ГИПЕРИОН, ИЛИ ОТШЕЛЬНИК В ГРЕЦИИ
ТОМ ПЕРВЫЙ
КНИГА ПЕРВАЯ
1 ...когда бы стоял здесь тысячелетием раньше! — Этот срок: тысяча лет — никак
не связан с историей Греции. По Платону (см.: «Федр», 249 В), бессмертная душа может
выбрать себе новую земную жизнь через тысячу лет после первой. Город Коринф процветал
уже в VIII2VII вв. до н. э., т. е. за 2500 лет до времени действия романа. В VIII же веке нашей
эры герой попадал бы в византийскую эпоху, в период ожесточенной борьбы светской и духовной
власти, «иконоборчества», что вряд ли приходило в голову автору. Не исключено, что этот
пассаж возник в результате чтения словаря Хюбнера, где о Коринфе говорится: Corintho, или
Coranto, турецкое Gereme, лат. Corinlhus, город в Морее, что лежит перед перешейком (истмом),
который получил от него свое имя. С давних пор он был одним из красивейших городов Греции,
преукрашен роскошнейшими зданиями, из коих в строительном искусстве знаменит прекрасный
коринфский ордер в капителях колонн и Aes Corinlhiacum. Ныне же город сей более походит на
деревню, стены его развалились и жителей совсем мало.
2 Между райской равниной Сикиона и величаво пустынными Геликоном и
Парнасом...— Ср. у Чандлера: «Мы продолжали наше путешествие, и вот впереди показался
Коринфский залив, слева же от нас лежала равнина, покрытая виноградниками и оливковыми
рощами. На плодородие этой области было указано проницательным оракулом, который в ответ
на вопрос человека, что нужно сделать, чтобы разбогатеть, сказал, что ему надо только получить
всю землю между Коринфом и Сикионом. Мы достигли Истма и к вечеру вошли в город. Мы
были гостеприимно приняты в доме грека по имени Горгонда Нотара, баратария, то есть
персоны, находящейся под покровительством английского посла в Константинополе» (Chandler R. Travels in Greece. Oxford, 1776. P. 234).
«Геликон был одной из самых плодородных и лесистых гор в Греции. Необыкновенно
сладки были на ней плоды адрахнуса, разновидности земляничного дерева; и жители утверждали,
что и растения, и корни были весьма дружелюбны к людям; что даже у змей яд более слабый
под воздействием их пищи. Он примыкает к Парнасу с северной стороны, там, где он
соприкасается с Фокидой, и весьма походит на эту гору в возвышенности, протяженности и
величии.
Геликоном владели Музы. Там была их тенистая роща и их изображения; статуи Аполлона
и Вакха, Лина и Орфея, и знаменитых поэтов, декламировавших свои стихи под звуки лиры
<...> Здесь происходили празднества феспийцев, с играми, называвшимися Мусеа. Долины
Геликона описаны у Уилера как зеленые и цветущие весной и оживляемые прелестными
водопадами и потоками, и ключами, и колодцами чистой воды» (Р. 258).
«Теперь мы отправились <...> в Кастри, или Дельфы. Этот город был на южном склоне
Парнаса, с крутой горой, называемой Сирфис, перед ним, и рекой, называемой Плейстус,
протекающей через рощу под ним» (Р. 259).
В книге Чандлера нет иллюстраций, как у Шуазёля-Гуффье, но есть карты.
3 ...веселые корабли, исчезавшие за горизонтом. — Гёльдерлин впервые увидел
море лишь в 1802 г., во Франции. Аналогом моря в его мировосприятии был, по2видимому,
могучий Рейн, одно из самых сильных впечатлений его юности (ср. письмо № 23,
написанное в июле 1788 г.).
4 И когда я, бывало, лежал среди цветов, согретый ласковым весенним солнцем...—
Этот абзац исследователи сопоставляют с письмом от 10 мая из первой части «Страданий
молодого Вертера» Гёте:
«10 мая
Душа моя озарена неземной радостью, как эти чудесные весенние утра, которыми я
наслаждаюсь от всего сердца. Я совсем один и блаженствую в здешнем краю, словно созданном
для таких, как я. Я так счастлив, мой друг, так упоен ощущением покоя, что искусство мое
страдает от этого. Ни одного штриха не мог бы я сделать, а никогда я не был таким большим
художником, как в эти минуты. Когда от милой моей долины поднимается пар и полдневное
солнце стоит над непроницаемой чащей темного леса и лишь редкий луч проскальзывает в его
святая святых, а я лежу в высокой траве у быстрого ручья и, прильнув к земле, вижу тысячи
всевозможных былинок и чувствую, как близок моему сердцу крошечный мирок, что снует
между стебельками, эти неисчислимые, непостижимые разновидности червяков и мошек, и
чувствую близость всемогущего, создавшего нас по своему подобию, веяние вселюбящего,
судившего нам парить в вечном блаженстве, когда взор мой туманится и все вокруг меня и
небо надо мной запечатлены в моей душе, точно образ возлюбленной, — тогда, дорогой друг,
меня часто томит мысль: «Ах! Как бы выразить, как бы вдохнуть в рисунок то, что так полно,
так трепетно живет во мне, дать отражение моей души, как душа моя—отражение предвечного
бога!». Друг мой... Но нет! Мне не под силу это, меня подавляет величие этих явлений».
5 ...когда мирно всходила вечерняя звезда вместе с древними Близнецами... —
вечерняя звезда—Венера; Близнецы, то же, что Диоскуры,— зодиакальное созвездие, где
главные звезды, Кастор и Поллукс, получили имена мифологических героев, сыновей Леды.
Полидевк (лат. Поллукс), сын Зевса, не захотел пользоваться бессмертием, если его брат
Кастор, рожденный от смертного (царя Тиндарея), обречен сойти в Аид; тогда Зевс разрешил
разделить бессмертие сына так, что оба брата вместе находятся то в чертогах богов, то в
подземном царстве.
6 ...и другими героями...—Следует иметь в виду, что к героям в древнегреческом мире
относились не только мифические воители полубожественного происхождения, но и люди—
основатели городов, государственные деятели, воины, павшие на войне, основатели
философских школ, поэты, все те, к кому можно было взывать о помощи в трудную минуту.
(Институт героев имеет аналогию в христианском институте святых).
7 ...кого я называл творцом неба и земли...—ясное указание на то, что имеется в виду
христианский бог. Делая своего героя атеистом, Гёльдерлин следует за Шеллингом. Однако
показательно, что герой обращается к тому, чье существование отрицает.
8 ...Платон и его Стелла?—Гёльдерлин имеет в виду неизвестного нам юношу, которого
Платон в своих эпиграммах называет Астер («звезда, светило»); Стелла—латинский перевод
греческого слова.
Взором ты звезды следишь, о Звезда моя!
Быть бы мне небом,
Чтоб мириадами звезд мог я смотреть на тебя.
|
(Перевод Ф. Зелинского)
9 Прости мне, дух моего Адамаса...—о прототипе героя мнений много. Думаю, нам не
следует забывать, что первым человеком, вдохновившим Гёльдерлина на создание «Гипериона»,
был Штойдлин. Именно ему посвящена ода «Греция», Однако какие2то черты Шиллера тоже
здесь присутствуют.
10 ...как тени минувшего... — В оригинале Manen — духи умерших в римской
мифологии; в эпоху цезарей души усопших были приравнены к богам и на могильных надгробиях
писали: DM, т. е. Dis Manibus (дат. падеж от di manes).
11 ...взбирались на Афон...—Здесь особенно заметна умозрительность путешествия, даже
подкрепленного книгой Чандлера. От острова Тиноса, лежащего в 135 км (по прямой) к юго2
востоку от Афин, до Афона—около 300 км (на север), оттуда до Геллеспонта (Дарданелл)—
165 км на восток, оттуда до Родоса—на юг, вдоль побережья Малой Азии—не менее 500,
оттуда до Тенарума на запад 330 км (мыс Тенарон—крайняя южная точка Пелопоннеса); Эврот
впадает в Лаконский залив Критского моря в 60 км от Тенарона; Элида и Олимпия лежат в
западной части Пелопоннеса (от Тенарона по прямой около 200 и 160 км resp.), Немея—в
восточной (165 км). Об иллюзорности говорят и употребленные автором наименования:
Пелопоннес, а не Морея, Геллеспонт, а не Дарданеллы.
12 ...к колонне храма забытого Юпитера... — речь идет о храме Юпитера в Немее.
Чандлер, вышедший к Немее со стороны Коринфа, так описывает этот ландшафт:
«Горный проход Третус узок, горы поднимались с обеих сторон. Дорога ведет вдоль русла
глубокой реки, в густых зарослях олеандров, мирт и вечнозеленой растительности; вода
прозрачна и неглубока <...>. Мы свернули с дороги влево и вскоре по тропе, густо заросшей
кустами, поднялись к бровке горы, где находятся пещеры в скалах, приют пастухов в зимнее
время. В одной из них, возможно, было логово Немейского льва, как его показывали еще во II
веке. С кромки горы над пещерами видны Науплия, Аргос и Акрокоринф. Мы спустились по
другой стороне горы в длинную долину, и перед нами открылся вид на Колонны, или руины
храма, рядом с которыми в древности лежала деревня под названием Немея.
Храм Юпитера Немейского упоминается Павсанием как достопримечательный. Кровля
тогда уже обрушилась и скульптурные изображения удалены. Вокруг храма была роща
кипарисов. <...>
Храм Юпитера принадлежал к дорическому ордеру и имел шесть колонн в фасаде.
Сохранились только две колонны, поддерживающие архитрав, и несколько фрагментов. Руины
оголены, и земля вокруг них была недавно вспахана. Мы поставили нашу палатку внутри целлы,
на чистом и ровном месте. Кровля, видимо, была разобрана вскоре после того, как обрушилась».
(Ibid. Р. 2312233).
13 ...как Нестор.—Нестор, сын Нелея, старший среди греческих героев Троянской
войны, после окончания которой он благополучно возвратился на родину, в Пилос, названный
позднее Наварино (Наварин), на юго2западе Пелопоннеса.
14 ...на вершинах Делоса... на гранитную стену Кинфа...—По преданию, на Делосе
разрешилась от бремени богиня Латона (Лето), преследуемая гневом Геры. Пустынный и голый
остров носился тогда по волнам моря. Лишь только Латона вступила на остров, как из морской
пучины поднялись столбы и остановили его на том месте, где стоит он и сейчас (неподалеку от
Тиноса) и называется Микро2Дилос. Здесь родился от Латоны бог света Аполлон—и все
кругом зацвело и засверкало: и гора Кинт, и долина, и море. На Делосе находилось и святилище
Аполлона, не менее знаменитое, чем в Дельфах. В 425 г. до н. э. в Афинах постановили раз в
четыре года праздновать здесь так называемые Делии, после чего на острове был наложен
запрет на рождения и смерти; все могилы были перенесены на соседний остров Рению.
15 ...бессмертный титан...—Гиперион, титан, сын Урана (неба) и Геи (земли), отец
Гелиоса (солнца), Селены (луны) и Эос (утренней зари). Впоследствии это имя стало эпитетом
его сына Гелиоса. Ударение в греческом—на втором 2и2, у Гёльдерлина на 2е2.
16 Нио—остров из группы Кикладских, к югу от Наксоса (совр. Иос), от Тиноса около 90
км. Этот остров также оспаривал право называться родиной Гомера.
17 ...на берегах Ахерона.—В основе мифологического представления о подземной реке,
за которой лежит царство мертвых и которую душа должна пересечь в челноке Харона, лежит
реальная река Ахерон в Эпире, протекающая по болотистой местности и под землей и
впадающая в Ионическое море. Ср. в «Путешествии юного Анахарсиса»: «Среди рек,
орошающих его [Эпир], выделяют Ахерон, уходящий в болото того же имени, и Коцит, воды
которого дурны на вкус» (Т. 3. Р. 250).
