© Адела Василой:
Античный этюд
Как дева — юн, красив, волос густая грива
Тесьмою золотой завязана в пучок,
И на котурне перл красуется хвастливо...
Танцует с плюмом он — глазеют, как на диво,
Монистами тряся, их повергает в шок.
Надушен, умащён, сверкая головою,
Являет напоказ всю нежность рук и ног —
О том, что в молоке купается, молвою
Разнесен верный слух... лепёшкой восковою
Лицинус-брадобрей снял мужества пушок.
А близ флейтистов он, на сцене что играли,
Мелодией прельщён и погружён в мечты...
И амбры аромат, и мирры дух печали,
Витали в стае жён, что в термах плоть купали,
Когда он в их среду вторгался, с высоты.
Для Лесбий и Неер не насурьмил бы брови,
Он женщин ни во что не ставит, для утех...
К невинной деве он не мается любовью —
Не скинет поясок, ведом шальною кровью,
И с нею не вкусит он самый сладкий грех.
Проконсул для него растратит полстолицы,
Как богу, жрец ему воскурит фимиам,
Поэт влюблённый дань воздаст ему сторицей,
И дистих о любви на восковой таблице
"Титиру" посвятит — в нём дактиля бальзам.
Куда бы он ни шёл — за ним бредёт повсюду,
В экстазе лопоча, юнцов горячих рой,
А тень его — везде, и лютня вторит гуду,
Мудрец — и тот дрожит, увидя это "чудо"...
И эхом — вздох лачуг, притона ор хмельной.
| 07.03.12
|
Louis Bouilhet
Еtude antique
Il est jeune, il est pâle — et beau comme une fille.
Ses longs cheveux flottants d’un nœud d’or sont liés,
La perle orientale à son cothurne brille,
Il danse ― et, secouant sa torche qui pétille,
À l’entour de son cou fait claquer ses colliers.
Tout frotté de parfums et la tête luisante,
Il passe en souriant et montre ses bras nus.
Un lait pur a lavé sa main éblouissante,
Et de sa joue en fleur la puberté naissante
Tombe aux pinces de fer du barbier Licinus. клещ
Près des musiciens dont la flûte soupire,
De la scène, en rêvant, il écoute le bruit ;
Ou, laissant sur ses pas les senteurs de la myrrhe,
Il se mêle au troupeau des femmes en délire,
Que le fanal des bains attire dans la nuit.
S’il a de ses sourcils peint le cercle d’ébène,
Ce n’est pas pour Néëre ou Lesbie aux bras blancs.
Jamais, jamais sa main chaude de votre haleine,
Vierges, n’a dénoué la ceinture de laine
Que la pudeur timide attachait à vos flancs.
Pour lui, le proconsul épuisera l’empire ;
Le prêtre comme aux dieux lui donnerait l’encens ;
Le poëte l’appelle ou Mopsus ou Tytire,
Et lui glisse en secret, sur ses tables de cire,
Le distique amoureux, aux dactyles dansants.
Par la ville, en tous lieux, autour de lui bourdonne
L’essaim des jeunes gens aux regards enflammés...
Et le sage lui-même, en s’arrêtant, frissonne
Quand son ombre chancelle et que son luth résonne
Au fauve soupirail des bouges enfumés.
| publ. 1853
|
|
