Мой Блейк/1

← Содержание

Мой Блейк/1. Часть 1: В России автор Дмитрий Николаевич Смирнов

Часть 2: В Англии →

Источник: William Blake / An Illustrated Quarterly: Vol. 51, no. 4 (spring 2018) pdf • in English: My Blake/1

Содержание • Часть 1: В России • Часть 2: В Англии • Блейк в музыке

---

Часть 1: В России

1

Я вырос в стране, в которой английская литература считалась образцовой и добросовестно переводилась на мой родной язык многими поколениями выдающихся переводчиков. Британская или американская классика была почти столь же популярна, как и русская, но, конечно же, Уильям Шекспир всегда стоял на первом месте, затмевая всех других писателей мира. Поэтому неудивительно, что в моей ранней юности, когда я начал сочинять музыку и искал тексты для своих вокальных композиций, я вначале обратился к сонетам Шекспира, широко известным в русском переводе Самуила Яковлевича Маршака. Тогда я только начал изучать английский.

2

Однажды в 1967 году, когда случайно в книжном магазине я купил советскую книгу с английским названием: In the realm of beauty (В мире прекрасного), сборник англоязычной поэзии, напечатанный на английском языке, меня поразило короткое четверостишие Уильяма Блейка.

In the realm of beauty (В мире прекрасного), (на английском языке). Составление Ирины Семеновны Строгинской. Высшая школа, Москва, 1967, 320 страниц, тираж 4000 экземпляров, цена 29 копеек.

Стихотворение впечатляло своей глубиной и всеохватностью, невероятным полетом воображения и в то же время удивительной простотой. Я сразу же засел за перевод и очень скоро у меня получилось следующее:

В песчинке Мир найти сумей, Вселенную — в цветах полей, Зажать в ладони Бесконечность, И в миг один увидеть Вечность.

У меня сразу возникло ощущение, что я нашёл то главное, что искал в искусстве, поэзии, музыке и в самой жизни. Тогда я стал переводить из этой книжки всё подряд — там были и Шекспир, и Байрон, и Шелли, и Кольридж, и Китс, и Роберт Бернс, и Эдгар Аллан По и множество других замечательных поэтов, но Блейк притягивал меня больше всех других. Тогда я не мог предвидеть, насколько это увлечение повлияет на мою музыку и жизнь, что в конечном итоге приведет даже к эмиграции в страну английских бардов.

Позже моя жена Елена Фирсова, также композитор, написала на текст этого моего перевода одно из своих самых монументальных сочинений, Augury, op. 38, 1988, заказанное и исполненное лондонским фестивалем Би-Би-Си Промс 4 августа 1992 года. Здесь можно послушать финальный отрывок из него (нажмите на картинку, чтобы послушать фрагмент):

Я также положил на музыку этот текст, но в оригинальной английской версии в моих Трех песнях Блейка для голоса и ансамбля двух кларнетов, альта, виолончели и контрабаса, op. 61, № 3, 1992. Более позднюю версию этой музыки можно послушать здесь (нажмите на картинку):

Чтобы сделать возможным исполнение этой музыки не только на английском, но и на русском, я поместил в партитуре под английским текстом свой русский перевод (илл. 1).

1. To see a World (В песчинке Мир…) op. 61, № 3, 1992: начало.

3

Однако, список моих сочинений с блейковское тематикой открывает другая пьеса под названием Хрустальный чертог для скрипки и фортепиано (или челесты), op. 27g, 1979. Я был очарован стихотворением Блейка того же названия из Манускрипта Пикеринга, которое начинается так:

В краю нехоженых дорог Меня красавица пленила, И заманила в свой чертог, И ключиком златым закрыла...

В стихотворении рассказывается о чудесной встрече молодого человека с полупрозрачной «тройной» девой, заключающей в себе три девы, как бы «вложенные одна в другую», с тройной улыбкой и тройным поцелуем. Это дало мне простую, но довольно необычную конструктивную идею сочинить пьесу, в которой каждый такт фортепианного аккомпанемента содержит четыре трезвучия состоящих из разных нот, но вместе охватывающих полный хроматический звукоряд (без повторов). Серия этих трезвучий образует многочисленные и всегда разные комбинации, а поверх этой гармонии звучит мелодическая линия скрипки, состоящая из нот, как бы «предложенных» этими трезвучиями аккомпанемента (илл. 2).