18 ...испытай все и выбери лучшее!—Комментаторы указывают на аналогию в
первом послании к фессалоникийцам апостола Павла: «Всё испытайте, хорошего
держитесь! (V, 21). Однако это «выбери лучшее» скорее указывает на Марка Аврелия (в
лейпцигском издании 1775 г. параллельно греческому дается латинский перевод: «Tu vero,
inquam, quod praestantius est, id simpliciter et libere elegito eique strenue adhaerescito: praestat
autem, quod prodest...» (III, 67).
19 От Сардской равнины...—Столица Лидийского царства Сарды, лежавшая у подножия
Тмола, была разрушена в 499 г. до н. э.
20 по утесам Тмола... в... волнах Пактола...—Тмол—горный хребет в Малой Азии,
откуда берет начало Пактол, река, известная в древности золотоносным песком.
21 ...древний храм Кибелы.—Храм Кибелы был также разрушен в 499 г. до н. э.
22 ...повергнутый царственный портал.—Это описание часто сравнивают с картинами
художников-классицистов, например, Р. Гвардини упоминает Клода Лоррена (см.: Guardini R.
Form und Sinn der Landschaft in den Dichtungen Hölderlins, 1944). Вольфганг Биндер называет
его «lieblich-idyllisch, aber auch etwas Staffage und Ruinenromantik». («Значение и образ родины
в творчестве Гёльдерлина», цит по: Binder W. Hölderlin-Aufsätze. Frankfurt a. M., 1970. S. 99).
23 Передо мной, словно море... — Вольфганг Биндер в работе «Значение и образ родины
в творчестве Гёльдерлина» (1954) пишет в связи с этим: «Нетрудно догадаться, откуда это
пришло [...]. Это вид с Альбранда вниз, на Вюртемберг. А если быть точным, то придется сказать,
что в прорезанных ущельями горах, поднимающихся из моря позади Смирны, вряд ли найдется
место, с которого можно увидеть широкую землю, раскинувшуюся у твоих ног, как море. Но не
усмешку должно вызвать у нас это, а уважение к поэту, который из бедности своей внешней
жизни добыл богатство жизни внутренней, поэтической» (цит. но: Binder W. Op. cit. S. 99). Там
же, в сноске, Биндер замечает: «Продолжение рассказа, по2видимому, связано с
воспоминаниями о Хохгебирге, которые Гёльдерлин увидел во время своего путешествия в
Швейцарию в 1791 г., что отразилось в его элегии „Кантон Швиц“».
24 ...над лесами Сипила...—О Сипиле статья в «Журналь де Смирн» (1833) информирует
«С северо2восточной стороны города поднимается гора Сипил. по которой в древности Смирна
называлась Сипилиной; этим же именем называли Кибелу, почитавшуюся смирнийцами, а
также жителями Магнезии». Следует добавить, что гора Сипил, лежащая между Смирной и
Магнезией, знаменита скальным рельефом, изображающим Великую Матерь Кибелу.
25 Каистр—река Каистр также берет начало в горах Тмола, но течет на юг.
26 Мессогин—горная цепь к юго2западу от Тмола.
27 Мимас—горы на полуострове к западу от Смирны.
28 ...двое караборнийских разбойников... — от названия местности Караборну (совр.
Карабурун) на полуострове к западу от Смирны.
29 Алабанда — имя друга — географическое название, древний город в Карий
(Малая Азия).
30 ...отрывок из нашего Платона...—Имеется в виду миф, излагаемый в диалоге
«Политик» (268е2274е). Речь идет о перемене в направлении движения небесных светил, когда
власть Хроноса сменяется властью Зевса и обратно. «При каждом повороте полностью
сменяются законы возникновения и развития. Если в один период, когда правит Зевс, люди
рождают детей, которые растут, достигают старости, седеют и умирают, а их сменяют новые
поколения людей, то в другой период люди выходят из земли старыми, седыми, потом становятся
все моложе и моложе, пока не уходят в землю, превратившись в зародыши новой жизни,
которые, принятые ею, дают начало новым поколениям седоголовых людей».
31 Хиос—остров Хиос лежит на одной широте с заливом Смирны, повторяя очертания
образующего его полуострова Чесме (Чешме).
32 ...я вижу юного Геркулеса в схватке с Мегерой.—Еще в Тюбингене, в 1790 г.,
Гёльдерлин перевел первые 590 стихов поэмы Лукана «Фарсалия», где есть строки,
раскрывающие этот образ.
33 Так пусть государство к этому не прикасается...—Ф. Цинкернагель связывает
эту мысль с идеями Вильгельма Гумбольдта, развиваемыми им в работе «Идеи в связи с
попыткой определить границы деятельности государства» («Ideen zu einem Versuch, die Grenzen
der Wirksamkeit des Staats zu bestimmen»), написанной весной 1792 г., которую Гёльдерлин
мог видеть в рукописи в доме Шиллера. Выдержки из этой статьи, полностью опубликованной
лишь в 1851 г., публиковались в 1792 г. в журналах. «Принцип, согласно которому
правительство должно заботиться о счастии и благоденствии, физическом и нравственном,
своего народа,— писал В. Гумбольдт,—и есть наизлейший, наижесточайший деспотизм» (цит.
по: Zinkernagel F. Op. cit. S. 159). Сам Гёльдерлин писал позднее своему другу Кристиану
Ландауэру (в связи с Люневильским миром): «...в конечном итоге совершенно верно, что чем
меньше человек узнаёт и знает о государстве (т. е. имеет дело с государством.—Н. Б.), какова
бы ни была форма последнего, тем он свободнее» (№ 229, вторая половина февраля 1801 г.).
34 ...дождь с неба—т. е. революция.
35 ...когда любимица века, самая юная, самая прекрасная его дочь, новая церковь...—
Как писал в январе 1795 г. Гегель Шеллингу, завершая письмо: «Да приидет царствие божье, и
да не останутся наши руки без дела! [...]. Разум и Свобода остаются нашим лозунгом, а местом
встречи—невидимая церковь» (№ 8 в изд.: Briefe von und an Hegel/Hrsg, von J. Hoffmeister.
Hamburg, 1952-1954. Bd. 1-4). С лозунгом «Царства божия» друзья расстались в Тюбингене;
смысл его тот же, что и у другой их формулы прощания: «Клянусь погибшими при Марафоне»;
теологическая оболочка никого не должна обманывать. Гегелю принадлежит стихотворение
«Элевзин», впервые опубликованное в 1843 г. и посвященное Гёльдерлину:
...и блаженно знаю,
Что старый наш союз найду я крепче, зрелей, верным
Той клятве, коей мы и не клялись:
Во имя правды и свободы
Жить и со всем, что нам
Исправить хочет мнения и чувства, не мириться!
|
Ср. также письмо Эбелю (№ 106).
36 ...в этой мрачной темнице?—Имеется в виду тело как вместилище души. В
оригинале аналогичный образ и выше, где переведено «в нашей больной плоти»; там сказано:
«in unsern Krankenhäusern» (в XVIII в. Krankenhaus обозначало дом, в котором есть больной).
Однако не следует думать, что герой призывает друга умереть. Связь тут сложнее. Не случайно
«темница» идет вслед за «больницами» и «юной церковью». Для Гёльдерлина как теолога
(впрочем, как и для всякого европейца той эпохи) церковь была многозначным понятием и
символом. Это не только место соединения, встречи людей, не только сами люди, объединенные
верой (то, что иначе называют конгрегацией), но и просто человек, один человек. По евангелию,
Иисус был осужден иудеями на смерть за «богохульство»: он сказал, что может разрушить
церковь и за три дня снова ее воздвигнуть, имея в виду свое тело и свое воскресение после
смерти, но также и (тем самым) возрождение и обновление веры.
37 Один из вошедших особенно поразил меня.— Дальнейшее описание заговорщика
Ф. Цинкернагель сопоставляет с фигурой Андреа Козимо в романе Л. Тика и его прототипом—
«русским офицером» в «Духовидце» Ф. Шиллера. Ср. в русском переводе («Наука и жизнь»
№ 3 за 1983 г.): «В физиономии последнего было что2то совершенно необыкновенное,
привлекшее наше внимание. В жизнь мою не видел я столько черт и так мало характера; столько
привлекательной ласковости, соединенной в человеческом лице с такой отталкивающей
холодностью. Казалось, все страсти тешились этим лицом и снова покинули его. Ничего не
осталось, кроме тихого проницательного взгляда глубокого знатока людей, пугавшего всякий
встречавшийся с ним взгляд» (с. 1192120).
38 Если никто не захочет собрать урожай...—Евангельская аллюзия: в притче о
талантах человек, закопавший талант, данный ему господином, мотивирует это так: «Господин!
я знал тебя, что ты человек жестокий, жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал. И,
убоявшись, пошел и скрыл талант твой в земле; вот тебе твое» (Мтф. 25, 24225).
39 Кто проклянет яблоню...—Евангельская аллюзия: Иисус проклял смоковницу, на
которой не оказалось плодов.
40 «Они обманщики!.. — Весь эпизод, включая отъезд Гипериона из Смирны, может иметь
под собой биографическую основу. Друг Гёльдерлина Синклер, с которым он жил в Йене в
одном доме, принадлежал к тайному обществу «гармонистов» (орден Черных Братьев); в конце
мая в Йене начались студенческие волнения, после чего Гёльдерлин, бросив все, внезапно уехал
домой в Нюртинген.
41 ...и делишь со смертным Кастором свое бессмертие!—См. примеч. 5 на с. 164.
42 ...по лесам Иды...—Ида—горы в северо2западной части Малой Азии, где лежала
древняя Троя.
43 ...Ахилл и его любимец...—Петрокл.
44 ...погуляем у акрополя!—акрополь—храм, посвященный Юпитеру Вышнему.
45 Тмол—см. примеч. 20 на с. 166.
46 Эфес, Теос и Милет—Эфес в древности был одним из крупнейших городов Ионии.
Он располагался в устье Каистра (см. примеч. 25 на с. 167); Тсос—город в северной Ионии, к
юго2западу от Смирны; Милет—самый значительный город эллинского мира в VII2VI вв. до
н. э., лежал на побережье Малой Азии примерно на широте острова Самоса.
47 ...подобно Орфею...—Мифический фракийский певец Орфей своим пением покорял
не только людей, но и диких зверей и растения, и даже камни. Для Гёльдерлина это сравнение
особенно значимо, потому что Орфей поклонялся Солнцу, называя его Аполлон. В «Гимне гению
Греции» он пишет:
Ты явился — и любовь Орфея
Воспарила к Оку Мира...
|
48 ...как птица, клюющая нарисованную гроздь винограда...— Рассказывают, что
птицы прилетали клевать виноградную гроздь, написанную Паррасием из Эфеса, афинским
художником V в. до н. э.
49 «Зачем человеку так много нужно?...» — Ср. то же место в переводе Я. Э.
Голосовкера: «Отчего это столь многого хочет человек? часто спрашивал я. Что это за
бесконечность в груди его? Бесконечность? Где же она? Кто и когда слышал её? большего
хочет человек, чем может. Вот она — истина! О, не однажды уже ты испытал это! но оно и
должно быть так, как оно есть. То и дает человеку сладостное, волшебное чувство силы, что
она не изливается своевольно. Это именно и рождает прекрасные мечты о бессмертии и все те
светлые, чудовищные фантомы, которые тысячекратно восторгают человека. Это и создает
человеку его элизиум и его богов, что линия его жизни не вытягивается непрерывной прямой,
что не уносится он, как стрела, и чужая сила становится на дороге его полета» (ЦГЛА. Ф. 629.
Оп. 1. Ед. хр. 617. С. 46).
50 Если бы я воспитывался с Фемистоклом... — Фемистокл (ок. 5242459 до н. э.) —
афинский государственный деятель и полководец; построенный им флот во многом обусловил
победу греков над персами при Саламине (480 г. до н. э.).
51 ...или жил среди Сципионов. — Сципионы — римский род, давший в 322 вв. до н. э.
выдающихся государственных деятелей и полководцев.
52 Где же твои сто рук, титан...— Сто рук было не у титанов, а у великанов2
гекатонхейров, которых Зевс освободил из недр земли и призвал на помощь в борьбе с титанами.
