АТЕИЗМ (от греч. а — отрицат. приставка и theos — бог), безбожие. А. — система взглядов, отрицающая существование бога или богов, или иных сверхъестественных, невидимых, телесных или бестелесных существ или сил, — словом, отрицающая божество, в какой бы форме оно ни представлялось. Само собою разумеется, что А. отрицает также бытие существ, по представлению той или иной религии соотносительных понятию божества, каковы, напр., диавол, сатана, злые духи и т. п. Поскольку религиозные мировоззрения, кроме существования божества, опираются обычно на бессмертие души и идею воздаяния в загробном мире, А. отрицает существование как души с ее бессмертием, так и загробного мира. А. отрицает всякую религию, как покоящуюся на идее божества, и, следовательно, чужд всякого конфессионализма (того или другого положительного вероисповедания с его догматами и культом). Однако, отрицание положительной религии не порывает еще обязательно с идеей божества и приводит только к теизму, т.-е., за вычетом откровения «свыше», к признанию личного бога, реального, абсолютного добра и зла, бессмертия души и возмездия после смерти. А. поэтому не следует смешивать с теизмом или антиконфессионализмом. Равным образом А. нельзя смешивать с деизмом, т.-е. с еще более ослабленной степенью теизма, поскольку деизм, отрицая откровение и сомневаясь в бессмертии души и возмездии в будущем, принимает бытие бога, как первого созидателя вселенной или как некий разум, проявляющийся в ней. Представление бога, как природы, отождествление бога с природой, т.-е. пантеизм, также не является современным А. Для последнего характерно полное изгнание идеи божества и всяких элементов веры; в этом отношении А. противоположен еще фидеизму, к-рый, сохраняя элементы веры, является новейшей разновидностью деизма. Наконец, поскольку на идее божества, хотя бы иногда и во вневероисповедных формах, покоится мистицизм, А. не имеет с последним никаких точек соприкосновения. В недавнее время франц. философ Ж. М. Гюйо и немец. философы Ф. Маутнер и Л. Циглер пытались построить систему «безбожественной мистики». Но их попытка обойтись совершенно без понятия божества, сохранив, однако, идеалистическую философию и связав ее с мистикой, потерпела крах, т. к. мистика обязательно предполагает признание некоего иного нематериального «плана» вселенной, куда в качестве непознаваемой сущности и переносится божество. «Безбожественная мистика» есть новейшая разновидность идеалистического агностицизма (см.). Такой же разновидностью идеализма и отнюдь не А. является попытка построить «религию без бога», в новейшее время предпринятая в Америке Г. Уотоном. Сюда же следует отнести и попытки некоторых с.-д. мыслить социализм, как религию без бога. Еще дальше от А. богоискательство (см.). Все эти течения сопряжены с идеалистической философией. Иначе и не может быть, п. ч. А. в чистом виде есть система отрицательных взглядов (нет бога, нет загробного мира, нет воздаяния и т. д.) и, как таковая, для того, чтобы стать последовательным и целостным мировоззрением, необходимо требует положительных построений. «Безбожественная мистика» или «безбожественная религия», отрицая бога, пытается сделать это совершенно негодными средствами: критикуя материализм и основываясь на идеализме. Между тем, философский идеализм, как «одностороннее, преувеличенное, беспредельное развитие (раздувание, распухивание) одной из черточек, сторон, граней познания в абсолют, оторванный от материи, от природы, обожествленный» (В. Ленин), есть путь к деизму, т.-е. к признанию божества в той или иной форме. Поэтому, если и наблюдались случаи идеалистов-атеистов, то это, во-первых, объяснялось историческими условиями и, во-вторых, свидетельствовало о непоследовательности идеализма у такого атеиста, о проникновении в его мировоззрение материалистических моментов. Напротив, к А. приводит последовательный материализм, частью к-рого А. и является. Только в материализме, т.-е. в признании единственной реальностью материи, — различные формы неотъемлемого движения к-рой вызывают все видимое многообразие вещей и процессов, — А. находит прочную основу и обоснование. В этом случае А. уже перестает быть голым отрицанием. Англ. атеист второй половины 19 в. Ч. Бредлоу поэтому прав, говоря: «Под А. я разумею утверждение единого бытия, только один образ к-рого я знаю; каждая форма этого бытия различается в мысли по своим качествам. Это утверждение есть положительное, а не отрицательное, и обозначается оно собственно как А., п. ч. не заключает в себе никакой возможности бога». В этом отношении старый метафизический материализм принципиально не отличается от современного диалектического материализма. И если известны случаи, когда материализм сочетался с той или иной степенью деизма, то, во-первых, это объясняется историческими условиями (деизм, — говорит К. Маркс, — является «наиболее удачным и легким способом отделаться от религии») и, во-вторых, свидетельствует о непоследовательности мышления. Логически же усматривание в действительности лишь одного материального плана бытия уже исключает возможность наличия объективно пребывающих бестелесных существ. Связанный с последовательным материализмом детерминизм, т.