2. Хрустальный чертог, op. 27 g, 1979: начало.

4

В декабре 1979 года я закончил одно из самых важных для себя сочинений — Времена года… для голоса, флейты, альта и арфы, op. 28 на текст четырёх стихотворений Блейка из его раннего сборника Поэтические наброски: «К весне», «К лету», «К осени» и «К зиме». 'Цикл начинается:

Весна, росой ресниц блесни с небес Сквозь голубые окна утра, брось Взгляд ангела на запад — остров наш Всем хором прославляет твой приход!

  Трудно было поверить, что эти прекрасные, сильные стихи были написаны Блейком в таком молодом возрасте — четыре времени года он трактовал как полный цикл человеческой жизни от рождения до смерти. Было очень приятно писать музыку на такие замечательные стихи; это было моим первый серьезным музыкальным обращением к Блейку, которое позже переросло в своего рода «обращение в блейковскую веру». Я обнаружил, что голос сопрано в сочетании с таким изящным инструментальным составом способен передать значительные драматические эмоции. Я произвёл мелодический материал из разных сегментов натуральной обертоновой шкалы, руководствуясь своим интуитивным представлением об эмоциональной окраске тех или иных музыкальных интервалов, способных передать образы разных времён года. Интервальным материалом для молодой экстатической весны (илл. 3) стало сцепление двух малых терций соединённых большой секундой, что в полутонах можно представить цепочкой чисел: + 3 − 2 + 3, где плюс означает восходящий интервал, а минус — нисходящий; более спокойное и сбалансированное лето идентифицировалось с двумя большими терциями, соединёнными малой терцией: + 4 − 3 + 4; грустная и обремененная плодами осень, была представлена сопряжением двух малых секунд, соединенных чистой квинтой: + 1 + 7 − 1; а для передачи образа холодной и мрачной зимы были выбраны «самые мёртвые» интервалы: два тритона, связанные друг с другом посредством малой секунды: + 6 + 1 + 6.

3. The Seasons (Времена года…), op. 28 №. 1. «К Весне», 1979: начало.

Это произведение было самым успешным из моих сочинений тех лет. После московской премьеры 10 марта 1980 года в исполнении сопрано Лидии Давыдовой и ансамбля под управлением Сергея Скрипки оно было исполнено там же в 1982 году с Николаем Корндорфом в качестве дирижера, затем на берлинском фестивале в 1986 году с сопрано Янис Харпер в сопровождении Ансамбля Модерн, под управлением Петера Этвоша, а затем в Англии и США. Партитура и партии были напечатаны американским издательством Г. Ширмер (илл. 4a). Здесь запись берлинской премьеры (нажмите на картинку, чтобы послушать):

4a. The Seasons (Времена года…), G. Schirmer (Г. Ширмер), Нью-Йорк, 1991: обложка партитуры.

5

В мае 1980 года я решил написать симфонию в четырех частях для большого оркестра, на основе моего песенного цикле «Времена года», чтобы воссоздать эту музыку исключительно симфоническими средствами, без пения, так же, как художник превращает свой черно-белый набросок в красочный холст. Меня также вдохновил пример Густава Малера, некоторые симфонии которого были написаны на основе его вокальных циклов. Моя Первая симфония «Времена года» для большого симфонического оркестра, op. 30, была закончена в сентябре 1980 года и посвящена памяти Уильяма Блейка. Премьера состоялась 8 октября 1981 года в Риге. Василий Синайский продирижировал её с большим вдохновением, и Латвийский государственный оркестр отлично исполнил его. Запись этого исполнения можно послушать здесь (нажмите на картинку):

После этого последовало еще несколько исполнений: в Москве, Горьком (ныне Нижний Новгород), Дзержинске, Танглвуде (Массачусетс, США), Дэгу (Южная Корея), Лондоне, Гааге и дважды в Коламбусе (штат Огайо, США). Я присутствовал на многих из этих исполнений, и это было замечательно. Партитура была напечатана издательством «Советский композитор», Москва, 1988 год (илл. 4b); теперь права на публикацию принадлежат лондонскому издательству Boosey-&-Hawkes (Бузи-энд-Хокс).

