МАРР, Николай Яковлевич (1864—1934), крупнейший советский ученый, языковед, создатель нового учения о языке (яфетической теории). Родился в г. Кутаиси в семье ученого садовода; отец — по национальности шотландец, мать — грузинка. Детство Марра прошло в грузинской среде. Окончил кутаисскую классическую гимназию, обнаружив уже тогда исключительные лингвистические способности. В 1884 поступил в Петербургский университет, где занимался по четырем разрядам: арабско-персидско-турецко-татарскому, арабско-еврейско-сирийскому, армяно-грузинскому и санскритско-персидско-армянскому. В университетские годы примыкал к национально-освободительному движению в Грузии. В 1888, будучи студентом, выступил со статьей «Природа и особенности грузинского языка», в к-рой утверждал, вопреки установившимся взглядам, родство грузинского языка с семитическими языками. По окончании университета продолжал углубленную разработку проблем армяно-грузинской филологии. С 1901 — ординарный профессор Петербургского университета. С 1912 — действительный член Академии наук. В результате глубоких исследований в области лингвистики, археологии, филологии и истории создал яфетическую теорию, представлявшую даже в своем начальном виде значительную ломку господствовавших взглядов.
М. был одним из немногих ученых,
безоговорочно принявших Великую Октябрьскую социалистическую революцию. С этого момента его научная и общественная деятельность развернулась особенно широко и плодотворно. В 1923 М. был избран председателем Центрального совета секции научных работников, одновременно — членом Ленсовета и членом ВЦСПС. В 1929 — кандидат в члены ВЦИК, с 1931 — член ВЦИК. В 1930 вступил в члены ВКП(б), в 1934, незадолго до смерти, за исключительные заслуги награжден орденом Ленина. — В послеоктябрьские годы формируется созданное М. новое учение о языке, причем разработка проблем этого учения тесно сочетается с расширением круга привлекаемых к исследованию языков. Дореволюционная «яфетическая теория» М., базировавшаяся гл. обр. на материалах кавказских языков, преобразуется им в общее учение о единстве мирового глоттогонии, (языкотворческого) процесса. В 1924 в статье «Индо-европейские языки Средиземноморья» М. выступил против господствовавшей в языковедении концепции развития языков, отметая учение о «расово особых семьях языков» и их «расово особых праязыках» как проявление расовой теории в науке. Несколькими годами позже М. приступает к усиленному изучению трудов Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина, что находит непосредственное отражение в его исследованиях. Последний этап в развитии нового учения о языке характеризуется постановкой проблем органической связи языка и мышления и стадиального развития языков.
Новое учение о языке является, несмотря на недоработанность и спорность отдельных положений, в своих основных чертах лингвистической концепцией, базирующейся на положениях марксизма-ленинизма. Методологические основы этого учения диаметрально противоположны методам буржуазного языкознания, теоретической основой к-рого является гипотеза «праязыка». Согласно представлениям, господствовавшим в буржуазном языковедении, языки мира распадаются на ряд расово-обособленных, генетически не связанных между собой «семей» (индо-европейскую, семитическую, финно-угорскую и т. п.), причем развитие языков рисуется как односторонний процесс непрерывной дифференциации и расщепления праязыка каждой семьи. История языка рассматривается в отрыве от развития общества, а некоторые попытки увязать язык с общественными явлениями не выходят за пределы реакционного, идеалистического понимания истории. В противоположность этому М. освещает процесс развития языка с материалистич. позиций. «Язык с точки зрения новой теории есть не только орудие общественности. Язык сам есть создание общественности» («Лингвистически намечаемые эпохи»). «Человечество сотворило свой язык в процессе труда в определенных общественных условиях и пересоздает его с наступлением действительно новых социальных форм жизни и быта, сообразно новому в этих условиях мышлению» («Яфетическая теория»). Лингвистическое родство и, в частности, близость индо-европейских языков получили у М. принципиально новое освещение: родство разъяснилось не как биологическая, кровная, а как исторически сложившаяся общность в результате схождения ранее раздробленных многочисленных племенных языков. С этой точки зрения отдельные «семьи» и языки представляют собой определенные звенья в общей цепи развития языков мира. Таким образом, устанавливается единство языкотворческого процесса в мировом масштабе. Явления языка тесно связаны с мышлением, образуя неразрывный комплекс «язык — мышление». Рассматривая историю языка как идеологическую надстройку, М. отмечает ряд стадий в развитии мышления. Конкретные приемы исследования М. образуют в совокупности т. н. метод палеонтологического анализа. Сущность этого метода состоит в том, что в современных языках последовательно вскрываются напластования и отложения различных глоттогонических эпох. Новое учение о языке в настоящее время представляет собой в ряде других лингвистических направлений единственную плодотворную базу для дальнейшей разработки проблем марксистско-ленинского языкознания.
