Сага о «Хронике» (Терновский)/17
| ← «Психи» | Сага о «Хронике» () Свобода совести |
Интермедия. Судьба вечного отщепенца → |
У меня сохранилась пожелтевшая вырезка из «Известий» от 12 мая 1979 г. В ней помещена большая статья В.Кассиса и М.Михайлова о суде, незадолго прошедшем в Ташкенте. В начале статьи говорится о повышенном интересе западной пропаганды к некоему В.Шелкову. И что «так называемую информацию» о нем радиоголоса получили от А.Сахарова, «который вертелся в Ташкенте (да, да, именно так!), когда там проходил суд». Далее Кассис и Михайлов пишут, что присутствовали на суде и что «процесс был открытым» (интересно, почему же тогда А. Д. Сахарову, специально приехавшему из Москвы, пришлось, как выразились эти авторы, «вертеться» снаружи?). Шелкова и его подельников (А.Спалиня, И.Лепшина, С.Фурлет и С.Маслова) авторы называют «полностью разоблаченными преступниками-уголовниками», лишь использовавшими религию для прикрытия своей враждебной деятельности. В статье красочно описывается «бункер» без окон, «площадью не более полутора квадратных метров», в котором «многие годы отсиживался Шелков». Этот тайник был оборудован в доме, принадлежавшем его дочери.
«За кого вы, господа, вступаетесь?! С каким отребьем вы якшаетесь?!» — с пафосом заканчивают авторы свою статью.
Что же за страшный преступник вынужден был годами прятаться в тесном подполе? Насильник? Убийца? Бандит?
Если бы 82-летнего Льва Толстого, ставшего в конце жизни религиозным диссидентом, посадили в тюрьму, а потом приговорили бы к 5 годам заключения, — бесчеловечной расправой над ним возмутился бы весь мир. Шелков, разумеется, не Лев Толстой. Он — проповедник, председатель церкви Адвентистов Седьмого Дня (АСД), того ее крыла, которое в 20-х годах не подчинилось требованию о регистрации.
Владимир Андреевич Шелков родился еще в XIX веке, в 1895 году. Ко времени ташкентского суда ему было 83 года. Об этом авторы постеснялись написать, зато не забыли сообщить что Шелков — «сын кулака». В 30-е годы он провел 3 года в ссылке на Урале, а после войны отсидел двадцать лет (дважды по 10) в строгих лагерях. После того как в 1969 году его в очередной раз задержала милиция, Шелков скрылся и перешел на нелегальное положение. В марте 78 г его все-таки выследили и снова арестовали. И вот после года следственной тюрьмы он предстал перед судом.
Шелков обвинялся в том, что он вместе со своими сподвижниками занимался изготовлением и распространением произведений, содержащих беспочвенные, заведомо ложные измышления «об отсутствии в СССР свободы совести и вероисповедания», о преследовании и репрессиях «за чисто религиозные убеждения». Под видом религиозной проповеди побуждал единоверцев не работать в субботу, призывал их служить только в строительных войсках, не принимать присягу и не брать в руки оружие. Вместе со своими сподвижниками «систематически собирал факты привлечения граждан к ответственности якобы за религиозные убеждения». Возглавлявшиеся им адвентисты имели в Пятигорске подпольное издательство «Верный свидетель», печатавшее «антисоветские» произведения самого Шелкова и его помощников. В своей враждебной деятельности они сомкнулись «с так называемыми инакомыслящими» вроде Сахарова, Солженицына, Гинзбурга, Орлова, в клеветнических целях используя их произведения. Шелков даже обращался с письмами к президенту США Дж. Картеру, призывая его вступиться за права верующих и за арестованных Гинзбурга, Орлова и других «борцов за права и свободы». Как о незначащем, известинская статья умалчивает о том, что виновным себя Шелков не признал. И даже не сообщает назначенный ему по приговору срок заключения.
(Суд приговорил Шелкова к 5 годам «строгача», и его отправили в лагерь в 40 км от Якутска. Сначала назначили диетическое питание, потом отменили. Затем лишили «ларька». Вегетарианец Шелков стал питаться хлебом и чаем.