4b. Первая симфония «Времена года» «Советский композитор», Москва, 1988: обложка партитуры.

6

В январе 1981 я написал цикл "Fearful Symmetry" («Пугающая симметрия»), шесть стихотворений Уильяма Блейка для голоса и органа, op. 32, в который включил "To Apollo" («К Аполлону») — начальный фрагмент из стихотворения "Подражание Спенсеру" — and "To Muses («К Музам»)" (both are from Поэтических набросков), "Morning" («Утро») and "Day" («День») (из Записной книжки), "The Sick Rose" («Больную Розу») and "The Tyger" («Тигр») (из Песен Опыта). Цикл был впервые исполнен пять лет спустя, 10-го марта 1986, в Москве Лидией Давыдовой, сопрано, и Екатериной Прочаковой, орган. Много позднее я сделал версию для голоса и фортепиано: op. 32a, 2003/2010. Первую, четвёртую и пятую части цикла можно послушать здесь (нажмите на картинку):

Песня «К Музам» стала также основой для моей Баллады, op. 35, 1982 для альт-саксофона и фортепиано. Песню «Тигр» я перекладывал несколько раз для различных составов исполнителей (см. opp. 41, 61, 61a and 132). Вся фактура моего «Тигра» основана «пугающей симметрии» и поэтому о, что появляется в нижнем регистре аккомпанемента, отражается затем в верхнем регистре, и наоборот.

6. "The Tyger" («Тигр»), op. 35 №6: такты 9-17.

7

Кроме сочинения музыки, я занимался в свободное время переводами английской поэзии на русский язык, и когда перевёл все ранние стихотворения Блейка, я принялся за его первые так называемые «пророческие поэмы». 18 февраля 1983 года я закончил перевод Тириэля, над которым работал с большим энтузиазмом, поскольку видел в этом то, что так долго искал, отличный оперный сюжет: действие происходит на заре человеческой истории; бывший тиран, потерявший власть и наполненный жаждой мести, посылает разрушительные, злобные проклятия всем, кто встречается на его пути — своим сыновьям, дочерям, братьям, дорогим престарелым родителям и, наконец, самому себе, тем самым неся смерть всему человечеству. Я прочитал перевод моей жене, Елене, и она одобрила мою идею оперы. В течение нескольких дней я работал над либретто, а затем 24 февраля начал сочинять музыку.

8

Я начал Симфонический пролог к «Тириэлю» (Илл. 6) после того, как изобрел особую систему повторения звуков двенадцатитоновой серии, напоминающую витьё верёвки из двух идентичных пучков нитей. Известный русский музыковед Юрий Холопов комментирует это так:

«Композитор начал сочинять с Пролога (род увертюры), основе которого лежала серия, симметричная по своей структуре … Индивидуальный модус происходит от принципа имитационной интерполяции пары одинаковых серийных рядов, приводящей к регулярному повторению высот … и даже к отнюдь не избегаемой тональной окраске (quasi g-moll)».

6. Тириэль, начало симфонического пролога, op. 41a.

(нажмите на картинку, чтобы послушать):

9

Tiriel (Тириэль), соч. 41, для солистов, хора, танцоров и симфонического оркестра был закончен в январе 1985 года. К тексту либретто я добавил также еще пять стихотворений Блейка: «Вступление» из «Песен невинности», «Тигр» из «Песен опыта», «Божественный образ» из «Песен невинности», «Божественный образ» из «Песен опыта», и «Колыбельная песня» из «Черновой тетради». Последняя песня стала эпилогом оперы: спетая богиней Мнетой, она представляет собой своего рода колыбельную человечеству, уснувшему вечным сном в результате проклятия Тириэля. Опера заканчивается следующими словами:

В сердце маленьком живут Змей коварства, лести спрут; Ты проснёшься, и тогда Вспыхнет молний череда, С детских глаз и детских щёк Лжи низвергнется поток, Затопив поля и лес, Мир земной и свод небес.