Исключительно велики заслуги М. в деле исследования древне-армянской и древне-грузинской литератур. В конце 90-х гг. 19 в. М. выпустил трехтомный труд по истории средневековой армянской литературы под названием «Сборник притч Вардана». За «Притчами Вардана» последовала целая серия публикаций произведений древне-армянской и древне-грузинской литератур. М. исследовал, издал и перевел на русский язык текст Ефрема Сирина с сирийскими отрывками, грузинские тексты «Сказания о построении первой церкви в г. Лидде» Иосифа Аримафейского (рукопись 10—11 вв.), «Толкование песни песней» Ипполита (рукопись 10 века), «Древнегрузинских одописцев» (12 в.), грузинский и армянский тексты «Физиолога», грузинские тексты Антиоха Стратига «Пленение Иерусалима персами в 614 г.» и Георгия Мерчула «Житие св. Григория Хандзтийского». Поддерживая всецело единство задач арменоведения и грузиноведения, М. изучал вплоть до 1917 вопросы истории, литературы и языка армян и грузин, в неразрывной связи, как вопросы единого яфетического культурного мира с одинаковым социальным строем. М. были прослежены пути проникновения элементов арабской, сирийской и иранской культур в Армению и Грузию. Следует особо отметить труды М. в деле исследования великого творения Шота Руставели «Вепхис Ткаосани» («Витязь в тигровой шкуре»).
Деятельность М. как археолога преимущественно связана с раскопками города Ани (см.). Многолетняя работа М. над этим крупным памятником армянской истории разрушила традиции, созданные официально-националистич. наукой. М. произвел также ряд археологии, разведок, охвативших значительное число памятников Закавказья: остатков укреплений, городов и древних храмов в Алемане, Беш-Килисе, В. Талыне, Магасаберде, Эшняке, Талыше, Коше, Мрене, Багаране, Ервандашате, Армавире, Кара-Кале, Джалал-Оглы, Дрсеге, Нахичевани, Гарни, развалин неизвестного города на вост. склоне Алагеза в Сирх-Дагирмаке и около Арихвели, Ширакавана, крепости («Берд») между деревнями Топрак-Кале и Ардашар. Раскопки могильных сооружений в деятельности М. занимают небольшое место. Кроме раскопок погребения близ г. Александрополя, им были произведены пробные раскопки могильников на с.-з. и юж. склонах Алагеза-Нафтарлинского и Парнигенского; в быв. Борчалинском уезде им же частично раскопан могильник у Ворнака. Археологические интересы М. были чрезвычайно многообразны: памятники древней архитектуры, военной, гражданской и церковной, стенные росписи, миниатюры, эпиграфический материал, предметы бытового и культового характера и пр. обследовались и привлекались им для освещения исторических проблем наряду с данными топонимики, фольклора, агиографии и т. д. Раскопкам в Ани посвящен посмертно изданный труд М. «Ани, Книжная история города и раскопки на месте городища», «Известия ГАИМК», вып. 105, Л., 1934.
Соч. М.: Избранные работы, т. I — V, М. — Л., 1933—36. В первом томе дан список печатных работ Н. Я. Марра, насчитывающий более 500 названий.
Лит.: Мещанинов И. И., Введение в яфетидологию, Л., 1929; его же, Новое учение о языке, [Ленинград], 1936; Миханкова В. А., Николай Яковлевич Марр, Очерк его жизни и научной деятельности, М. — Л., 1935; Орбели И. А., Н. Я. Марр, как археолог, «Проблемы истории докапиталистических обществ», М. — Л., 1935, № 3—4; Язык и мышление, [сб. ст.], вып. 8 — Языки Евразии в работах Н. Я. Марра, изд. Акад, наук СССР, М. — -Л., 1937 (Акад. наук, Институт языка и мышления им. Н. Я. Марра).