-е. утверждение закономерной связи всего существующего на основе причинной обусловленности, принципиально исключает творение и созидание по целям, — что является признаком божества верующих. Равным образом материализм отрицает существование души (ранний материализм, признавая душу, считал ее материальной, следовательно, смертной), чем нацело снимается вопрос о бессмертии души и воздаянии за гробом. Противники материализма упрекают его в том, что он, претендуя на А., не может избежать религиозной точки зрения, перенося на материю или природу божественные аттрибуты. Это возражение не выдерживает критики. Частично, и то не в исторической перспективе, а чисто логически, возражение это справедливо в отношении пантеизма, обожествляющего природу; но, как сказано, пантеизм не есть А. Последний ни природы, ни материи не обожествляет и не переносит на материю «божественных признаков». Напротив, такие аттрибуты воображаемого божества, как вечность и вездесущность, перенесены на божество от материи, вещества (протоны, эфир); такие же, как всемогущество, всеведение и т. п., перенесены на него в идеально абсолютно-высокой степени от силы и знания человека. Эти качества, будучи перенесены человеком из материального мира на божество и олицетворены в нем, религиозно верующему человеку начинают представляться как действительно божественные аттрибуты, и потому он говорит о наделении нек-рыми из них материи, в то время как на самом деле искаженные их образы возвращаются А-мом и материализмом по принадлежности материальному миру. В отношении А. различие между материализмом метафизическим и материализмом диалектическим сводится к тому, что первый, в силу своей ограниченности, выступал и выступает иногда в деистических одеждах и с деистическими привесками; второй же исключает всякое соприкосновение с деизмом. Далее, первый, даже доходя до А., в силу своей антиисторической точки зрения не мог объяснить происхождения и движение религиозных верований; второй же в лице материалистического понимания истории это объяснение дает (см. Религия). Больше того, применение метода диалектического материализма к истории позволяет понять как движение самой атеистической мысли, так и условия ее реализации в обществе. Пути развития А. не могут быть поняты метафизическим материализмом, потому что последний не возвышается до понимания категории развития.
Попытки классификации А. В старину богословами и богословствующими философами делались попытки произвести классификацию видов А. Классификация, однако, имеет смысл только тогда, когда она помогает уразуметь объективную сущность дела. Предложенные классификации А. этому условию не удовлетворяли. Так, напр., деление А. на отрицательный и положительный должно было означать, собственно, бессознательный и сознательный А. Первый предполагали у тех, кто вообще не имеет идеи бога и никогда ее не имел, напр., некоторые первобытные народы; в глазах богослова этот признак должен был быть извиняющим вину обстоятельством, позволявшим такому дикарю надеяться на «царствие небесное». Напротив, положительный А. намеренно отрицает т. н. верховное существо и потому снисхождения в глазах христианского богослова не заслуживал. Далее, положительный А. предлагали делить на А. теоретический и практический. Первый, как предполагается, приводит к отрицанию бога путем определенных логических умозаключений, второй же вытекает из практического «безнравственного» поведения человека, не считающегося с существованием божества. Однако, нужно сказать, что здесь еще труднее определить границы: например, буржуа-мещанин, прекрасно понимающий ложь религии, выполняет религиозные обряды, или купец, надувающий покупателя и, стало быть, поступающий так, как если бы не было «всеведущего бога», признает его существование; в данных случаях ни тот, ни другой не могут быть названы атеистами. — Эти последние виды А. у самих богословов означали не столько существо А., сколько источники его происхождения. Однако, и в этом случае деление это неосновательно, поскольку «практическое» отрицание божества уже предполагает известный акт сознания. Истина заключается в единстве теории и практики, и это положение диалектического материализма должно быть применено и к атеизму.