После этого я повторно использовал музыку колыбельной во второй части моего Второго струнного квартета, соч. 42, 1985, который я посвятил своему сыну Филиппу, тогда только что родившемуся 8 апреля 1985 года.

10

Затем я принялся за свою вторую оперу, The Lamentations of Thel (Жалобы Тэли), или просто Thel (Тэль), Соч. 45, по The Book of Thel (Книге Тэли). Мне нравилась эта интимная лирическая притча о девушке Тэль, которая жалуется о том, что ей предстоит умереть и пытается найти смысл в жизни. Когда я прочёл Лене мой только что законченный перевод поэмы, она воскликнула: «Это обо мне!» Я ответил, что именно поэтому я и решил написать оперу на этот сюжет. Над этой камерной оперой я работал с 1985 по 1986 год. Она стала своего рода продолжением «Тириэля», но намного короче с меньшим количеством исполнителей: для этого требовалось только четыре певца, маленький хор и ансамбль из шестнадцати инструменталистов. Начиная с первых тактов пролога (илл. 7) музыка полна интонаций неуверенности, мучительных вопросов и скорбных жалоб.

7. Thel (Тэль), начало Пролога, Соч. 45a.

(нажмите на картинку, чтобы послушать):

11

Живя в Москве, мы не были в полной изоляции от остального мира. Иностранные гости — композиторы, музыканты, издатели, которые все чаще посещали нас, интересовались нашими новыми записями. Юрген Кёхель из немецкого издательства Hans Sikorski Publishers увёз партитуру «Тириэля» в Гамбург, а Дэвид Дрю из английского издательства Boosey & Hawkes увёз «Тэль» в Лондон, заверив меня, что это для них. Вскоре я получил телеграмму от Кёхеля, в которой сообщалось о месте и дате будущей премьеры оперы «Тириэль»: во Фрайбурге, Германия, 28 января 1989 года (илл. 8). Это должно было быть поставлено в немецком переводе Пауля Эстерхази, режиссёром Зигфридом Шенбомом и дирижёром Герхардом Марксоном. Восемь спектаклей оперы были объявлены. За этим последовал телефонный звонок от Джерарда Макберни из Лондона, который порадовал меня новостью о том, что опера «Тэль» будет поставлена труппой Théâtre de Complicite в помещении театре «Альмейда», Лондон, 9, 10 и 11 июня 1989 года под управлением молодого энтузиаста, дирижера Джереми Ардена (илл. 8). Вскоре мы узнали и другие новости: в августе 1989 года мы с Еленой были приглашены в Танглвуд, где Оливер Нассен будет исполнять мою Первую симфонию («Времена года»), посвящённую Блейку. Все это оказалось удивительным подарком к моему 40-летию.

8. Слева: афиша оперы Тириэль, Фрайберг, Германия, 1989. Справа: афиша оперы Тэль, Лондон, Англия, 1989.

12

В 1987-88 по просьбе Лизы Уилсон, виолончелистки и директора ансамбля «Хамелеон», я сочинил камерную кантату Songs of Love and Madness (Песни любви и безумия), Соч. 49, для голоса, кларнета, челесты, арфы и струнного трио. В качестве тексты я выбрал четвре ранние песни Блейка: For the 1. "How sweet I roam'd" (О как легко на летний луг...) 2. "My silks and fine array" (Моё шёлковый наряд...) 3. "Love and harmony combine" (Если ветви мы совьём...) and 4. "Mad Song" (Безумная песня). Премьера кантаты состоялась в ноябре 1990 года на фестивале в Хаддерсфилде в исполнении Маргарет Филд, сопрано, Хамелеон-ансамбля и Эндрю Болла, который дирижировал и одновременно играл на челесте.