Битву богов2олимпийцев в древности локализовали в районе гор Пелион и Осса, из которых
титаны хотели сделать лестницу в небо, чтобы подняться на Олимп и низвергнуть богов. Ср.
описание Оссы в «Путешествии юного Анахарсиса» (Т. 3. Р. 243): «Тогда он повел меня в одно
из ущелий горы Осса, где, по преданию, произошла битва титанов с богами. В этом месте
бурный поток несется по скалистому ложу, разрушая его яростью своих водопадов. Мы достигли
места, где его волны, сжатые с силой, пытались пробить себе проход. Они напирали,
поднимались и падали с ревом в пучину, откуда с новой яростью бросались на приступ, чтобы
разбиться, столкнувшись в воздухе.
Душа моя была захвачена этим зрелищем, и когда я поднял глаза и посмотрел вокруг, то
обнаружил себя зажатым с двух сторон горами, черными и бесплодными, подножиями которым
служили бездны. Ближе к вершинам, среди мрачных деревьев, бродили тяжелые тучи и
застывали, повисая на их голых сучьях. Внизу природа была в хаосе, разрушенные горы были
покрыты зарослями, скалы угрожающе нависли. Какая же сила разбила узы этих чудовищных
масс? Ярость аквилонов? Потрясение шара земного? Или в самом деле страшное мщенье богов
титанам? Не знаю. Как бы то ни было, именно в эту страшную долину должны приходить
завоеватели, дабы видеть картину опустошений, причиненных ими земле».
КНИГА ВТОРАЯ
53 ...на острове Аякса, на бесценном Саламине.— Саламин лежит против Афин в
Сароническом заливе; об Аяксе: герой Аякс, оскорблённый принуждением доспехов погибшего
Ахилла Одиссею, хочет расправиться с греками, но Афина насылает на него безумие, и он
нападает на стадо быков. Искупить позор он может только смертью — на берегу моря он
бросается на свой меч.
54 ...я восхищаюсь умом...—имеется в виду Фемистокл (см. примеч. 50 на с. 169);
описание Саламинского боя есть и у Чандлера (Р. 2042205).
55...священными парками.—Римские богини судьбы парки соответствуют греческим
мойрам (первоначально у римлян была лишь одна Парка—богиня родов, под влиянием Греции
образовался полный аналог, и в эпоху Гёльдерлина это было просто другое название греческих
богинь Клото (которая прядет нить жизни), Лахезис (которая определяет жребий) и Атропос
(которая обрезает нить). Ср. стихотворение Гёльдерлина «К Паркам».
56 ...пьют из ее пенистых ручьев.—Здесь и далее описание острова поразительно
контрастирует с тем, что мы находим в источнике Гёльдерлина—в книге Чандлера (Р. 2102212).
«Остров Поро в древности назывался Калаврея (Калаврия), длина его берегов—30
стадий, или три и три четверти мили. Он протянулся вдоль побережья Морей невысокой грядой
гор и отделен от него проливом шириной всего в четыре стадии, или в полмили. Сей пролив,
именуемый Поро, что значит Паром, Переправа, в тихую погоду можно преодолеть вброд, ибо
вода неглубока. Он дал имя всему острову, а также городу, который состоит из примерно двух
сотен домов, низких и убогих, с плоскими крышами, взбирающихся по неприветливому, голому
каменистому склону; жители получают дрова главным образом с континента <...>. После
краткой остановки в Поро мы на веслах прошли узкое место, где мелкая вода, обогнули мыс и,
выйдя на открытое пространство залива, подняли паруса, направляясь к монастырю Панагии
(Пресвятой девы), или девы Марии. <...> мы высадились на берег и пошли к монастырю,
находящемуся в некотором удалении от моря, он расположен высоко и романтично, рядом с
глубокой расселиной. Он окружен зелеными виноградниками; заросли мирта, апельсиновых и
лимонных деревьев в цвету; земляничное дерево с плодами, крупными, но незрелыми; олеандры
или «пикро2дафне», и оливы, осыпанные цветами, нежно пахнущие сосны и вечнозеленые
кустарники. Против него—источник, очень знаменитый. Вода холодна и целебна (...).
От монастыря мы на рассвете отправились в Палатию («Дворцы»), как зовется теперь то
место, где был город Калаврия, на мулах и ослах, животных столь же уважаемых, сколь и
полезных в этой гористой местности. <...> Тропа, ведущая в Палатию, находящуюся в часе
пути от моря, неровная и каменистая <...>. Рассказывают, что Нептун принял остров Калаврию
от Аполлона в обмен на Делос. Город стоял на высокой скале почти что в середине острова,
господствуя над местностью; отсюда открывался прекрасный вид на залив и берега. Здесь
находились его святилище и храм. Жрицей была дева, которую смещали, когда ей подходила
пора выходить замуж. Семь городов поблизости от острова собирались на нем для собраний и
совместно приносили жертвы божеству. Афины, Эгнна и Эпидавр были в их числе, а также
Наунлия, за которую вносил долю Аргос. Македоняне, завоевавшие Грецию, побоялись
осквернить святыню...».
57 ...мы скоро пристанем к Калаврии... — От Тиноса до Калаврии совсем не так близко,
как изображается в романе: не менее 80 миль.
58 ...и над звездами сердце забывает и свое горе, и свой язык. — Поэтический образ
восходит к описанию у Платона («Федр»).
59 палладий—обычно деревянное изображение Афины2Паллады, защищающее город
от врага, по мифу некогда упавшее с неба; палладий Трои был похищен Одиссеем и Диомедом;
по преданию, палладий Афин и Рима считался троянским. Здесь в переносном смысле:
сокровище, святыня, то, что хранит тебя от зла.
60 О Диотима, Диотима...—Впервые имя Диотима появляется в «Юности Гипериона».
В XVIII в. в Европе уже было традицией давать это имя возлюбленной или музе поэта, философа.
Так называл например, княгиню А. Голицыну голландский философ Гемстергёйс, посвящая ей
свои сочинения. Работа «Аристей, или О божестве» (1779), где это посвящение появляется
впервые, была известна Гёльдерлину в немецком переводе. Автор выдает свой трактат за
рукопись, «найденную, как полагают, на острове Андрос во время экспедиции русских в
Архипелаг. Греческий текст сильно пострадал». И далее: «Что касается автора этого сочинения,
то он, видимо, принадлежал к школе Сократа <...>. По2видимому, он афинянин и жил в эпоху
Деметриоса Фалерского (ок. 3502283 гг. до н. э.— Н. Б.). Работа посвящена Диотиме. Известно,
что Диотима была та святая и мудрая женщина, которой Сократ обязан всем своим знанием о
природе дружбы и которая была в цветущем возрасте в эпоху 822й олимпиады; но смешивать
ее с той, о которой идет речь здесь, значило бы предположить ее возраст по меньшей мере в сто
сорок лет» (цит. по: Oeuvres philosophiques de M. F. Hemsterhuis. P., 1792. T. 2. P. 9).
На с. 11 текст начинался так:
Dioclès à Diotime,
Bonheur
Sage et sacrée Diotime...
Все это могло произвести впечатление на автора «Гипериона».
61 Нам было приятно изливать свое сердце перед доброй матушкой Диотимы.—
«Es tat uns wohl den Überfluß unsers Herzens der guten Mutter in den Schoß zu streuen». В оригинале
речь идет о матери2земле, природе. Ср. перевод Я. Э. Голосовкера: «Нам было отрадно излить
избыток нашего сердца на грудь доброй матери» (Там же. С. 63).
62 Мы называли землю цветком неба...—Это и некоторые другие места заставляют
предположить знакомство Гёльдерлина с идеями рано умершего Иоганна Вильгельма
Риттера—замечательного физика и натурфилософа; его короткие записи, поделенные на
разделы и данные под номерами (всего 700 номеров), были опубликованы после его смерти
под названием «Фрагменты из наследия молодого физика» (Fragmente aus dem Nachlasse eines
jungen Physikers. Heidelberg, 1810). Ср., например: «Всякая жизнь есть поцелуй, который солнце
дарит земле, как любовь есть нулевая точка рода человеческого. Когда живое целует живое,
тогда в жизни восходит жизнь, это день восстания небесного бога в земном человеке. Мужчина
и женщина суть символы дуализма в Солнечной системе. Кто из них Солнце и кто Земля? <...>.
Солнце светит, так и мужчина стремится вперед, как свет. Так что это тоже свет солнца, что в
лоне земли вновь и вновь производит зародыш жизни. В любви появляется он на свет мира и
впервые познает радость своего бытия...».
63 ...словно орел с Ганимедом...—Прекрасный юноша Ганимед, сын троянского царя
Лаомедонта, был похищен с вершин гор Ида Зевсом, принявшим облик орла. Этот миф
неоднократно отражен в произведениях искусства начиная с античности. Ему посвящено
стихотворение Гёльдерлина «Ганимед», первоначально называвшееся «Скованный поток» (1801).
64 ...я люблю представлять себе мир единой семьей...—Ср. письмо № 43: «Пусть
каждый будет тем, что он есть на самом деле. Пусть каждый говорит и действует так, как велит
ему его сердце», и т. д. (с. 298).
65 ...могила Диотимы так близко. — От Саламина до Пороса около 40 км. Между ними
лежит только остров Эгина. Смерть Диотимы упомянута здесь впервые. Возможно, здесь есть
какая2то связь с переживанием смерти Розины Штойдлин, невесты Нойфера (см. письма №
87, 88, 100).
66 ...в каждом звучании жизни?—Как пишет Ф. Цинкернагель, после этого абзаца в
черновике было следующее: «Мне дан был дух вершить свой суд и править. Он рано поднял
меч и словно пыль основы рабства разорвал и вымел, и он, сей бог, моя защита. И у кого ее
украл я? У кого?». И далее по тексту (см. Zinkernagel F. Op. cit. S. 165). Очень похоже, что эта
часть романа писалась уже после знакомства с Сюзеттой Гонтар.
67 Гармодий и Аристогитон—афиняне, в 514 г. до н. э. во время панафинейского
празднества убившие Гиппарха, брата афинского тирана Гиппия. Гармодий был убит на месте,
Аристогитон подвергнут пыткам и казнен. После изгнания в 510 г. тирана Гиппия Гармодий и
Аристогитон были провозглашены тираноборцами, Антенор создал их скульптурную группу.
Для образованных людей XVIII в. имена Гармодия и Аристогитона были символом борьбы против
тирании. В «Путешествии юного Анахарсиса» (Т. 1. Р. 250) приводятся со ссылкой на Афинея
(ок. 200 г. н. э.) следующие четыре песни, сложенные в их честь (это так называемые сколии—
песни, которые пели на пирах).
«Я укрою свой меч под листьями мирта, как это сделали Гармодий и Аристогитон, когда
убили тирана и тем восстановили в Афинах равенство перед законом.
Любезный Гармодий, нет, вы не умерли, говорят, вы живете на островах блаженных, где
легкой стопой ступают Ахилл и Диомед, сей доблестный отпрыск Тидея.
Я укрою свой меч под листьями мирта, как это сделали Гармодий и Аристогитон, когда
убили тирана Гиппарха в дни панафинейских празднеств.
Пусть слава ваша пребудет вовеки, любезный Гармодий и любезный Аристогитон, ибо
вы убили тирана и восстановили в Афинах равенство перед законом» (Athen, lib. 15. Cap. 15.
P. 695).
Гёльдерлин перевел три сколии из четырех, по2видимому, в 1793 г. и с текста Афинея,
потому что по ошибке приписал стихи Алкею, который у Афинея шел непосредственно перед
сколиями: «Reliquie von Alzäus». В его переводе выдержан размер оригинала, но вместо четырех
строк—пять.
68 ...как Тантал.— Тантал, сын Зевса, отец Пелопса и Ниобы, был царем в Малой Азии,
на горе Сипил близ Смирны. Пируя вместе с богами, он то ли украл амброзию и нектар, то ли
выдал их тайны людям. Был проклят богами и осужден испытывать голод и жажду в Аиде, пидя
перед собой плоды, до которых невозможно дотянуться.
69 ...брал я на руки детей... — Любовь к детям—характерная черта самого Гёльдерлина.
