Дождь, японская поэзия и цзэн-буддизм
Дождь весны, лета осени и зимы вызывает у японцев разные чувства. Весенний и летний дождь живительный, благодатный, сладостный приносит зелень, цветы, плоды и потому вызывает радость; осенний дождь и особенно зимний чаще соотносятся со слезами, вызывают печальные мысли об одиночестве, увядании, старости и смерти.
|
Соги также говорит:
|
и комментирует: «Не луна меня страшит, а посмертные блуждания во мраке, на которые обречен человек, не сподобившийся стать Буддой».
Таким образом, цзэн-буддист, размышляя о близком уходе из этого мира сожалеет лишь о том, что не уподобился Будде — то есть не достиг цели своего Пути.
Кобаяси Исса замечает:
|
Ранран немного шутливо, хотя и с грустью пишет:
|
Pёкан размышляет о жизни следующим образом:
|
Комментарий переводчика: Стихотворение, постулирующее дзэнскую концепцию бытия, содержит аллюзию на «сумасбродную песню» (кёка) дзэнского патриарха XV века Иккю: «Нет в жилье моём / ни стропил, ни потолка, / ни дверей, ни стен, — / а поэтому будь что будет: /дождь так дождь, ветер так ветер!..» Другими словами, у того, кто ничего не имеет, нечего отнять; тому, кто не дорожит земными благами, не страшно их лишиться.
Говоря о Басё, Дайсэцу Тэйтаро Судзуки в своём «Введении в цзэн-буддизм» пишет:
«Басё был буддийским монахом, но был приверженцем дзэна. В начале осени, когда временами начинает идти дождь, природа становится воплощением вечного одиночества. Деревья оголяются, горы принимают суровый вид, потоки становятся прозрачнее, и по вечерам, когда птицы, утомленные работой дня, направляются к дому, одинокий странник начинает размышлять о судьбе жизни человеческой. Басё поёт:
|
Мы далеко не все аскеты, но я убежден, что в каждом из нас живет вечная тоска по миру, лежащему за пределами этой эмпирической относительности, где душа может размышлять о судьбе своей.
Когда Басё изучал дзэн под руководством Буттё, последний пришел к нему и спросил: „Как ты поживаешь все эти дни?“
Басё: „После недавнего дождя вырос мох, как никогда зеленый“.
Буттё: „Какой буддизм существует до зелености мха?“
Басё: „Лягушка прыгает в воду, слушай“.
Говорят, это было началом новой эпохи в истории хайку. Хайку до Басё было простой игрой слов, а контакт с жизнью был потерян. Когда учитель спросил Басё о высшей истине вещей, существовавших даже до того, как возник этот мир конкретного, Басё увидел, как лягушка прыгает в старый пруд, и звук, произведенный ею, нарушил тишину всей обстановки. Постигнута суть жизни, и художник, сидя здесь, наблюдает за каждым настроением своего разума, который приходит в контакт с миром постоянного становления, а результат — множество оставленных нам в наследство семнадцатислоговых стихотворений. Басё был поэтом вечного одиночества…
Как много искусства скрывается за кажущейся безыскусностью японского искусства! Оно преисполнено значимости. Когда дух вечного одиночества выражается таким образом, мы постигаем сущность сумиё и хайку.»**[2]