13

Следующим сочинением, написанным в апреле-июне 1988 года, был фортепианный цикл The Seven Angels of William Blake (Семь Ангелов Уильяма Блейка, Соч. 50. В цикле восемь частей: 1. "Prelude: Angel" (Прелюдия: Ангел), 2. "Lucifer, the Morning Star" (Люцифер, утренняя звезда), 3. "Molech, the executioner" (Молох, палач), 4. "Elochim creating Adam, Adam creating Elochim" (Элохим создающий Адама, Адам, создающий Элохима", 5. "Shaddai's Anger" (Гнев Шаддая), 6. "Pachad's Fear (Страх Пахада)", 7. "Jehovah appealing to Eternity" (Иегова, протягивающий руку к Вечности, 8. "Jesus the Lamb" (Иисус, Агнец Божий). Список этих богов и демонов заимствован из эпических поэм Блейка Четыре Зоа, Мильтон, и Иерусалим. Я хотел создать музыкальные портреты каждого из этих персонажей. Кроме того, в этом сочинении я реализовал свою идею извлечения музыкального материала из самого английского языка, установив связь между буквами и мелодическими интервалами (илл. 9).

9. Музыкальный алфавит, буква = интервалу, © Дмитрий Николаевич Смирнов, Москва, 1988.

Например, имя Люцифера в этой системе будет превращено в следующий звуковой ряд, цепочку музыкальных интервалов:

10. Тематическая фраза для слова “Lucifer”.

Нажмите на картинку, чтобы послушать пьесу в исполнении Саймона Маллигана:

Премьера сочинения состоялась 23 ноября 1989 года в Глазго в исполнении пианистки Сьюзен Брэдшоу, которой оно посвящено.

14

В 1988 году я получил заказ от «Нэш-ансамбля» (The Nash Ensemble) за новое слчинение для камерного ансамбля, и я сразу же подумал об удивительной акварели Блейка под названием «Злоба». Я хотел отразить в музыке яркие блейковские образы. Сам Блейк объяснил сюжет этой экартины как «Отец прощается со своей женой и ребенком. За ними наблюдают два воплощения злодейства с намерением убить мать и ее ребенка, как только отец уйдет». Я выбрал комбинацию инструментов, которая соответствует персонажам картины: альт, флейта пикколо и скрипка представляют позитивные символы: отца, ребенка и матери; тогда как бас-кларнет и контрабас представляют двух злодеев; полная луна в центре композиции Блейка, которая в равной мере освещает добро и зло, представлена ​​виолончелью. Я думал о пьесе как о каком-то воображаемом балете и включил в него театральный эффект: альтист, представляющий отца, покидает сцену в середине пьесы, а затем играет с балкона. Я назвал пьесу «История при свете луны» (The Moonlight Story), соч. 51 Партитура была закончена 14 августа 1988 года в Москве, а премьера состоялась 8 июня 1989 года в театре Алмейда в Лондоне под руководством «Нэш-ансамбля» под управлением дирижёра Лайонела Френда. Эта пьеса стала первой частью моего будущего балета «Картины Блейка» (Blake Pictures). Позже я отправился в Филадельфию, чтобы увидеть эту картину в Музее искусств. Акварель Блейка был спрятана в специальном хранилище, но мне было позволено увидеть и держать её в своих руках в течение часа. Это был исключительным удовольствием, и, к моему удивлению, я обнаружил, что цвета картины излучают свет.

Нажмите на картинку для прослушивания:

15

When I worked on my First Violin Concerto op. 54, 1990 for violin and string orchestra, I thought about Blake’s beautiful picture Jacob’s Dream, trying to reflect its ascending and descending images. Soon after completing of a short diptych for chorus a capella From Evening to Morning, op. 55, 1990 a set of two Blake’s poems: To the Evening Star and To Morning from the Poetical Sketches, I’ve received a commission from Michael Viner Trust to compose a new piece for a large instrumental ensemble. This gave me an opportunity to continue my visionary ballet Blake’s Picture with Jacob’s Ladder, for 16 players, op. 58, 1990, a piece dedicated to the memory of Michael Vyner. Here I returned back to Blake’s watercolour Jacob’s Dream, c. 1805 that depicts a giant spiral staircase descending from a sun to Jacob, stretched out asleep on a rock, with winged creatures gliding up and down the ladder. I represented the ladder in this music using different scales (including the overtone series) and their mirror forms. The figure of Jacob is represented by a solo bassoon; the stars on the blue sky with bell-like metal percussion, harp and celesta; the angels by string and wind instruments and the words spoken by God by the bass drum. The work was premiered on 17th of April, 1991 at Queen Elizabeth Hall, London, by The London Sinfonietta, conducted by Gennady Rozhdestvensky. The score was printed by Boosey & Hawkes Publishers (illus. 11).

