Восьмистишия (Вознесенский)
← Восьмистишия (Витковский) | Восьмистишия |
Восьмистишия (Вольпин) → |
См. Антологию восьмистиший, раздел: «Подборки восьмистиший» |
из спектакля «Антимиры»
Стоял Январь, не то Февраль,
какой-то чертовый зимарь.
Я помню только голосок
над красным ротиком — парок
и песенку
«Летят вдали
красивые осенебри,
но если наземь упадут,
их человолки загрызут…»
1963
Присела к зеркалу опять,
в себе, как в роще заоконной,
всё не решаешься признать
красы чужой и незнакомой.
В тоску заметней седина.
Так в ясный день в лесу по-летнему
листва зелёная видна,
а в хмурый – медная заметнее
1971, опубл. Взгляд, 1972
Меня тоска познанья точит.
И Беркли в сердце у меня.
Его студенчество — источник
Бунтарства, света и ума.
А клёши спутницы прелестной
Вниз расширялись в темноте,
Как тени расширяясь, если
Источник света в животе.
опубл. Взгляд, 1972
В горы я подымаюсь рано.
Ястреб жестокий парит со мной,
сверху отсвечивающий —
как жестяный,
снизу —
мягкий и теневой.
Женщина
в стрижечке светло-ореховой,
светлая ночью, темная днем,
с сизой подкладкою
плащ фиолетовый!..
Чересполосица в доме моем.
1968, опубл. Взгляд, 1972
Фиалочка с филфака
болонью запахнет,
приколота асфальту
на мокроый отворот.
Пикетчица надежды,
чесала бы домой!
Как ультиматум держит
часы над головой.
опубл. Взгляд, 1972
Гляжу я, ночной прохожий,
на лунный и круглый стог.
Он сверху прикрыт рогожей —
чтоб дождичком не промок.
И так же сквозь дождик плещущий
космического сентября,
накинув
Россию
на плечи,
поеживается Земля.
Строки,
опубл. Взгляд, 1972