Шелков умер в лагерной больнице 27 января 1980 года на 85-м году жизни. Он завещал похоронить себя в Самарканде, но тело его родственникам не отдали…)
Если спросить современную молодежь про положении верующих в СССР, то скорей всего выяснится, что многие вообще ничего не знают о преследованиях за религию. Другие скажут, что, кажется, в первые годы после революции на православную церковь обрушились жестокие гонения, сопровождавшиеся расстрелами священнослужителей. — Но это было давно, — добавят они, — а потом все обстояло нормально. Или почти нормально. -
О, наша короткая память! До последних советских лет, до конца 80-х, коммунисты вели с религией беспрестанную войну, менялась только степень ее свирепости. Оговорюсь заранее, что не собираюсь касаться всей ее истории. Моя тема — «Хроника». Но и из того, что об этом рассказано в бюллетене, я ограничусь лишь небольшой выборкой.
В Конституции СССР и 1936, и 1977 г. всем гражданам гарантировалась «свобода совести» и декларировалось «отделение церкви от государства». Посмотрим теперь как все это претворялось в действительности. Напомню лишь, что рассказ «Хроники» касается всех религиозных конфессий и всех союзных республик.
Баптисты, адвентисты и пятидесятники известны в России с конца XIX — начала XX веков. Те их общины, которые в советское время не согласились пройти регистрацию, подвергались постоянным преследованиям. «Регистрация» же означала запрет на религиозное воспитание детей, а для юношей — призыв в армию и ношение оружия (что означало для исповедников этих конфессий — измену заповедям Христа). Пытаясь уйти от гонений, религиозные диссиденты в течении десятилетий забирались в глушь, перебирались в Сибирь, в Среднюю Азию, в Приморье. Так на берегу Тихого океана, в Находке, появилась община пятидесятников численностью до 300 человек. Но им нигде не было спасения от репрессий. Иногда у «сектантов» отбирали детей, помещая их в интернат. За отказ от службы в армии молодых людей сажали в лагеря. Подвергали дискриминации на работе. Отчаявшись, проживавшие в Находке семьи пятидесятников стали требовать эмиграции в США. Эмиграции добивались и пятидесятники, проживавшие в других областях и республиках СССР, и верующие других конфессий, — целые тысячи «религиозников». Вот только несколько взятых мной из «Хроники» примеров преследований «за веру».
Кто мог бы сегодня рассказать историю А.Чертковой? Этой пятидесятнице из Алма-Аты сначала «за религиозность» не предоставляли жилплощадь, затем снесли бульдозером домик, который она сама пыталась построить на окраине, и наконец, упрятали ее в спецпсихбольницу. Кто слыхал про баптистов А.Классена и Я.Вольфа, осужденных к лишению свободы на 2 с половиной и 2 года — за проведение религиозных занятий с детьми? Или про пятидесятника из Малоярославца В.Коренева? За отказ от службы в армии он отсидел 3 года в лагере. После освобождения он опять получил призывную повестку, снова отказался от армии. И был снова осужден, на этот раз на 5 лет строгих лагерей. Это лишь отдельные, взятые наугад примеры из одного, 48-го, выпуска «Хроники».
(Года 3-4 года спустя, весной 81 г, я недолго сидел в одной камере-"осужденке" с молодым адвентистом из подмосковного г. Жуковский Иваном Сергеевичем Фокановым, получившим, как и я, 3 года лагеря общего режима по статье 190-1 УК. Он рассказывал, что на подоконнике раскрытого окна он ставил радиоприемник и включал его, когда по зарубежным «голосам» шли религиозные передачи. Кто-то про это «стукнул». Разумеется, советский суд расценил это как «клеветнические измышления, порочащие…» и т. д. Помню, Фоканов спрашивал меня, возможно ли договориться с администрацией лагеря работать в воскресенье вместо субботы, потому что согласно его вере работать в субботу никак нельзя. — Попросить об этом, конечно, можно, но вряд ли тамошнее начальство пойдет на это, — ответил я. И подумал: — Ох, насидишься ты в ШИЗО за эту самую свою субботу! — Мы расстались, и я не знаю дальнейшей судьбы Фоканова. Но лет через двадцать, листая 62-й выпуск «Хроники», я отыскал 3 строки о суде над ним.
Где Вы сегодня, Иван Сергеевич, мой мимолетный сокамерник? Дай Бог, чтобы мои тогдашние предчувствия предстоящих Вам суровых испытаний обманули меня. И искренне надеюсь, что ныне Вы можете беспрепятственно исповедовать все свои выстраданные убеждения.)
