ТОМ ВТОРОЙ
- Μη φυνοα τον απαντά νίκα λόγιον
- το δ'επει φάνη, βηναι κειϋεν,
- οφεν περ ηκει πολύ δεύτερον, ως τάχιστα.
- Софокл[1]
КНИГА ПЕРВАЯ
Гиперион к Беллармину
После нашего возвращения из краев Аттики2 наступила последняя прекрасная пора года.
Как сестра весны предстала перед нами осень, полная мягкого тепла, — сущий праздник для памяти, поминающий страдания и ушедшие радости любви. Увядающие листья оделись в цвета вечерней зари, только сосна и лавр стояли, облаченные в вечную зелень. В безоблачном небе, не решаясь тронуться в путь, застыли перелетные птицы, а другие пичуги носились по виноградникам и садам, весело подбирая то, что оставили люди. Из отверстых небес сплошным потоком лился свет, сквозь ветки деревьев улыбалось святое солнце, доброе солнце, о нем я всегда говорю с радостной благодарностью, оно не раз — чуть только глянет — исцеляло мою тяжкую скорбь и очищало душу от тревог и сомнений.
Мы с Диотимой бродили по самым своим любимым тропкам, встречая на каждом шагу былые часы счастья.
Мы вспоминали прошедший май; никогда мы еще не видели землю такой, как тогда! Преображенная, она была точно серебристое облако первоцвета—радостный пламень жизни, освобождённый от грубой материи.
— Ах! Тогда все кругом дышало весельем и надеждой; все так упрямо хотело расти и росло так легко, так блаженно-спокойно, как дитя, что само с собой играет и ни о чем больше не думает, — говорила Диотима.
— В этом,— вторил я ей,— мы и узнаем душу природы, в этом плавном горении, в этой неторопливости стремительного движения.
— А как она мила тем, кто счастлив, эта неторопливость, — продолжала Диотима. — Помнишь, однажды вечером мы стояли вдвоём на мосту после сильной грозы и рыжий горный поток стремительно мчался под нами, а рядом мирно зеленел лес, чуть приметно шевелилась светлая листва буков. На душе у нас было так хорошо оттого, что вся дышащая жизнью зелень не уносится прочь, как ручей, что мы не спугнём красавицу весну, которая не боялась нас, как ручная птица, но вот она упорхнула, и нет её больше.
Мы оба улыбнулись её сравнению, хотя впору было бы печалиться.
Так суждено было миновать и нашему счастью, и мы это тогда уже предвидели.
О Беллармин! Кто же вправе сказать, что его существование прочно, если даже красота созревает лишь для уготовленной ей судьбы, если даже божественное должно смиряться и разделять участь всего смертного!
Примечания
- ↑ Цитата из Эдип в Колоне, Софокла, (Σοφοκλής Οιδίπους επί Κολωνώ) ст. 1224-1227, (греч.)
- Величайшее первое благо —
- совсем не рождаться,
- Второе — родившись,
- умереть поскорей
- Не родиться совсем — удел
- Лучший. Если ж родился ты,
- В край, откуда явился, вновь
- Возвратиться скорее