Много лет спустя племянница Сюзетты Гонтар вспоминала об этом: «Я хорошо помню всех
этих людей (учителей.—Н. Б.), но ни один из них не был с нами, детьми, так мил и приветлив,
как Гёльдерлин» (Belli-Contard M. Lebens-Erinnerungen. Frankfurt a. M., 1872).
70 ...земляничный букет...—Речь идет не о землянике, которая не растет на скалистом
острове, а о земляничном дереве, плоды которого похожи на землянику, но совершенно
невкусны.
71 ...не смейтесь над хромотой этого Вулкана, ведь боги дважды сбрасывали его с
неба на землю.—Вулкан (рим.), или Гефест (греч.), по одной из версий мира, был сброшен
на землю Зевсом из боязни, что сын станет на сторону своей матери Геры против отца (см.:
Илиада, I, 5902594). Герой имеет в виду, что его дружбу предавали дважды: учитель Адамас и
друг Алабанда.
72 ...как Алфей свою Аретузу...—Алфей, бог самой большой реки Пелопоннеса,
преследовал нимфу Аретузу, бежавшую от него под морским дном до самой Сицилии, где она
выбивается ключом на острове Ортигия близ Сиракуз, сейчас соединенном с главным островом.
13 ...я не желаю метать бисер перед глупой толпою.— Евангельская аллюзия,
вошедшая в поговорку: «Не мечите бисер перед свиньями» (Мтф. 7, 6).
74 ...точно скованный титан.—После победы олимпийцев титаны были низвергнуты
в кромешную тьму Тартара, где нх стерегут сторукие гекатон2хейры (ср. примеч. 52 на с. 169).
75 Ты способна на такое самоотречение, святая смиренница...—в оригинале:
«Kannst du so dich verleugnen, selige Selbstgenügsame!». Перевод далеко уходит от авторского
текста: дело не в смирении, а в самодостаточности Диотимы, в ее устойчивости без других людей.
Ср. перевод Я. Э. Голосовкера: «Можешь ли ты отречься от себя, ты блаженно2полная собой?»
(Там же. С. 87).
70 ...человек—одно из обличий, которое подчас принимает бог...—В оригинале:
«...der Mensch ist ein Gewand, das oft ein Gott sich umwirft...», т. е. одеяние, которое набрасывает
на себя бог.
173
Гиперион или Отшельник в Греции Фридриха Гёльдерлина
77 ...твой великий тезка, небесный Гиперион, воплотился в тебе.—«...dein Namensbruder,
der herrliche Hyperion des Himmels, ist in dir», т. е. «небесный Гиперион—в тебе», но
это не значит, что он «воплотился»: ты остаешься самим собой, бог может прийти и уйти, а ты
останешься как сосуд, одежда, где есть содержимое, но нет божества. Правильнее было бы
сказать: «вошел в тебя» или просто «в тебе».
78 ...этот лев, Демосфен, встретил здесь свой конец...— см. «Жизнеописания»
Плутарха: «Демосфен» 29; Демосфен погиб 12 октября 322 г. до н. э.; на Калаврии он искал
защиты от македонцев у алтаря Посейдона, но, под угрозой насилия, предпочел принять яд,
содержавшийся в кончике тростникового пера. О его смерти на Калаврии упоминает и Чандлер
(Op. cit. P. 212).
79 Мы должны немедля собраться туда, все вместе!—«День пути»—большое
преувеличение, особенно заметное при сравнении с «прогулками» через все острова Эгейского
моря первой книги. От Калаврии до Пирея, порта Афин,—почти столько же, сколько до
Саламина. Скорее всего, поэт думал о своем реальном путешествии летом 1796 г.—в Кассель,
до которого даже по прямой от Франкфурта 150 км.
80 ...и в чем заключается.—Для дальнейшего ср. в «Истории искусства древних» И. И.
Винкельмана («Geschichte der Kunst des Altertums», 1764) раздел «Об основаниях и причинах
подъема и превосходства греческого искусства перед другими народами», где Винкельман
опирается на сочинение Ж.2Б. Дюбо (Jean-Baptiste Dubos) «Критические рассуждения о поэзии,
живописи и музыке» («Réflexiones critiques sur la poesie, la peinture et la musique», 1719). Ср.
также «Идеи к философии истории человечества» И. Г. Гердера («Ideen zur Philosophie der Geschichte
der Menschheit») (M.: Наука, 1977. 4. XIII).
81 ...что и мы живем в этом климате. — Идея эта довольно долго сохраняла
актуальность. Ср. в русском периодическом издании «Дух журналов», часть XXIV (1817), в
переводе «Путешествия Г. Майра из Иерусалима в Сирию»: «...Гердер в Сочинении своем
«Мысли, относящиеся к философии человечества», утверждает, что климат и местное
положение земли имеют величайшее влияние на физическое, умственное и нравственное
образование жителей и. так сказать, перерождают их. Есть ли мнение сие справедливо, то от
чего же между жителями Леванта—греками и турками—находится такая разительная
противоположность в физическом и нравственном образовании? От чего такое несходство в
характере, темпераменте, нравах, обычаях и в наружном телесном виде? Отчего греки, в
продолжение стольких веков, сохранили свою первобытную веселость, живость и ласковую
общительность, беспрестанно забавляются играми, шутками, насмешками и всякими
шалостями, как малые ребята;—а напротив того, турки, живучи в одной с ними стране, всегда
важны, малоречивы, тихи, редко веселы и никогда не занимаются ребяческими играми и
шутками?» (С. 309).
82 ...до эпохи Писистрата и Гиппарха.—Писистрат был тираном в Афинах с 560 по
528 г. до н. э.; Гиппарх, его сын, был убит в 514 г. до н. э. (см. примеч. 67).
83 Лакедемон—античное название Спарты.
84 Ликург—легендарный законодатель Спарты (предположительно IX в. до н. э.).
85 Тезей — Тесей, легендарный герой Аттики, правитель Афин; его биография,
напоминающая во многом подвиги Геракла, содержится в «Сравнительных жизнеописаниях»
Плутарха. Тесей считается отцом афинской демократии.
86 ...и готов.—Готы здесь олицетворяют вообще народы севера.
87 Драконовские законы афинянину ни к чему.—Законы Дракона 624 г. до н. э. были
отменены при реформе Солона в 594 г. до н. э. Эти первые писаные законы Греции отличались
крайней жестокостью, вошедшей в поговорку.
88 Великое определение Гераклита...—Это одно из принципиальных положений в
системе Гёльдерлина. создано им на основе довольно темного высказывания Гераклита,
174
Hyperion oder der Eremit in Griechenland von Friedrich Hölderlin
приведенного в диалоге «Пир» Платона, который он наверняка знал, но может восходить и к
другой передаче—пресвитера и отца церкви Ипполита Римского, где оно звучит так:
[1] «Они не понимают, как оно [одно], разделенное в самом себе, совместно входит в
мысль (?): разнонаправленное соединение, как у лука и лиры. (Трактовка Г. Дильса, 1951 г.)
[2] Они не понимают, как оно [всё и одно], стремясь одно от другого, согласуется само с
собой: внутренне напряженная гармония, как в луке и лире». (Трактовка В. Капелле, 1961 г.)
В «Пире» соответствующее место гласит: «Что касается музыки, то каждому мало-мальски наблюдательному человеку ясно, что с нею дело обстоит точно так же (как с врачебной
наукой; ср. чуть выше: «...тут требуется умение установить дружбу между самыми враждебными
в теле началами и внушить им взаимную любовь».—Н. Б.), и именно это, вероятно, хочет
сказать Гераклит, хотя мысль его выражена не лучшим образом. Он говорит, что, раздваиваясь,
единое сохраняет единство, примером чего служит строй лука и лиры. Очень, однако, нелепо
утверждать, что строй—это раздвоение—или что он возникает из начал различных (Платон.
Избранные диалоги. М., 1965. С. 136. Перевод С. К. Лита).
89 ...безмолвная мрачная Изида...—статуя, изображающая богиню Исиду под покровом
в Верхнем Египте. Ей посвящено стихотворение Шиллера «Das verschleierte Bild zu Saïs», о
ней пишет Мерсье в «Ночном колпаке», Новалис в «Учениках в Саисе». Надпись на ней
гласила: «Я есмь всё то, что было, то, что есть, и то, что будет: нет смертного, кто бы поднял
покров, меня скрывающий».
90 Мы поднимались теперь на вершину Ликабета...—В дальнейшем описании Афин
Гёльдерлин опирается на очень подробное изложение и карту Афин у Чандлера: не случайно на
с. 155 появляются «два английских ученых».
91 Они растащили колонны и статуи... — Кое-что из этого богатства Гёльдерлин мог
видеть в Касселе.
92 ...развалины Парфенона...—Парфенон стоит того, чтобы мы привели то место из
книги Чандлера, где говорится о нем (Op. cit. P. 44-49):
«Главным украшением акрополя был Парфенон, или большой храм Минервы (т. е. Афины-Паллады. — Н. Б.), самое превосходное и блистательное сооружение. Персы сожгли здание,
которое стояло на этом месте раньше и называлось гекатопедон, имея сто футов. Честолюбие
Перикла и всех афинян заставило их построить гораздо более обширное и величественное
обиталище для их любимой богини. Архитекторами были Калликрат и Иктин; и трактат о
строении был написан последним и Карпионом. Оно было из белого мрамора, дорического
ордера, колонны с каннелюрами и без баз, числом восемь, и украшено замечательной
скульптурой. История рождения Минервы была изображена на переднем фронтоне, а на
заднем—ее спор с Нептуном за обладание страной. Вьючные животные, которые доставляли
сюда материал, считались священными и вознаграждались пастбищами; а одно, добровольно
возглавлявшее караван, пожизненно освобождалось от работы и содержалось на общественные
средства. Статуя Минервы, сделанная для этого храма Фидием, была из слоновой кости, высотой
26 локтей, или 39 футов. Она была покрыта чистым золотом на сумму в 44 таланта <...>.
Искоренение язычества в Афинах связано, по2видимому, с Аларихом и его готами <...>.
Тогда могущественный и почитаемый идол Минервы, похоже, не устоял перед их
совместными грабежами, что стерли с лица земли все ее изображения независимо от того,
спустились они с неба или были работой Фидия.
Парфенон стоял невредимым еще много лет, после того как лишился своего божества.
Христиане превратили его в церковь, а магометане в мечеть. Она упоминается в письмах
Крузиуса (1575 г. и др.—Н. Б.) <...>. Венецианцы под водительством Конингсмарка (?),
осаждая акрополь в 1687 г., бросили бомбу, которая разбила крышу и сильно повредила здание,
потому что от огня воспламенился порох. На полу все еще видно место ее падения. Это было
печальное предвестие дальнейшего разрушения; турки стали выламывать камни, используя их
175
Гиперион или Отшельник в Греции Фридриха Гёльдерлина
для строительства новой мечети, которая стоит сейчас внутри руин, и для ремонта своих домов
и стен крепости <...>.
Храм Минервы был в 1676 году, как свидетельствуют Уилер и Сион, самой прекрасной
мечетью в мире, вне сравнения. Греки приспособили здание для своих обрядов, пристроив с
одного конца полукруглое помещение для алтаря с престолом, с одним окном, до этого здание
освещалось только через двери, поскольку сумрак был предпочтителен при языческих обрядах,
за исключением празднеств, когда он уступал место ослепительной иллюминации; вот причина
того, как предполагается, почему храмы обычно так просты и неукрашены внутри <...>.
Турки побелили стены, чтобы замазать изображения святых и прочую живопись, которой
греки украшают свои святилища <...>.
Нелегко представить себе более потрясающий предмет, чем Парфенон, хоть он сейчас
просто руина. Колонны внутри наоса все исчезли, но на полу еще видны круги, которые чертили
рабочие, когда их ставили [...]. Наос наполовину разрушен, а в колоннах, окружающих его,
зияет широкий провал почти в середине <...>».
93 ...древний театр Вакха...—театр Диониса.