— Но это же все — «сектанты»! — воскликнут записные ревнители народности и державности. — Нельзя равнять каких-то раскольников с традиционным для русского народа православием. — А «сектантов», выходит, преследовать можно? — спросил бы я. Но, впрочем, вот примеры гонений и на «коренную» религию.
Католицизм — традиционная религия литовцев. Но в советской Литве католики также постоянно подвергались преследованиям со стороны властей. Уполномоченные по делам религии штрафовали священников за обучение детей катехизису и за их подготовку к первому причастию. Не разрешали открывать церкви. Преследовали верующих. Так в 1975 г. были уволены супруги-учителя Скипарис — за то, что их сын поступил в семинарию. В августе того же года учительница музыки Букаускайте венчалась в церкви — и была сразу уволена. В октябре 76 г умер сын учительницы А.Микульской, ученик 5-го класса. Мать похоронила сына по религиозному обряду. Последовал грозный приказ министра просвещения Литовской ССР А.Римкуса за № 239 о том, что А.Микульская «нарушила этику советского учителя». Директору школы был объявлен выговор, а всем школам приказано усилить атеистическое воспитание учеников…
Были преследования католиков за веру, но не прекращалось и сопротивление произволу. В течении ряда лет выпускалась «Хроника Литовской Католической Церкви», собиравшая и делавшая достоянием гласности информацию о репрессиях по религиозным мотивам. «Хроника ЛКЦ» стала постоянным корпоративным корреспондентом московской «Хроники». В ноябре 78 г в Литве был создан «Католический комитет защиты прав верующих». Его членами стали священники Й.Кауняцкас, А.Сваринскас, С.Тамкявичус, В.Велавичус и Ю.Здебскис. Свои документы в защиту верующих Комитет адресовал частью в советские органы власти, частью за рубеж, в том числе римскому Папе. Литовские чекисты не обошли его членов своей зловещей заботой. «Хроника ЛКЦ» постоянно изымалась на обысках и расценивалась как подпольное антисоветское издание. Власти всячески преследовали и членов Комитета. Священники А. Сваринскас и С.Тамкявичюс были приговорены к заключению в лагеря. О трагической гибели священника Б.Лауринавичюса я уже рассказывал в главке о национальных движениях.
— А православных-то, что — не преследовали!? — слышу я снова тот же возмущенный голос. — Почему речь все время идет только о чуждых, несвойственных России конфессиях?-
Разумеется, коммунистическая власть числила своим врагом любую религию, не делая никакого исключения для православия. Так же закрывались и разрушались православные храмы, так же для поставления священников и епископов требовалось соизволение «Совета по делам религии». У родителей, принесших крестить детей, требовали предъявить паспорта и доносительски записывали паспортные данные, — чтобы потом «активисты» на собраниях шельмовали и высмеивали этих «нарушителей советской этики». Милиция и дружинники порой задерживали и не пускали на пасхальную службу пришедшую молодежь.
И было сопротивление творимому произволу. О нем тоже сообщала «Хроника». Еще в 1965 г. священники Глеб Якунин и Николай Эшлиман написали открытое письмо Патриарху Алексию I о порабощенном положении Православной церкви. И что же? Тут же (по указанию КГБ) они были церковными властями отстранены от служения. «Хроника» постоянно писала о подобных преследованиях. Например, о Б. В. Талантове, 68-летнем учителе математики из г. Киров. Он был в сентябре 69 г осужден к 3-м годам лагерей за то, что протестовал против вмешательства советских органов в жизнь православной церкви и потворства этим вмешательствам со стороны церковных иерархов. Талантов умер в тюремной больнице, не дожив до конца срока.
В марте 72 г. А. И. Солженицын написал письмо Патриарху Пимену, призывая его отказаться от коллаборационистского подчинения земной власти. «Хроника» рассказала не только об этом письме писателя, но и об ответе ему священника-правозащитника Сергия Желудкова. Отец Сергий, соглашаясь с рядом положений солженицынского письма, возражал, что нельзя никого призывать и приневоливать к жертве и мученичеству.
В июне 78 г была арестована монахиня В.Макеева. После закрытия монастыря она жила в Подмосковье, занимаясь изготовлением церковной утвари. Ее обвинили в «занятии запрещенным промыслом», признали невменяемой и направили в спецпсихбольницу.