Более приемлемой является попытка классификации А. по степени широты и глубины атеистического мышления. Однако, и здесь видна богословская основа классификации, ибо степень А. в таком сознании ассоциируется со степенью «вины» того или иного атеиста. Кроме того, в этом случае виды А. будут располагаться весьма разнообразно в зависимости от того, изнутри какой религии или какого вероисповедания (католицизм, православие, лютеранство и т. п.) производится классификация. Между тем, А. вовсе не есть внутрирелигиозное освобождение человечества: напротив, это есть освобождение человечества от какой бы то ни было религии. Поэтому всякий научный опыт различения степеней А. может производиться только извне религиозного мировоззрения, — хотя и применительно к нему и в сравнении с ним, — с точки зрения того мировоззрения, какое дает самому А. устойчивость и основание, т.-е. с точки зрения диалектического материализма. Та или иная степень или разновидность А. могут быть правильно поняты только при условии прежде всего учета и анализа конкретной исторической обстановки, выдвинувшей данный вид А. Подходить с мерками и требованиями современного нам А. к атеистам предшествующих столетий, требовать от мыслителей, напр., 15—16 вв. А. в той форме, в какой он был у Маркса или Ленина, значит, во-первых, потерять всякую историческую перспективу и, во-вторых, вовсе не найти — по крайней мере, до 18 в. — А. Между тем, А. существовал, конечно, в исторически обусловленной форме и раньше. Сличать исторические факты с абстрактными идеалами и видеть в первых лишь уклонение от идеалов, значит никогда не разобраться в истории и развитии А. Определение А., какое было дано в самом начале, есть современное научное понимание А., но оно является результатом длительной борьбы за освобождение от религии и объективно могло осуществиться в широких размерах лишь в эпоху заката капиталистического общества, ибо полное освобождение от религии, т.-е. А. в его современном виде, может стать общим достоянием только в бесклассовом коммунистическом строе: «Религиозное отражение действительного мира может вообще исчезнуть лишь тогда, когда отношения практической повседневной жизни людей будут выражаться в прозрачных и разумных связях их между собою и с природой» (К. Маркс).
Известно, что материализм в связи с развитием наук принимает в каждую эпоху иную форму. И, однако, материализм, как общее мировоззрение, остается принципиально одним и тем же, утверждающим единый материальный план бытия. Нечто аналогичное имеет место и в отношении А. А. эпохи капиталистического общества по форме своей не может не отличаться от А. феодального общества, а этот последний от А. античного общества. Характерным для А. всех этих эпох является отказ от признания многих богов, или единого бога, или же, наконец, отвлеченного божества; в остальном же А. может представляться в различных формах, в той или иной степени приближающихся к современному нам А. Поэтому, хотя историю А. нельзя отождествлять с историей деизма или т. н. «вольнодумства», но на протяжении веков они зачастую тесно переплетались друг с другом. Каждая эпоха выдвигала свое понимание А., и если эти представления не всегда совпадают с современным нам пониманием А., то исторически такое положение неизбежно. В виду этого, при построении истории А. нужно одинаково иметь в виду как историческое его понимание, так и понимание современное нам, при чем последнее должно вносить в первое необходимые коррективы.
А. в античном мире. В античной Греции А. называли отрицание богов народной религии; от А. отличали нечестие, неуважение к богам (asebeia). Так, осквернители элевзинских мистерий были обвинены в нечестии. Известны случаи, когда атеисты не подвергались преследованиям, п. ч. не обнаруживали внешнего неуважения к богам, и, напротив, подвергались преследованиям только «нечестивцы». Древнейший известный нам атеист античного мира, Ксенофан (565—473 до хр. э.), не был известен своим современникам как атеист, а, между тем, у него мы находим такие положения, к-рые оказали бы честь мыслителю и нового времени. Ему первому принадлежит положение Л. Фейербаха, что не бог создал человека по своему подобию, а, наоборот человек создает бога по своему подобию, «Если бы — говорит Ксенофан, — волы или львы, обладая руками, могли подобно людям изображать своих богов и создавать произведения искусства, они изображали бы их по своему образу и подобию: лошади — по образу лошадей, волы — по образу волов». Ксенофан вышел из Ионии и, как все ионийские натурфилософы, был материалист; стало быть, уже у этого первого атеиста древности А. сочетался с материализмом. Как античный материалист, он утверждает естественное происхождение людей («Все мы произошли из земли и воды») и заявляет: «Все из земли происходит и в землю отходит обратно». Отрицая древне-греческих богов, он утверждает, что есть единый бог, «несравнимый» со смертными ни по внешнему виду, ни по мыслям, но это божество есть вселенная. Т. о., формально Ксенофан стоял на точке зрения обожествления природы, но в исторической перспективе он, отрицавший всех известных тогда богов и утверждавший, что есть одно божество — материальная вселенная, может быть признан только атеистом. Атеистические воззрения, существуя на протяжении всей