94 ...храм Тезея...— так называемый Тезейон, на самом деле был посвящен Гефесту (отсюда
Гефестейон); он сохранился лучше других храмов, потому что уже в VI в. н. э. был превращен в
христианскую церковь.
95 ...шестнадцать уцелевших колонн... храма Юпитера Олимпийского... —
строительство святилища Зевса Олимпийского было начато еще при Писистрате, в VI в до н.
э., но закончено лишь при Адриане, во II в. н. э. Эти шестнадцать колонн стоят по сей день.
Приведем описание Чандлера.
«От храма Юпитера Олимпийского остались лишь величественные колонны, высокие и
прекрасные, коринфского ордера, с каннелюрами, одни стоящие отдельно, другие
поддерживающие свои архитравы,—и немного массивных глыб мрамора под ними—остаток
обширной массы, которую лишь многие годы могли довести до таких скудных размеров. Колонны
эти имеют удивительные параметры—около шести футов в диаметре и примерно шестьдесят
в высоту, Количество их снаружи было сто шестнадцать или сто двадцать. Семнадцать еще
стояли в 1676 году; но за несколько лет до нашего приезда одну из них, с большими трудами,
опрокинули и приспособили для постройки новой мечети на базаре, то есть рыночной площади»
(Op. cit. P. 76).
96 древние ворота—ворота Адриана. Чандлер пишет:
«После храма Тезея за пределами города больше не было никаких развалин, пока мы,
держась по2прежнему левой стороны, так что акрополь все время был у нас справа, не дошли
до конца скалы, где находилась арена. Там, в некотором отдалении, на равнине стоят мраморные
ворота, отделявшие некогда старый город от Адрианополиса, или Новых Афин. Рассказывают,
что Тезей воздвиг стелу или колонну на Коринфском истме, когда он был разбит
пелопоннесцами. У меня были надписи по2гречески. С одной стороны: „Здесь Пелопоннес, не
Иония“, а с другой: „Здесь не Пелопоннес, а Иония“. Ворота, служившие границей, имеют
надписи большими буквами, сделанные аналогичным образом. Над воротами с одной стороны:
„То, что ты видишь, суть Афины, старый город Тезея“, а с другой: „То, что ты видишь, есть
город Адриана, не Тезея“» (Ор. cit. Р. 73).
В работе «Язык и действительность в творчестве Гёльдерлина» (1955) Вольфганг Биндер
делает к этому месту следующее замечание: «Почему Гипериона более всего захватили старые
ворота, ворота Адриана? Ведь среди архитектурных сооружений, перечисленных им, это—
самое незначительное. Он говорит об этом сам: потому что они ведут из Ничего в Ничто; оба
города, и старый, и новый, город Адриана, лежат в руинах. Ворота—это место перехода, где
жизнь имеет наиболее оживленные формы. Они подобны настоящему, в котором то, что еще
не есть (das Noch-nicht), постоянно становится тем, что уже не есть (Nicht-mehr), а бытие (das
176
Hyperion oder der Eremit in Griechenland von Friedrich Hölderlin
Dasein) действительно. Гиперион находит пустым место перехода, переход здесь уже не
совершается. Храмы для него—свидетели прошлого, но ворота суть свидетельство того, что
прошлое прошло, ибо в своем фактическом настоящем они олицетворяют собой полное
отсутствие настоящего. «Пустынник в Греции» у этих ворот вновь познает, что он пустынник,
что ушло то прекрасное время, которому принадлежат все его помыслы. Эти несколько,
вдобавок ретроспективно написанных, фраз делают зримой—через посредство конкретного
рассказа Гипериона — косвенно и символически в пластическом слове чудовищную
нереальность современной жизни, в которой Гёльдерлин усматривает собственную
историческую ситуацию» (цит. по: Binder W. Op. cit. S. 43).
97 ...чем в прихоти Клеопатры...—рассказано у Плиния (23279) в его «Естественной
истории».
98 О, сады Ангеле...—Ср. у Чандлера: «На следующий вечер мы спустились с Пентеле
на равнину и через Калландри, деревню, окруженную оливами, прошли в Ангеле2кипос, сады
Ангеле. Это место летом часто посещается греками из Афин, дома которых расположены в
рощах олив, кипарисов, апельсинных и лимонных деревьев, перемежаемых виноградниками.
Старое название его было Ангеле; и рассказывают (Уилер. С. 450), что народ Паллене не вступал
в брак с его обитателями из2за какого2то предательства, от которого они пострадали во времена
Тезея» (Op. cit. P. 171).
99 Пускай мир тонет в пучине...—Может быть прочитано как биографическое: война
и бегство из Франкфурта в Кассель, а затем Дрибург совпали с самыми счастливыми в жизни
поэта днями.
100 ...по�детски простодушных греков...—Ср. выше примеч. 81.
101 Арабский купец посеял свой Коран...—Согласно арабо2мусульманскому преданию,
после смерти основателя ислама Мухаммеда (Магомета) возвещавшиеся им откровения
хранились преимущественно «в сердцах людей» и только частично были записаны. Но уже
первый, полулегендарный халиф Абу2Бекр (6322634) предписал собрать записанные и записать
хранившиеся «в сердцах» суры и стихи корана. До того как стать «пророком», Магомет был
купцом. Канонический текст корана был составлен при третьем халифе Османе (6442656),
османовская редакция является единственной дошедшей до нас.
ТОМ ВТОРОЙ
1 Эпиграф—хор в трагедии Софокла «Эдип в Колоне», близко к концу, когда измученный
Эдип уже готовится к отходу в подземный мир.
КНИГА ПЕРВАЯ
2 После нашего возвращения из краев Аттики...—Автор все чаще будто забывает о
своем сюжете: ведь в Калаврию он приехал «погостить» к своему «знакомому», а в Афины они
ездили на несколько дней (ср. с. 83: «времени было в обрез»). Но поэт имеет в виду возвращение
во Франкфурт, из которого они бежали 11 июня, а вернулись в самом конце сентября.
3 ...наконец час пробил.—Здесь Гёльдерлин наконец вступает на историческую почву:
1770 год. Февраль. Считается, что основной источник здесь—немецкий перевод Г. А. О.
Рейхарда книги Шуазёля2Гуффье, который в этой части, действительно, допустил большое
количество отклонений от оригинала. До последнего времени было принято считать, что
Гёльдерлин просто следовал за Рейхардом и вместе с ним отклонялся от истины. Однако это не
совсем так. Русские материалы XIX в., базирующиеся на первоисточниках, свидетельствуют о
том, что Гёльдерлин следовал исторической истине. (В его библиотеке зафиксировано издание
177
Гиперион или Отшельник в Греции Фридриха Гёльдерлина
под названием «Русская и турецкая хроника» («Russische und türkische Chronik»), но содержание
его мне не известно.) Чтобы читателю была яснее историческая канва событий 1770 г., приведем
отрывки из следующего издания: Война России с Турцией и польскими конфедератами с 17692
1774 год /Составлено преимущественно по неизвестным до настоящего времени рукописным
материалам Генерального штаба капитаном А. Петровым. Т. II. Год 1770. СПб., 1866. Далее: А.
Петров).
Прибытие русского флота к Морге
Действие русского флота в Морее и архипелаге
Зная враждебность греческого населения и славянских племен, томящихся под властью
Порты, императрица Екатерина II разослала к ним манифесты, призывая их к восстановлению
своей свободы при помощи русского оружия. Отправление флотилии в Средиземное море, к
берегам Морей и к островам архипелага давало надежду на всеобщее восстание греков,
видевших в российском флаге, развевающемся в архипелаге, зарю своего возрождения к
свободе и независимости.
Папа2Огли (посланный Орловым и организовавший сеть агентов (из Италии) по всей
Греции.—Н. Б.) давно уже успел возбудить в греках надежду на их освобождение и действовал
преимущественно на храброе племя маниотов, потомков древних спартанцев. Наследуя
храбрость своих знаменитых предков, маниоты, живя в неприступных горах своей родины,
наводили ужас на турок во времена войны за покорение Пелопонеза. С этих пор маниоты
получили их настоящее имя, от греч. слова мания, означающего «ужас». Храбрые предводители
маниотов, по имени Мауро2Миколи и брат его Иованни, сойдясь с Папа2Огли, открыли ему
все средства и способ восстания греков. Они сказали, что маниоты, защищаясь в своих горах,
непобедимы, но сами не способны к нападению, что их постоянная раздельность препятствует
предпринять что2нибудь общее, если общая опасность не соединит их, и что вообще на
единодушие греков не слишком можно положиться. Неопределенное положение Папа2Огли,
как лица никем не аккредитованного, не позволило ему приступить к составлению каких2либо
договоров с греками.
Тем не менее с ним были в сношениях почти все представители греческих племен. Все
они, не обязуясь никаким договором, дали слово всеми средствами содействовать русскому
оружию в Пелопо2незе. В особенности много оказал Папа2Огли услуг богатейший во всей
Греции начальник города Каломаты (Каламея), грек Бенаки. Он пользовался обширными
связями и уважением в стране и с помощью своих друзей дал письменное обязательство
выставить до 100 000 греков, если только им будет доставлено оружие и окажется содействие
русского флота. Но при этом необходимо было поставить в сношение с греками лиц,
уполномоченных императрицей, на которых бы греки могли смотреть как на представителей
русской монархии. Поэтому в конце 1768 года два брата Алексей и Федор Орловы, прибыли в
Венецию в качестве русских путешественников.
Здесь сосредоточилась тогда вся деятельность по делу восстания Греции.
В Венецию прибыли главнейшие русские агенты в Греции и греческие депутаты для
вступления с Орловым в переговоры.
Греки, живущие в Венецианских владениях, также записались в число охотников
защищать свободу их общего отечества, с которым они не потеряли еще связи. В Тоскане, на
о. Сардинии и в Порт2Магоне были уже сделаны значительные заготовления разных припасов
для русского флота.
Нужно отдать полную честь Орлову и его агентам. Они так искусно вели свои дела, что,
когда уже все почти было готово к действию, мало кто догадывался о возможности и важности
появления русского флота в архипелаге.
178
Hyperion oder der Eremit in Griechenland von Friedrich Hölderlin
Одна Россия понимала важность экспедиции в Средиземное море; что же касается до
прочей Европы, то это великое предприятие в состоянии было только вызвать в ней одни
насмешки, пока гром Чесменского боя не обратил этих насмешек в справедливое удивление.
Шуазель в письме своем к Жерару, посланнику Франции в Данциге, писал: «Предприятие
это может иметь столь же несчастный исход, как самая идея его романтична»*.
Что касается до самих турок, то, по словам Тотта, также агента Франции при крымском
хане, «в то время турки предполагали, что Россия вовсе не имеет кораблей, потому что ни один
даже торговый корабль никогда не появлялся в Константинополе».
Но вдруг неожиданно разнеслась тревожная весть о появлении русской эскадры при
берегах Морей. Со всех приморских портов в Морее поскакали в Константинополь курьеры с
требованием припасов и подкреплений**.
Судорожная деятельность закипела в Константинополе. В Родос, Антивари, Дульчины и
Солоникн отправлено приказание выслать суда и десантные войска в Морею для подкрепления
морейского губернатора Муссина2Заде, бывшего верховного визира. В то же время капитан2
паша (адмирал флота) Гассан2Един наскоро вооружил 20 военных кораблей в Константинополе
и готовился выступить в архипелаг.
Между тем греки в Морее были уже в поголовном восстании и дожидались только
прибытия русского флота для начала действий. Значительное число греческих вооруженных
галер, собравшись у Балеарских островов, соединились с шедшею прежде других 12ю русскою
эскадрою адмирала Спиридова и прибыли вместе с ним 172го февраля к морским берегам.
Эскадра адмирала Спиридова состояла из 32х больших кораблей: Евстафия, Ианнуария и Трех
святителей; 22х фрегатов: Соломбал и Летучий; из них последний, не доходя до Морей, был
послан к порту Витулу для указания, нет ли в нем турецких судов, и для отыскания в этом месте
гавани для стоянки нашего флота***.
На другой день, по получении сведений, что в порте Витуле не было неприятельских судов
и есть удобная гавань, эскадра Спиридова направилась туда и вступила в гавань того же дня.