11. Left: The Seven Angels of William Blake, (Moscow: Kompozitor, 1996). Right: Jacob’s Ladder, (London: Boosey & Hawkes, 1993).

16

My last work written in Soviet Russia land A Song of Liberty op. 59, 1991 an oratorio setting the epilogue of the same title from Blake’s prophetical phantasmagoria The Marriage of Heaven and Hell. It was commissioned by the Leeds Festival Chorus for their 135th anniversary to be performed together with Mozart's C minor Mass on 30 January 1993 at the Leeds Town Hall, with The Leeds Festival Chorus, The BBC Philharmonic Orchestra conducted by Jerzy Maksymiuk. I used the same cast as in Mozart’s Mass: four singers, mixed chorus and orchestra, adding to it only some percussion instruments and harp. This work comprises nine movements:

I. "The Eternal Female groans," Introduction

II. "Albion’s coast, the American meadows," Passacaglia

III. "Shadows of Prophecy," Soprano Aria

IV. "France, Spain, Rome," Canon

V. "The new born terror," Fantasia I

VI. "The fire," Chorale

VII. "Londoner, Jew, African," Quartet

VIII. "The fiery limbs," The Battle of Liberty, Fantasia II

IX. "Priests of the Raven," Final Chorus.

12. The beginnin of Londoner, Jew, African, op. 59, no 7.

Press the picture to listen:

The oratorio is concluded with the words: “For everything that lives is holy!”

Step by step times were changing. In the so-called perestroika period, my wife and I were able to go abroad more and more to attend the performances of our music. I had visited a few Western European countries, Poland, the United States and even South Korea. I had been to England three times already, attending performances of The Seasons, in 1988, of The Lamentations of Thel and The Moonlight Story, in 1989, and of Songs of Love and Madness, in 1990. I attended the remarkable exhibition of Blake’s paintings and drawings at the Tate, and in the British Library I was given opportunity of seeing a selection of his manuscripts and to read from the original copies of books printed and coloured by his own hand. It made me think of this country as the place I especially would like to live. At the same time the political situation in Russia began uncertain: Mikhail Gorbachev was definitely losing his power, and our colleagues and friends, composers and musicians were looking for any possibilities to abandon the sinking ship.

In January, 1991 in Moscow I suddenly received a postcard from Kathleen Raine, whom I had never met before, but whose wonderful books about Blake I loved very much. She wrote to me that she had been very surprised to learn from some of her friends that in Russia there is a composer who is crazy about Blake, as she is. And she asked me when I was next in London to come to her place at 47 Paulton Square for a cup of tea. I answered that I was happy to accept her invitation and invited her to come to the performance of my Jacob’s Ladder in April at the South Bank Festival. Very soon I received her letter where she wrote:

“It was with great surprise and pleasure that I received your letter about Blake and your love for him and your music based on his great inner worlds. I will make every effort to come to the performance of ‘Jacob’s Ladder’ on April 17th. Of all Blake’s paintings it is probably the one I love best.... It is wonderful to think that you have made Blake renowned in Russia at this time”.

13. The letter from Kathleen Raine, 8 February 1991.

The Southbank Festival sent the invitation to us in September 1990, long time in advance and we began to prepare documents for obtaining the visas. To our great surprise we received also something that we never received before: the permission to take our small children together with us: Philip was six and Alissa only four then. This suddenly opened an incredible opportunity for us to try to begin a new life in a completely different part of the world, and 13th of April, 1991 we arrived to Great Britain, where we have lived ever since.

Part 2: In England will appear in our summer 2018 issue (vol. 52, no. 1).

Примечания