Translation by Ilya Shambat:
On Parting
Mein Herz tragt schwere Ketten.
Die Du mir angelegt.
Ich mocht mein Leben wetten
Dass Keine schwerer tragt.
|
Frankfurt song
|
Teasing and tempting and playing
We loved like children, us both
But somebody, hiding a smile,
Set up the ungentle nets —
And here we are at the harbor,
Not seeing the wished-for abodes,
But knowing that I will be yours
In the heart, without words, until death.
You told me of all things — so early!
I guessed them so late! In our hearts
A wound is eternal, a silent
Question exists in our eyes,
The desert on earth is so endless,
The heaven, so high, has no stars,
Revealed is the tender secret,
And frost rules for centuries.
I will talk to shades! O my dear,
To forget you I do not have might,
Your visage can’t move under shadow
Of eyelids gone over my eyes…
It’s darkening… Shutters have closed,
On all things descending is night…
I love you, one ghostly-eternal,
And only you — and always!
| 4—9 January 1910
|
|
Marina Tsvetaeva:
На прощанье
Mein Herz trägt schwere Ketten,
Die Du mir angelegt.
Ich möcht' mein Leben wetten,
Daß Keine schwerer trägt.[1] |
Франкфуртская песенка
|
Мы оба любили, как дети,
Дразня, испытуя, играя,
Но кто-то недобрые сети
Расставил, улыбку тая, —
5 И вот мы у пристани оба,
Не ведав желанного рая,
Но знай, что без слов и до гроба
Я сердцем пребуду — твоя.
Ты всё мне поведал — так рано!
10 Я всё разгадала — так поздно!
В сердцах наших вечная рана,
В глазах молчаливый вопрос,
Земная пустыня бескрайна,
Высокое небо беззвёздно,
15 Подслушана нежная тайна,
И властен навеки мороз.
Я буду беседовать с тенью!
Мой милый, забыть нету мочи!
Твой образ недвижен под сенью
20 Моих опустившихся век…
Темнеет… Захлопнули ставни,
На всём приближение ночи…
Люблю тебя, призрачно-давний,
Тебя одного — и навек!
| 4—9 января 1910
|