Здесь уже находился 362типушечный венецианский корабль Св. Николая, нанятый графом
Алексеем Орловым на всю кампанию. Множество греков, собравшихся на пристани,
приветствовали наш флаг радостными восклицаниями и салютациею из ружей.
4 ...в селении под Короном... едучи через Мизистру.—Корон (совр. Корони)—город
на Пелопоннесе, на западном берегу Мессинского залива, Мизистра (Миссистра, Мистра)—
город и крепость неподалеку от Спарты.
5 Золото оттого такого же цвета...— Ср. у Риттера № 126 и 208: «Металлы—
служители света, жрецы солнца; из них свет светит второй раз. Они заменяют свет повсюду,
они говорят языком красок». И: «Золото—это окаменевшее пламя».
8 ...ведь даже кони Феба живут не одним воздухом: так уверяют нас поэты.—
Овидий: «...изрыгающих пламя,/Сытых амброзией, вслед из высоких небесных конюшен/
Четвероногих ведут, надевают им звонкие узды» («Метаморфозы», кн. II, ст. 1192121).
7 ...об Агиде и Клеомене...—Об Агиде и Клеомене пишет Плутарх; спартанские цари
Агид IV (2442241 гг. до н. э.) и Клеомен III (2352221 гг. до н. э.). Гсльдерлин собирался написать
о них драму.
8 ...эпидаврийских гор.—Гёльдерлин называет горы по древнему городу Эпидавру.
9 ...воды Эврота и Алфея.—Эти главные реки Греции можно сравнить с Рейном и
Дунаем.
- Versaille. 12 sept. 1769.
- Событие это многие сравнивали с отважным и неожиданным походом Аннибала, когда он из Испании
предпринял вторжение в Италию, чтобы поразить римлян в самом их сердце.
- Журнал, веденный в эскадре адмирала Спиридова, с 172го февраля по 242е мая 1770 г. Архив, воен.
топ. и истор. (рукопись).
179
Гиперион или Отшельник в Греции Фридриха Гёльдерлина
10 ...по роще Додоны...—В «Путешествии юного Анахарсиса», которое несомненно знал
Гёльдерлин, в томе 32м есть следующее описание: «В одном из северных районов лежит город
Додона. Именно здесь находится храм Юпитера и оракул, самый древний в Греции (Геродот, кн.
2, гл. 52). Он существовал с той поры, когда жители этих пределов имели лишь самую смутную
идею божества, однако уже обращали беспокойные взоры в будущее, ибо ведь правда, что
желание узнать его есть одна из древнейших болезней духа человеческого и одна из наиболее
пагубных. Добавлю, что есть и другая, не менее древняя у греков: они объясняют
сверхъестественными причинами не только явления природы, но и обычаи или установления,
происхождение коих им не известно.
Если удосужиться проследить все цепочки их традиций, то увидишь, что они все упираются
в чудеса. Чтобы основать оракул в Додоне, им тоже требовалось чудо, и вот как об этом
рассказывают жрицы храма (Там же. Гл. 55).
Однажды две черные голубки улетели из города Фивы, что в Египте, и прилетели одна в
Ливию, другая в Додону. Эта последняя, усевшись на дуб, произнесла внятным голосом
следующие слова: «Воздвигните в сих местах оракул в честь Юпитера». Другая голубка
предписала то же самое жителям Ливии, и обе они почитаемы как посланницы, возвестившие
волю богов. Сколь бы абсурдным ни представлялся нам этот рассказ, он, кажется, имеет
реальную основу. Египетские жрецы утверждают, что некогда две жрицы отправились от них в
Ливию и Додону, чтобы передать их священные обряды, а на языке древних народов Эпира
одним словом обозначали голубку и старую женщину (см., напр., Страбон)» (С. 2522253). «Свои
тайны боги сообщали жрицам этого храма разными способами. Иногда эти жрицы идут в
священный лес, и садятся у вещего дуба, и слушают—то шепот его листвы, оживляемой
зефиром, то стон ветвей, ломаемых бурей. Другой раз, остановившись у ручья, ключом
выбивающегося у подножия дерева, они слушают немолчный говор его бегущих волн» (Там
же. С. 2542255).
Эти отрывки, где говорится именно о жрицах, должны снять сомнения некоторых
комментаторов, утверждавших, что «толкования в Додоне давались прорицателями, а роль
жриц неясна».
11 ...и не становится Пелопидом...— Пелопид—фиванский полководец, бежавший в
Афины, когда Фивы были захвачены Спартой. В 379 г. до н. э. вел войско для освобождения
своей родины.
12 ...которая могла бы ему противостоять.— Можно процитировать еще один русский
источник: Первый поход российского флота в Архипелаг, описанный Адмиралом Грейгом: (Из
собственной его рукописи) // Отечественные записки / Изв. П. Свиньин 1823. Май, № 37.
«Граф Орлов по дошедшим до него сведениям знал, что жители возвышенного гористого
мыса (горной части древней Македонии), ныне Майною именуемого, от коей Майноты получили
наименование свое, есть из всех греческих племен народ отличнейший своею храбростию.
Майноты снискивают свое пропитание одним грабежом и разбоями и никогда не были
совершенно покорены турками, от преследования коих скрываются они в неприступные свои
горы, откуда никоим образом нельзя их вытеснить. С сих вершин чинят они набеги на низменные
места, уводя с собою скот, и награбленными съестными припасами питаются в диких своих
убежищах, нимало не опасаясь нечаянного на них нападения неприятеля...» (С. 1752176).
13 Я почти все время жила затворницей...—Ср. реальное письмо Диотимы—
Сюзетты Гонтар. По2видимому, Гёльдерлин дописывал роман уже в Гомбурге, т. е. после
сентября 1798 г.
14 ...его матери Красоты—В этом контексте особенно четко проступает смысл слова
«Красота»—в XVIII в. это часто был синоним Свободы, Равенства, Братства.
15 Наварин теперь наш...—Наварин (в древности и в настоящее время Пилос)—город
к северу от Модоны.
180
Hyperion oder der Eremit in Griechenland von Friedrich Hölderlin
16 ...и мы стоим перед крепостью Мизистрой...—Продолжим рассказ адмирала Грейга:
«Выше сего упомянуто уже было [с. 178], что для овладения разными городами и
знатнейшими укрепленными местами в Морее отправлены были многочисленные отряды Греков
под начальством Российских Офицеров.
Первой таковой отряд, названный Восточным Легионом, состоял под командою капитана
Баркова. При нем находился Лейтенант Псаро родом из Греков, один сержант, 12 Русских солдат
и небольшое число Майнотов. Барков имел от Графа Федора Орлова приказание следовать к
Псаро и там укомплектовать Легион свой Майнотами и греками.
Отправясь из Витулии 20 февраля, прибыл он на другой день к назначенному месту и
через три дни набрал 1200 человек, предводительствуемых Майнотами и Греческими
Капитанами, из коих каждый пришел с особым отрядом присоединиться к Российскому знамени.
262го выступил он прямо к Мизитре, древней Спарте. Узнав на пути, что в небольшой деревне,
именуемой Бердона, находилось около тысячи Турецкого войска, старался он всеми способами
напасть на них нечаянно, но за появлением его пред сею деревнею 272го на рассвете Турки и
всякой, кто в состоянии был бежать, ушли, остальные же жители, вышед навстречу Российскому
отряду, сдались ему и просили только о пощаде живота. Просьба их тем паче была уважена, что
никто и не помышлял посягать на жизнь их; а потому Барков, обязав их клятвою ни в каком
случае впредь не действовать противу Русских, позволил им спокойно возвратиться восвояси,
сам же двинулся к Мизитре. Авангардию его составляли 50 человек Майнотов под начальством
собственного их Капитана Занети, которые, приближаясь к Мизитре, встретились с Турецкою
ариергардою, бежавшею сюда из Бердона. Они немедленно атаковали Турок, бывших в числе
несравненно их превосходнее; но за появлением всего легиона неприятель обратился в бег и
соединился с корпусом, стоявшим лагерем под самым городом Мизитрою. Число Турок могло
простираться до 3000 человек.
Капитан Барков, приближась к Турецкому корпусу, разделил свой легион на две части.
Одной под командою Лейтенанта Псаро, состоявшей из шести Российских солдат и пятисот
Майнотов, приказал он обойти форсированным маршем некоторые возвышения, укрывавшие
его от Турок, и ударить на них в тыл, а с другою сам он шел прямо на неприятеля. Лейтенант
Псаро произвел сие движение с таким стремлением, что он успел атаковать тыл правого крыла
Турок точно в то время, как Капитан Барков начал атаковать фрунт их. Неприятель, приведенный
в замешательство, обратился в бег и укрылся в предместьях Мизитры; но как тогда же был он
преследован, то вскоре ретировался в крепость, которая и была обложена со всех сторон. При
сем случае Турки потеряли около ста человек убитыми, со Российской же стороны вся потеря
состояла из 30 убитых и одиннадцати раненых Майнотов» (С. 1862190).
Следует добавить, что Мизистра или Мисистра в XVIII в. уже называлась Мистра и она
вовсе не была древней Спартой (Спарта восточнее).
17 Все погибло, Диотима! Наши солдаты...—Подробно рассказано у Грейга:
«По девятидневной блокаде Турки, увидя акедюк [акведук], снабжавший город водою,
перерезанным, принуждены были сдаться на условие, что они положат оружие и всякую
собственность, с обещанием не служить противу Русских в продолжении войн, а им дана будет
свобода оставить Морею. Согласно с сею капитуляциею Турки числом около 3500 человек
опорознили город Мизитру 8 Марта и выдали как оружие свое, так и амуницию. Едва сие
воспоследовало, как Майноты, не знающие на войне никаких законов, свято соблюдаемых
между просвещенными народами, и к тому быв ослеплены своим успехом, напали зверским
образом на безоружных Турок и начали немилосердно умерщвлять их, не щадя ни женщин, ни
детей. Капитан Барков, имея при себе только 12 Русских солдат, тщетно старался остановить
сие кровопролитие и, укрывая беззащитных Турок, неоднократно подвергал самого себя и людей
своих очевидной опасности сделаться жертвою их лютости. При сем случае Майноты истребили
до тысячи Турок. С крайнею трудностию успел Капитан Барков остальных довести до
предместьев и укрыл их в Греческих домах, дав им приказание завалить двери и окны и приставя
181
Гиперион или Отшельник в Греции Фридриха Гёльдерлина
к оным столько часовых, сколько малолюдная команда его то позволила. Наглость Майнотов
до того простерлась, что они стреляли по Российским часовым. Чтоб укротить их ярость,
Капитану Баркову не оставалось другого средства, как, удовлетворяя врожденной их склонности
к грабежу, отдать им оставленной жителями город на расхищение. Между тем удалось ему спасти
жизнь множества бедных людей, на коих устремлено было их зверство. Пока занимались они
грабежом города, Барков употребил время на доставление Туркам способов выбраться из
Морей, несмотря, однако же, на все принятые им меры осторожности, некоторые из Майнотов,
предпочитая месть и кровь самой корысти, продолжали преследовать Турок и убивали многих
на дороге. Хотя подлинное число погибших Турок никогда не было приведено в известность, но
вообще полагают, что немногие из них успели спастись. Всех их с женщинами и детьми считалось
свыше 8000.
Сей зверский поступок Греков извинить можно только одною тяжкою неволею, в каковой
Турки их содержат. Они жестоко ныне отомстили им, но месть сия, сделавшаяся столь пагубной
для Турок, не менее того обратилась во вред для самих Русских и была впоследствии времени
причиной всех их неудач в Морее. Если б сделанное условие сохранено было в точности, то
весьма вероятно, что ни один город не сделал бы значительного сопротивления, ибо Турки тогда
со всех сторон начинали опорожнивать Морею и заботились только об одном безопасном для
себя выходе из оной. Корунна, правда, все еще держалась, но не потому, чтоб запершиеся в
ней Турки не желали сдаться на капитуляцию, а, вероятно, не решались проходить местами,
кои заняты были тогда многолюдными партиями раздраженных Греков. Как бы то ни было, с
сего времени начали быть все предприятия Русских в Морее неудачны, даже и тогда, когда
военные их силы весьма умножились с прибытием остальной части флота» (С. 1902193).