истории у тех или иных мыслителей-одиночек, в известные благоприятные этому периоды охватывают и значительные круги населения, — чем ближе к нам, тем все более и более широкие. Так, в древних Афинах развитие «вольнодумства» и А. имело место во время расцвета Афин, в т. н. «век Перикла» (5 в. до хр. э.). Афины стали в то время первым торговым и промышленным городом Греции; развитие экономики должно было сильно расширить кругозор граждан, принимавших участие в народном собрании, в судах и т. п. Здесь поднимались совершенно новые для старых Афин вопросы из области политики, права, морали. Приходилось выбирать: или плестись за традиционными взглядами, нашедшими свое выражение в религии, давно установившихся нравах, обычаях и «заветах отцов», — но экономика уже переросла все это, — или искать новых путей, бессознательно для самих себя — сообразно принадлежности к той или иной классовой группировке. Разрыв со старым мировоззрением означал и разрыв в той или иной форме со старой народной религией. В 5 в. до хр. э. известны случаи обвинения как в нечестии, так и в А. (Анаксагор, Аспасия, Гиппон). Атеистом же был назван Диоген Аполлонийский, отстаивавший монистический материализм Анаксимена и утверждавший, что Зевсом может быть названа только единая материальная субстанция, каковой, по его мнению, являлся воздух. Оживление хозяйственной, общественной и политической жизни Афин в середине 5 в. способствовало демократизации образования и повлекло за собой появление целой группы «просветителей», своего рода учащей интеллигенции, т. н. софистов (см.). Радикальная, хотя часто и субъективная, обработка софистами научных данных эпохи нашла свое отражение и в критике религии. По их учению, уже одно различие религий показывает, что вера в богов и их культ являются человеческим установлением. «О богах, — говорил крупнейший софист Протагор (480—410), — я не знаю, существуют ли они или нет, и как они выглядят». Он был обвинен за это и в нечестии и в А., вероятно, около 415, почти одновременно с таким же обвинением Диагора Милосского, определенного атеиста. Другой, более молодой софист Продик утверждал, что боги являются лишь олицетворением небесных тел, стихий, земли, полезных людям вещей, чем давал религии натуралистическое и антропологическое объяснение. Его современник Критий в сочинении «Сизиф» высказал уже принципиально ту же точку зрения на религию, которой придерживались франц. материалисты 18 в.: вера в богов есть изобретение хитрого государственного человека в целях отвращения людей от преступлений и воспитания их в послушании законам. Известно, что на рубеже 5 и 4 вв. был обвинен в нечестии и Сократ, который был даже приговорен к принятию яда. Однако, Сократ, как и Аристотель, тоже «нечестивец», не могут быть названы атеистами, ибо в их критике древне-греческой народной религии нет элементов освобождения от религии вообще. В самом конце 4 века в Афинах началась сильная религиозная реакция. Тем не менее, и в последующее столетие, судя по дошедшим до нас отрывочным сведениям, атеистическая мысль не замерла. Обвиненные в нечестии и А. встречаются среди сократических школ. Так, о Федоре Киренейском (ок. 320—280), по прозвищу «Атеист», говорили, что он — «единственный человек, который не знает ни богов, ни царей»; изгнанию подвергся Стильпон (ок. 370—290) Мегарской школы. Ученик Федора — Бион, кинической школы, насмехался над верованием, будто боги наказывают детей за грехи отцов, а другой ученик Федора — Евгемер Критский (около 300) учил, что боги — лишь знаменитые люди, обожествленные последующими поколениями. Если у сократиков атеистические воззрения не всегда были основаны на материалистической философии, то тесную связь А. с материализмом можно видеть у Стратона Лампсакийского, главы аристотелевской школы (287—269) после Теофраста. Стратон боролся против дуалистического мировоззрения Аристотеля, считая, что божеством могут быть названы лишь бессознательно действующие силы природы; тем самым он боролся против телеологии за чисто физическое объяснение явлений; вполне последовательно он отрицал бессмертие души. Если, т. о., материализм Демокрита победил в лице Стратона дуализм Аристотеля, то еще больше влияние учения Демокрита сказывается у Эпикура (341—271). А. материалиста Эпикура относится к числу спорных проблем. Несомненно, что атеистом в современном смысле слова Эпикур не был, боги фигурируют в атомистической философии Эпикура, однако, они помещаются им в пустых пространствах между бесчисленными мирами и не оказывают никакого влияния на мирские дела. Это связано с этическим учением Эпикура, идеалом для которого являются блаженство и спокойствие; т. о., боги Эпикура — лишь обоснование его морального учения: мир образуется сам собой, и боги для него не существуют. Современники были правы, когда говорили, что боги Эпикура существуют только для того, чтобы защитить его от мщения толпы за богохульство. Сам Эпикур был ярым противником народной веры и полагал, что она основана на невежестве и страхе. В древнем Риме эпикуреец Лукреций, автор знаменитой поэмы «О природе вещей», считал бессмертной заслугой Эпикура именно то, что своим учением он освободил человечество от этого невежества и избавил его от страха перед богами. Лукреций принимал атеизм Эпикура.