В середине 70-х православный священник (и бывший узник сталинских лагерей) Дмитрий Дудко стал проводить в Никольском храме в Москве беседы с верующими. Вскоре, несмотря на протесты прихожан, он был за это отрешен от служения митрополитом Крутицким и Коломенским Серафимом. В январе 80 г. Д.Дудко был арестован и помещен в Лефортово. 20 июня по московскому телевидению было показано его выступление, в котором он признал «антисоветский» характер своей деятельности, раскаялся и отрекся от нее. На следующий день он был освобожден. Впоследствии Д. Дудко стал духовником «патриотической» газеты «Завтра».
С 74 г в Москве собирался православный религиозный семинар А.Огородникова. В ноябре 78 г. Огородникова арестовали и приговорили к 1 году лагерей за «тунеядство».По истечении этого срока его не освободили, а возбудили новое дело и — теперь по 70-й ст. УК — дали новый срок — 6 лет лагерей и 5 ссылки. Под разными предлогами были репрессированы и некоторые другие участники семинара, — В.Пореш, С.Ермолаев и преподавательница из Смоленска Т.Щипкова.
А протесты? Да, были и протесты, — со стороны верующих мирян и рядовых священников. В декабре 76 г был образован «Христианский комитет защиты прав верующих». В него вместе со священником Глебом Якуниным и иеродиаконом Варсонофием Хайбулиным вошли и миряне В.Капитанчук и В.Щеглов. Комитет публиковал документы и материалы о преследованиях верующих и о подавлении религиозной свободы в СССР и, разумеется, сам подвергся репрессиям. О. Глеб был арестован 1 ноября 79 г. Священник Н.Гайнов, вступивший в Комитет сразу после ареста Якунина, обратился к тогдашнему Патриарху Пимену с призывом выступить в защиту священника о. Глеба, защищавшего верующих и православную церковь от преследований властей…
Увы, никто из церковных иерархов не выступил в защиту о. Глеба даже «келейно». Они молчали и когда власти расправлялись с выступавшим в защиту православной церкви Б.Талантовым. Не ответили на письмо А.Солженицына. Собственными распоряжениями отстраняли от служения тех священников, которые пытались оградить от гонений православную церковь. И покидали их в беде, когда заступников православной веры арестовывали и сажали в тюрьмы и лагеря. Более того. Выступая за рубежом на заседаниях Христианской Мирной Конференции и Всемирного Совета Церквей, делегации московской Патриархии неизменно заявляли об отсутствии в Советском Союзе религиозных гонений.
Даже сегодня, в условиях свободы, эти иерархи озабочены не столько тем, чтобы духовно окормить свою паству. А более всего, — как запретами оградить Россию от распространения других христианских конфессий. Они ведут непрестанную войну за влияние с католиками, униатами, против перехода Эстонской православной церкви под эгиду (другого, тоже православного!) Констатинопольского патриарха…
— Откуда такая предвзятость и недоброжелательство к православию? А может быть — и к России? — слышу я опять голос все того же оппонента. — Нет, подобного никогда не напишет коренной русак. — Своему оппоненту-державнику я ничего возражать не стану. Но объясниться с читателем я считаю должным. Быть может, он поймет, что я вовсе не враг православию, а напротив, озабочен его положением и судьбой и хотел бы ему помочь.
Ибо православная церковь в России сегодня по-прежнему в беде. Только сейчас эта беда иная, чем была полтора-два десятилетия назад. Остались позади варварские гонения за веру. Более того, власть всячески покровительствует православию и даже ищет его поддержки. Но в этом, увы! я вижу для него новый соблазн и новую опасность. И поэтому считаю своим долгом открыто говорить об этом.
Привилегированное положение православия (согласно новому «закону о свободе совести») явно нравится представителям его высшей иерархии. Но такое покровительство властей требует отдачи и лишает церковь подлинной независимости. Радея постоянно о кесаревом, легко позабыть о Божьем. Ибо «никто не может служить двум господам» (Матф. 6,24). И упаси Бог православное священство от того, чтобы стать гонителями! Даже тех, кого они именуют «сектантами». Ибо только милосердие и любовь пристали пастырям, а гонения — совсем не христианское дело. Пусть же, оставив вражду, они займутся прежде всего проповедью православия и христианства, как это делал убитый в сентябре 90 г православный исповедник о. Александр Мень.