Стоит привести и более краткий рассказ у Петрова:
«222го числа восточный легион, при капитане Баркове и 102ти наших солдат, отправился
для покорения Мистры. Легион этот, следуя к Мистре, выгнал по дороге 1000 Турок из деревни
Бердани, которые отступили к Мистре. Небольшие укрепления не могли долго сопротивляться
усилию греков. Неприятель, число которого доходило до 2000 человек, оставив укрепление,
заперся в замке, но после двухдневной осады принужден был сдаться. Тогда начались страшные
сцены в Мистре. Ожесточенные греки всех предавали смерти. Даже маленьких детей бросали
с турецких минаретов. Иностранцы не поскупились и в этом случае приписать такие поступки
варварству русских; но для успокоения их достаточно сказать, что при взятии Мистры было
только 11 человек русских. Турки потеряли здесь свое знамя*».
18 Русские... долго держались одни, но они все погибли.—Продолжим изложение
Грейга (Отечественные записки. 1823. № 39. С. 73 и след.).
«Но мы обратимся паки к Экспедиции Капитана Баркова. Пробыв в Мизитре по 262е
марта, старался он по возможности привести город и крепость в наилучшее оборонительное
состояние, употребляя на то собравшихся под начальство его людей, столь же ненавидящих
труды, сколько падких к грабительству. Когда место сие, по мнению его, достаточно было
удержать нечаянное нападение неприятеля, то, оставя в нем гарнизон из 500 греков, отправился
сам 262го с прочим своим войском по горам, ведущим узкими каменистыми проходами, к
открытому городу Леонтари, где, однако же, никого не нашел, кроме Греков. Здесь же имел он
удовольствие встретиться с посланным к нему от графа Федора Орлова на помощь отрядом
Российских войск. Оный состоял из одного Лейтенанта, одного сержанта и 20 рядовых с двумя
небольшими полевыми орудиями, при коих находился один сержант, один капрал и 12 матросов,
что для Капитана Баркова показалось быть тогда знатным подкреплением. Греки с своей
стороны, почитая побиение Турков при Мизистре важною и решительною победою,
- Впрочем, в этом случае легко могла произойти ошибка оттого, что многим грекам даны были русские
мундиры, нарочно привезенные из Петербурга, согласно еще прежде заявленному греками желанию. См.:
Rulhiere. Т. III. Р. 435.
положившею конец Турецкому владычеству в том крае, стекались со всех сторон под Российское
знамя. Легион капитана Баркова в течение нескольких дней превзошел уже 8000 человек,
которые вместе с присоединившимися к нему сказанными Российскими солдатами почитали
себя не менее как непобедимою армиею. В сем состоянии спешил Барков по весьма гористой
области и, пробираясь многими узкими проходами, достиг без всякого сопротивления до
Триполицы. Город сей лежит на пространной плодородной равнине и почитался одним из
многолюднейших в Морее. Гарнизон оного, по вернейшим сведениям, доставленным Грекам,
состоял из 6000 Турок.
По прибытии к сему городу учинено было Селиму-Паше требование о немедленной сдаче
оного. Греки, возгордясь своими прежними удачами, а также полагаясь на число свое, никогда
не воображали, чтоб сей Паша стал сопротивляться, и думали, что он безоговорочно согласится
выполнить требование, на которое, однако же, со стороны Турок не было дано никакого ответа.
Жители здешние, узнав о жестоком жребии, постигшем товарищей их, при Мизитре давших
обезоружить себя, решились с отчаяния лучше умереть с оружием в руках и продать жизнь
дорогою ценою, нежели быть очевидцами растерзания жен и детей своих, и как город Триполица
вовсе не был приготовлен к выдержанию осады, то они, оставя оный, вышли встретить
неприятеля. Греки, при появлении их вообразя, что они идут сдаваться, ожидали их с крайним
нетерпением и готовили уже ножи свои, чтоб начать новую сечу, и из рапорта самого капитана
Баркова видно, что и он, будучи одинакового с ними мнения, думал более, как предупредить
новое кровопролитие, нежели заниматься распоряжениями на отражение неприятеля.
Движения их, однако же, вскоре убедили его в ошибке. Турки, обойдя нескольких русских солдат,
действовавших во фронте двумя маленькими полевыми орудиями, из коих Барков приказал
стрелять по них, устремились незапно на Греков с такою решимостию, какую может вселить
только одно отчаяние. Сии последние, столько же изумленные, сколько испуганные таким
быстрым непредвиденным нападением, бросили оружие и рассыпались, не делая ни малейшего
сопротивления. Разъяренные Турки убивали их без всякой пощады, и кто только в состоянии
был в городе владеть саблею или кинжалом, то бежал на поле взять участие в победе. Капитан
Барков, лейтенант Псаро и горсть русских солдат, оставшихся посреди поля, были покинуты
Греками, окружены были со всех сторон. Турки хотя торжествовали, но еще столь боялись
искусного действия и неустрашимости сего малолюдного отряда, что не смели приближиться к
оному и потому издали производили по нем беспрестанную ружейную пальбу, сами укрываясь
позади камней и кустарников. Русские стояли неподвижно и потеряли уже одного Сержанта и
10 человек рядовых; но, приметя, что, в какую сторону они ни двигались, Турки немедленно
оттоле убегали, решились силою открыть себе дорогу, которая неподалеку вела к узкому проходу
в обратный путь; но для сего надлежало им оставить два небольшие орудия, кои наиболее
устрашали Турок; но хотя и не преграждали они пути Русским, однако же производили по ним
столь сильный огонь, что большая часть их легла на месте убитыми или ранеными, и из всего
отряда удалось только Капитану Баркову (получившему две опасные раны), Лейтенанту Псаро,
одному сержанту и двум солдатам достигнуть до сказанного узкого прохода, куда турки не
осмелились их уже преследовать. Лейтенант Псаро отправлен был защищать Мизитру; а
Капитана Баркова привезли на лошадке в Каламату, а оттуда перевезли на флот, и сим образом
кончились все действия восточного легиона. — Между тем Мизидра оставалась в руках
Майнотов, покуда Россияне вовсе не опорожнили Морей; после чего они, оставя сей город,
удалились в свои горы, увлеча с собою все то, что только они могли похитить».
19 Поверь мне, для нас есть еще одна радость. — Ср. конец письма № 198—
последнего из дошедших до нас писем к Сюзетте Гонтар.
20 ...так сказала Поликсене мать... — Речь идет о 415-м стихе «Гекабы» Еврипида;
Поликсена—дочь Гекабы и троянского царя Приама. Однако Гёльдерлин то ли не понял, то
ли намеренно превратно истолковал греческий текст.
21 Завтра наш флот вступает в бой...— 20 июня 1770 г.
22 ...такие желанья, как мое, исполняются легко и сразу. — В «Мемуарах Барраса»
в главе XX тома II под датой «10 плювьёза V года» (30 января? 1797 года) читаем: «У меня
рассказывали, что генерал Марсо, умирая в Альтенкирхене, сказал, сжимая руку друга: «Я
вовсе не чувствую себя несчастным оттого, что умираю: это единственно достойный выход для
тех, кто служил своей родине и хотел видеть ее уважаемой». Генерал Лефевр, который находится
сейчас в Париже и не менее, чем другие, настроен против журналистской трескотни, много раз
говорил мне, что он сам придерживается мнения Марсо, что республиканские генералы полны
решимости дать себя убить или подать в отставку...» (Mémoires de Barras, membre du Directoire.
P., 1895. T. II. P. 297). Под датой «42й дополнительный день IV года» (25 сентября? 1796 года):
«Генерал Марсо смертельно ранен во время сражения под Альтенкирхеном тирольцем,
стрелявшим из лесной засады. Марсо было только двадцать пять лет. Он уже был командующим,
и в его лице Франция имела надежду получить один из первейших воинских талантов. В то же
время это был гражданин, какие еще случаются в армиях наших времен. Французы
почувствовали всю огромность постигшей их утраты. Даже вражеская армия отдала ему
воинские почести» (Ibid. Р. 204). Генерал Франсуа Северен Марсо был почти ровесником
Гёльдерлина.
КНИГА ВТОРАЯ
23 ...русские сожгли весь флот турок...—Описание этих событий в основном совпадает
в разных источниках, хотя детали дискутировались долго. Приведем в виде связного рассказа
изложение событий у А. Петрова.
Из главы «Соединение русского флота в заливе Наполиди-Романия»:
«Соединенный флот графа Алексея Орлова в архипелаге состоял из кораблей:
1)Евстафия, на кот. находился адмирал; 2) Ианнуария; 3) Европа; 4) Трех святителей; 5)
Святослава, на котором находился контр2адмирал Эльфинстон; 6) Не2тронь2меня; 7) фрегат
Саратов; 8) Трех иерархов; 9) Почтальон; 10) Надежда; 11) Африка; 12) Николай; 13) граф
Чернышев; 14) граф Панин; 15) граф Орлов; 16) св. Павла и 6 английских и греческих больших
судов.
По соединении всего флота на корабле Трех святителей поднят был кайзер-флаг, и 11-го
числа (июня. — Н. Б.) граф Орлов двинулся к острову Паросу, чтобы отрезать неприятеля от
Дарданелл.
15-го июня флот наш прибыл к острову Паросу, но, по дурному помещению, в ночь на 16-е число перешел в пролив между островами Парос и Наксио, к порту Трио. Здесь корабли
запаслись водою и пекли хлеб до 19-го числа <...>. Турецкий флот <...> отступил сперва от
острова Идра к о-ву Андрос, а потом в пролив между Анатолией и о-вом Хио.
Поэтому граф Орлов, сделав нужные заготовления при Паросе, также двинулся 202го
числа к о-ву Хио отыскивать неприятельский флот [...].
Следуя между о-вами Хио и Никария, флот наш приблизился 23 числа к острову Хио. [...]».
Из главы «Сражение при острове Хио» (между с. 3782379—карта: Сражение при о2ве
Хио и Чесме).
«Около 52ти часов пополудни с этого корабля (Ростислава.—Н. Б.) замечена была часть
неприятельского флота, стоявшего в довольно узком проливе между анатолийским берегом и
о-вом Хио*.
Неприятель стоял в выгодной позиции при анатолийском береге, в полумиле к северу от
Чесмы. Правый его фланг примыкал к мелям и был прикрыт небольшим каменным островом;
а левый фланг был обращен к Чесменскому заливу. На берегу стоял турецкий лагерь (в).
- Журнал, веденный офицерами во флоте, состоящем под начальством гр. Орлова и адмирала Спиридова,
во время войны 176921771 гг. (рукопись архива воен. топ. и ист.).
Hyperion oder der Eremit in Griechenland von Friedrich Hölderlin
По приближении нашего флота неприятель открыл сильнейшую пальбу. Капитан2Паша
счел за лучшее перебраться на берег под предлогом управлять оттуда с большим удобством.
Евстафий, идя впереди всех, управляемый адм. Спиридовым, и на котором был граф Федор Орлов,
мужественно выдерживал неприятельский огонь и направился к правому флангу неприятельского
расположения; Европа стала против его средины; оба корабля открыли вскоре сильный огонь; в
половине первого часа бой достиг уже полного разгара. Тогда выдвинуты были вперед корабли
Трех святителей и Ианнуарий, ставшие между двумя первыми. Еще через некоторое время
вступили в бой Три иерарха, на котором находился главнокомандующий, и Ростислав, где был
князь Долгоруков. Дым от частой пальбы сделался так густ, что не только нельзя было различать
корабли, но и самые лучи солнца, в ясный и жаркий день, были помрачены.
