидентства повторяют сегодня зады советской юстиции. Тогда суды, послушно приравнивая защиту жертв произвола и требования соблюдать законность к подрыву советского строя, сурово преследовали правозащитников. Ныне идеологи «державности» объявляют диссидентов по меньшей мере морально ответственными за распад СССР. И точно так же не утруждают себя доказательствами. Любопытно, что высказывалась и противоположная точка зрения, упрекавшая диссидентов в недостаточно радикальном противостоянии режиму, расценивавшая призывы соблюдать существующие законы коллаборационистскими и едва ли ни рабьими. Так, знаменитый автор «Архипелага ГУЛАГ» с презрительным сарказмом писал о подобных требованиях правозащитников в 82 г из Вермонта (к этому времени все оставшиеся в СССР члены ИГ уже потеряли свободу): "…они согласны были и на эту власть, и на эту конституцию, только чтобы она «честно выполнялась». Это не один только прием у них был — «соблюдайте ваши законы!» " («Вестник Русского Христианского Движения», № 139, с.143)
Не касаясь справедливости Солженицынских оценок, могу подтвердить, что в одном он совершенно прав: требование соблюдать писаные законы не было у правозащитников «приемом», а являлось одним из основополагающих и выстраданных принципов. Право-защита и призывы к соблюдению законности по определению не могут быть деструктивными и антигосударственными. Если, разумеется, само государство не зиждется на тотальном попрании собственных законов. Нет, решительно заблуждаются те, кто хотел бы числить правозащитников в ряду ниспровергателей коммунистического режима и разрушителей советской империи. Сами участники движения никогда не претендовали на эту сомнительную честь.
Но тогда — в чем смысл и значение движения за права человека и одного из его первопроходцев — Инициативной группы? Быть может, вмешательство и заступничество ИГ спасло многих от лагерей и «психушек»? Увы, это не так. Вот простейшие подсчеты. В документах ИГ я нашел 169 имен, в чью поддержку или защиту выступала группа. И что же? Лишь трем-четырем из них вмешательство ИГ, возможно, как-то облегчило участь. После множества отечественных и зарубежных петиций и протестов, начало которым положили обращения ИГ, власти освободили П. Григоренко, обменяли (на Л. Корвалана) В. Буковского, прекратили дело и выпустили в очередной раз арестованного бывшего политзека и писателя 65-летнего М. Нарицу, да дали лагерный срок (вместо бессрочного заточения в «психушку») В. Некипелову. Вот, пожалуй, и все. Если же при этом учесть тюремные и психиатрические срока самих членов ИГ (а ведь за освобождение, к примеру, Л. Плюща тоже пришлось долго сражаться), — баланс выйдет и вовсе отрицательным.
Так неужели создание ИГ оказалось трагической ошибкой, ее борьба за «права человека» — ненужной, а весь ее скорбный путь — бессмысленным и бесплодным? — Напротив, я убежден, что подвиг ИГ трудно переоценить. Только его последствия не поддаются арифметическому исчислению, его плоды становятся видимыми лишь годы и годы спустя, и искать их надо не столько в сфере действий и свершений, сколько в неуловимой и тонкой области духа. Возникновение и правозащитная деятельность ИГ медленно, но неуклонно меняли атмосферу в нашей стране. Ее документы ставили людей перед нравственным выбором: остаться ли в стороне, прикинувшись слепым и глухим, — или с риском для себя вступиться за гонимых. Пример ИГ предостерегал, — сопротивление произволу может обойтись человеку очень дорого. Но тот же пример доказывал, — такое противостояние — в человеческих возможностях.
И возникала цепная реакция Добра, — находились все новые люди, преодолевавшие десятилетиями прививаемый нам страх, распрямлявшиеся и открыто выступавшие в чью-то защиту. И рождалось небывалое до той поры в Советском союзе явление — независимое общественное мнение. Какой электронный калькулятор подсчитает последствия этого?!
Конечно, ни призывы ИГ, ни общественное мнение никого не могли спасти от расправы. Но правозащитные воззвания спасали узников совести от безвестности. О их судьбах начинали писать иностранные газеты, рассказывать зарубежные радио- и телепередачи. И вот уже на Западе создаются Комитеты в их защиту, их имена звучат не только на пресс-конференциях и на митингах, но и из уст президентов и премьеров. Я не берусь объяснить читателю, что значит для политзаключенного сознание, что он не одинок, что о нем помнят, что за его освобождение борются. Чтобы понять это вполне, надо, наверное, самому побывать за решеткой.
Инициативная группа и возобновленная «Хроника» становились гарантом того, что любой арест за слово и убеждения, каждый случай произвола обязательно станут широко известны и вызовут открытый протест. И это, по-видимому, все-таки умеряло порой репрессивную прыть Комитета госбезопасности. Ведь доблестные чекисты привыкли душить свои жертвы в тишине и безгласности. И им делалось неуютно, когда ИГ и «Хроника» высвечивали перед целым миром их «подвиги». Так, обжегшись на процессе Синявского и Даниэля, советские власти в дальнейшем — за немногими исключениями — остерегались сажать авторов за публикацию своих произведений на Западе. Нет, не были правозащитные призывы ИГ никчемным толчением воды в ступе, бесполезным для тех, кого группа стремилась защитить, и опасным для самих защитников. Но если б даже группа не принесла никакой видимой пользы… нравственный пример обществу и отважное заступничество за жертв беззаконий, — разве этого мало, чтобы посчитать деятельность ИГ осмысленной и оправданной, а ее судьбу — достойной уважения и состоявшейся?
Но история ИГ не исчерпывается историей собственно Инициативной группы. Потому что она имела продолжение и приемство. ИГ стала первой в Советском союзе независимой общественной ассоциацией. И созданный тем самым прецедент не пропал втуне. Спустя год возник «Комитет прав человека», в 76 г — Московская группа «Хельсинки». А вслед за ними: «Христианский комитет защиты прав верующих» (76 г.), «Инициативная группа защиты прав инвалидов» (78 г.) и ряд других отечественных групп и организаций. Да и только ли отечественных? С большой долей вероятности можно предположить, что опыт ИГ и МГХ учитывался чехословацкими правозащитниками при создании ими «Хартии-77». А образование МГХ послужило толчком к возникновению международного Хельсинского движения.
Судьбы этих групп схожи с судьбой ИГ. Ни одна из них не нарушала закона, ни одна не стремилась свергнуть режим, — и все они свирепо преследовались властями. Почему? Не происходило ли это по недоразумению? Зачем было сажать в тюрьму людей, исповедующих эволюцию, а не революцию, отвергающих насилие и настаивающих на соблюдении существующих законов? И все-таки, думаю, эти гонения нельзя назвать ошибкой. Режим верно чуял смертельную опасность в любом неподконтрольном объединении. Только дело тут было не в подрывном характере возникавших групп, а в коренном свойстве тоталитаризма. Он просто не может мириться с существованием ничего независимого, — ни мыслей, ни людей, ни организаций. Провозгласив: «Кто не с нами, — тот против нас!» — большевики сами сделали своими врагами всех, кто не готов, отказавшись от собственного разума, беспрекословно следовать любым руководящим указаниям.
Объявив войну всему свободному и живому, большевизм по сути еще в 17-м году сам подписал свой смертный приговор. Но его исполнение — в назидание и наказание всем нам! — было отсрочено историей почти на три четверти века.