В это время неприятельский корабль правого его фланга, на котором был сам
главнокомандующий турецкого флота, приблизился к кораблю Евстафия на расстояние
пистолетного выстрела и потом кинулся на абордаж с Евстафием. Отчаянный бой загорелся с
обеих сторон, а между тем действием огня с Евстафия неприятельский адмиральский корабль
загорелся; упавшая с него мачта зажгла снасти на Евстафии, и вскоре оба корабля обнялись
общим пламенем, не будучи в состоянии отделиться друг от друга. Увидя опасность, угрожающую
Евстафию, граф (Алексей.—Н. Б.) Орлов обрубил якорь у корабля Трех иерархов и готовился
идти на спасение экипажа, но, заметя, что и неприятельский адмиральский корабль также горит
и что пожар сделался уже слишком силен, подал сигнал, чтобы все шлюпки с кораблей спешили
в Евстафию. «Спасайся кто может»,— сказал Спиридов, когда приблизились шлюпки. Но
едва успели спуститься на шлюпки адмирал Спиридов и граф Федор Орлов с несколькими
людьми, как оба корабля один за другим взлетели на воздух.
Увидя это и полагая, что граф Федор Орлов погиб, Алексей Орлов, несмотря на свое
колоссальное сложение, упал без чувств. Прийдя через несколько минут в себя, он сказал:
«Брат, ты погиб— отомстим за него!»—и тотчас отдал приказание идти на абордаж. Но
устрашенные турки обрубили уже якоря и поспешно отступили в чесменскую гавань. Легкость
их судов спасла их от преследования.
Чесменская гавань представляет вид довольно правильного полукруга. Высокие, крутые
берега ея образуют глубокую котловину. Тут расположился разбитый турецкий флот (с), под
защитой крепости Чесмы.
Уничтожение турецкого флота при Чесме
Следуя за отступавшим неприятельским флотом, граф Орлов подошел к чесменской
гавани и закрыл из нее выход неприятелю.
Тут он решился сжечь весь турецкий флот. В течение всего следующего дня (т. е. 252го
числа) бомбардирское судно Гром, выставленное в гавани, выдерживало огонь неприятельского
флота; а между тем в этот день с нашей стороны были приготовлены из греческих полушебек
четыре брандера для сожжения неприятельского флота. Со своей стороны турки для
воспрепятствования входа в гавань устроили при входе в нее, на правом ее фланге, батарею (д)
на 22 орудия.
Готовясь атаковать противника, граф Орлов снова собрал военный совет, на котором было
положено вести атаку ночью. Для атаки назначались корабли: Нетронь-меня, Ростислав,
Саратов и Европа и фрегаты Надежда и Африка, под общею командою контр2адмирала Грейга,
который находился на корабле Ростислав. В одиннадцатом часу вечера 252го июня подан был
сигнал четырьмя фонарями о выступлении назначенных к атаке кораблей и фрегатов. Сзади
этой флотилии следовали заряженные брандеры, из которых два были под начальством русских,
а два—под командою английских волонтеров*.
- Рюльер упоминает только о двух брандерах, бывших под командой английских волонтеров <...>
Едва суда наши двинулись в атаку, как неприятель, отгадав наше наступление по данному
Грейгом сигналу к атаке, открыл сильнейший огонь с кораблей и береговой батареи.
Хладнокровное и искусное управление Грейга заставило неприятеля вскоре почувствовать
действие и нашего огня. От брошенных брандскугелей загорелся один из его кораблей. Тогда
Грейг, остановив флотилию, выслал вперед брандеры, которые превосходно исполнили свое дело.
Брандер г. Ильина спокойно подошел к одному неприятельскому кораблю; несмотря на выстрелы,
начальник ея зажег брандер в глазах неприятеля и потом на шлюпке возвратился назад; остальные
брандеры сделали то же. Вскоре загорелись от брандеров ближайшие турецкие корабли; пожар,
распространяясь быстро от одного корабля к другому, охватил весь турецкий флот*.
В это самое критическое для неприятеля время с кораблей наших открыта была
сильнейшая пальба, чтобы препятствовать туркам тушить пожар. Вскоре неприятельские
корабли, один за другим, взлетели на воздух. От этого в гавани поднялось такое сильное
волнение, как во время сильной бури. Гром от взрывов, вопли погибающих, зарево пожара во
время темной ночи представляли поразительную картину. Контр2адмирал Грейг, видя, что
неприятельский флот уже почти уничтожен, кроме нескольких судов, еще не занявшихся
пламенем, отправил на шлюпке капитан2лейтенанта Булгакова вывести незагоревшиеся суда
из гавани—что и было исполнено. Один большой турецкий корабль «Родос» о 602ти пушках
и пять галер были приведены на присоединение к нашему флоту. Вслед за тем сделана была
высадка, которая овладела неприятельскою батареей с 22 медными пушками. К рассвету 26
июня наш флот расположился на том самом месте, на котором только что были погребены все
морские силы Порты.
По собранным сведениям, турецкий флот при Чесме состоял из 152ти больших линейных
кораблей, а именно: 1) флагманский, капитана2паши, о 68 пушках; 2) капитан, о 842х пушках;
3) патрона, о 722х пушках; 4) реала, о 722х; 5) сафербея, о 66 пушках; из остальных пять были
от 80290 пушек, а четыре—от 60270 пушек. Сверх того, 6 фрегатов, несколько шабек и
бригантин; много полугалер, фелук и многих малых судов; всего же до 100 судов. Из числа
16000 человек, бывших на турецком флоте, погибло до 13000 человек. Остальные 3000
отступили к Смирне**.
В награду за победу при Чесме граф Алексей Орлов получил название чесменского, чин
генерала-аншефа и 100000 рублей; граф Федор Орлов — 50000 и орден св. Георгия 22го класса,
адмирал Спиридов — 2500 душ мужеского пола; Грейг—орден св. Георгия 22го класса. На
корабли, участвовавшие в деле, выдано 200000 рублей.
На другой день, 272го числа, несколько рагузских судов с провиантом прибыло к Чесме,
не зная о случившемся; так как привезенный провиант назначался для неприятеля, то он и был
забран нами в добычу.
Говорят, что вода в Чесменском заливе долго оставалась красноватого цвета***.
Весть об уничтожении турецкого флота при Чесме до того раздражила турок, что в Смирне
большая часть христиан сделалась жертвой их ярости.
Граф Орлов объявил, что за смерть одного христианина он велит казнить десять турок, и
готовился идти к Смирне для наказания виновных в произведенных убийствах.
Магистрат города прислал своих депутатов к графу Орлову с письмом <...>. Депутаты
города оправдывали магистрат, говоря, что слабые его средства не могли воспротивиться
насилию войска и народа. Но как Смирна есть преимущественно город торговый, населенный
- Замечательно, что когда турки заметили приближение наших брандеров, то думали, что часть нашей
флотилии намерена передаться на их сторону. Гассан2Паша с восторгом ожидал прибытия мнимых дезертиров и
заранее решился заковать весь передавшийся экипаж в железа и отправить его к султану для доказательства
победы. Все это было лично рассказано Гассан2Беем барону Тотту. См.: Mémoires de Tott. Vol. 2. Ð. 244.
- Донесение графа А. Орлова о чесменском деле и записки офицеров его флота (рукопись архива воен.
топ. и истор.).
- Лефорт. Царствование Екатерины II. Т. III. С. 103.
Hyperion oder der Eremit in Griechenland von Friedrich Hölderlin
европейцами, поддерживающими его торговлю, из которых многие и теперь находятся в руках
народа, то приближение русского флота к Смирне будет стоить жизни остальным христианам,
захваченным там турками.
Граф Орлов отвечал, „что, действуя строго по полученным от ея величества инструкциям,
он не намерен обращать своего оружия на те города, в которых нет ничего враждебного нашим
интересам. Поэтому, как волнение в городе уже успокоилось и в убийстве христиан были
виновны турецкие войска, вышедшие уже из Смирны, то он отлагает свое намерение идти к
этому городу, если вперед не представится к тому необходимости“» (С. 3752384).
Отсюда видно, что Гёльдерлин очень точно помещает своего героя на передовой корабль
Евстафий, управляемый адмиралом Спиридовым, на котором был и граф Федор Орлов, и
заканчивает его участие в военных действиях в канун Чесменского боя, 23 июня 1770 г., во
время сражения при острове Хио.
24 Все, что живет,— неистребимо... — Ср. в письме к брату от 4 июля 1798 г. (№ 162)
25 ...как прекрасный голубь... — библейская аллюзия (12я кн. Моисея, VIII, 8212).
26 Так пел я под рокот струн. — На этот текст существует замечательная музыка рано
ушедшего из жизни композитора2романтика Теодора Фрёлиха, предвосхитившего многие
музыкальные идеи Шумана; ноты опубликованы в приложении к «Гёльдерлиновскому
ежегоднику» 1953 г. (Hölderlin- Jahrbuch. 1953. nach S. 148). Перевод Е. Садовского. Публикуется
впервые.
27 ...а ведь великая римлянка умерла молча...—Жена Брута, дочь Катона Утического
Порция была достойной спутницей своего мужа; она знала о заговоре против Цезаря.
Плутарх в «Сравнительных жизнеописаниях» в главе «Брут», 53 (в 52 говорится о
самоубийстве Брута, бросившегося на свой меч) сообщает:
«Супруга Брута, Порция, как сообщает философ Николай и вслед за ним Валерий Максим,
хотела покончить с собой, но никто из друзей не соглашался ей помочь, напротив, ее зорко караулили,
ни на миг не оставляя одну, и тогда она выхватила из огня уголь, проглотила его, крепко стиснула
зубы и умерла, так и не разжав рта. Впрочем, говорят о каком2то письме Брута к друзьям, где он
обвиняет их и скорбит о Порции, которую они, по его словам, забыли и бросили, так что, захворав,
она предпочла расстаться с жизнью. А так как письмо—если только, разумеется, оно подлинное—
говорит и о болезни Порции, и о ее любви к мужу, и об ее мучительной кончине, разумно
предположить, что Николай просто2напросто перепутал сроки и времена».
Николай из Дамаска — современник Октавиана Августа, автор всеобщей истории, дошедшей
до нас во фрагментах; Валерий Максим (12я пол. I в. н. э.) — автор сохранившейся компиляции
«Достопамятные поступки и изречения», где о Порции говорится в кн. VI, гл. 6, § 5.
Поэтому не стоит, как это делают некоторые комментаторы, с уверенностью утверждать,
что Порция умерла после Брута.
28 великий сицилиец—Эмпедокл.
29 ...сказал о нем один насмешник — Гораций (Ars l’octica, v. 463-466). Э. Штайгер пишет
но этому поводу: «Холодный, греющийся у огня, или, если выразиться более в духе Гипериона,
тот, кто боготворит пламя, хочет соединиться с пламенем,— эта мысль была хорошо известна
веку Гёльдерлина. Мы встречаемся с ней постоянно в метафорике огня у пиетистов:
О пусть скорей огонь твой вспыхнет!
О чистый огнь! О сладкий жар!
Ах, выжги пыль и мусор мне из сердца.
Или, особенно выразительно, у Магдалены Сибиллы Ригер:
|
Схлестнитесь во мне,
Языки божия огня,
Дабы к сему благу
Ответной любовью
И я воспылала».
|
(Hölderlin-Jahrbuch. 1963-1964. [Bd. 13]. S. 3f).
30 Смиренно пришел я, словно слепой изгнанник Эдип...— См. «Эдипа в Колоне»
Софокла, откуда взят эпиграф ко второму тому.
31 Варвары испокон веков...— Знаменитую «обличительную речь» Гёльдерлина против
немцев нелишне сопоставить с письмом его к И. Г. Эбелю от 10 января 1797 г. (№ 132).
З2 ...а пролитая живая кровь уходит в песок? — Этот абзац К. Штирле сопоставляет
с одним местом из Руссо: «Мы имеем докторов, геометров, аптекарей, астрономов, поэтов,
музыкантов, живописцев: но у нас нет более граждан; если какие и остались, рассеявшиеся по
пустующим деревням, то они погибают там, непризнанные и презираемые» («Речи о науках и
искусствах») (Hölderlin-Jahrbuch. Bd. 22. S. 50).
13 ...как многострадальный Улисс — Улисс — латинское имя Одиссея; ср. 202 ю песнь «Одиссеи» Гомера.
Комментарии Н. Т. Беляевой