А. в средние века и эпоху Возрождения. При узком античном понимании А., — христиане, как отвергавшие римских богов, тоже считались атеистами. Эта точка зрения, конечно, абсолютно неприемлема. По существу дело сводилось к замене множества богов триединым богом и к различию в конкретных представлениях о божестве. С победой христианства дело изменилось в прямо противоположном направлении: в глазах господствующих христиан «безбожниками» оказались «язычники». Западное христианство, утвердившись на развалинах древне-римской империи, срослось с феодальной хозяйственной системой, став ее универсальной и безраздельно господствующей религиозной системой. На протяжении ряда веков ничего неизвестно об А., ибо нельзя считать атеистами всех тех, кого называла так христианская церковь: ведь под это название подходили и многие «еретики», т.-е. те, кто, принимая в общем христианство или теизм, отходили от официального учения церкви. Сожжения еретиков и прочие казни сами по себе вовсе не доказывают А. казненных. Устойчивая, почти неподвижная феодальная система, санкционированная католической церковью, к-рой в идеологическом отношении исчерпывался весь известный тогда мир и к-рая создала всеобщий тип образования, не представляла ни почвы, ни удобрения для атеистической мысли. Чем ближе к нашему времени, тем больше давала себя знать только критика церковных установлений. Дело изменилось, начиная с т. н. «крестовых походов», своего рода — подкрепленных крестом — вооруженных торговых экспедиций на мусульманский восток (11—13 вв.). Крестовые походы сблизили Восток с Западом, дали сильнейший толчок развитию европейской торговли и промышленности, способствовали превращению деревень в города, товарному обмену, возникновению и развитию торгового капитала. 14 и особенно 15 вв. проходят в поисках рынков, в открытиях новых стран и народов. В застывшей церковно-христианской мысли появляются первые признаки кризиса. Открытые для Европы народы Востока, оказывается, имеют иные религии. Само собою напрашивается сравнение христианства не только с иудейством, но и с магометанством. Наиболее благоприятное географическое положение Италии (средоточие мировых путей сообщения) обусловливает то, что здесь впервые средневековый мир испытывает поражение. Жители городов (буржуазия) поднимаются против тунеядцев-монахов, богатств церкви, множества освященных церковью праздников, препятствующих первоначальному накоплению и т. д. Начинается т. н. эпоха Возрождения (см.). В большом числе появляются вольнодумцы, критикующие религиозную систему христианства. Самый язык обогащается соответственными понятиями. Так, слово infidelity (нечестие) входит в употребление в англ. языке в 15 в.; слова déiste (деист) и naturaliste появляются во франц. языке в середине 16 в. и уже обозначают вольнодумцев. В Италии все чаще и чаще употребляются слова: ateo (атеист), infedele (нечестивый), pagano (язычник). Именно в Италии, вследствие указанных выше причин, обнаруживается сравнительная и, по существу, атеистическая точка зрения на религию. Еще из глубины 13 в. идут рассказы об «ужасном и богохульном» произведении «De tribus impostoribus» («О трех обманщиках»), самое раннее печатное издание к-рого дошло до нас от 1598. Книгу эту последовательно на протяжении пяти веков приписывали целому ряду мыслителей атеистов и вольнодумцев. Как предполагают ныне, дошедший до нас экземпляр принадлежит перу Барно; несомненно, однако, что это — не первый вариант сочинения. Три обманщика, это — Моисей, Иисус и Магомет. Путем сравнения их автор приходит к выводу, что один не лучше другого. Сочинение «О трех обманщиках» приписывалось, между прочим, Помпонацию (1462—1525), основанием для чего служило отрицание им бессмертия души в книге «De immortalitate animi»; книга эта была сожжена инквизицией. В связи с ростом неверия в эпоху Возрождения церковь начинает усиленно практиковать казни еретиков и атеистов. Преследования — одинаково со стороны католиков и протестантов — испытал на себе Окино (1487—1565) за отрицание божества Иисуса, учения о вечных муках, догмата воплощения и т. д. Поэт Клеман Маро (1495—1544) и сатирик Раблэ (1495—1553) были вольнодумцами, доходившими до А. Поэт и философ Бонавентура Деперрье (1500—1544) в сатирическом сочинении «Cymbalum Mundi» высмеивал религию и идею бога. А. эпохи Возрождения распространялся среди молодой общественной группы буржуазии. Особенно ясна эта классовая подоплека у Э. Доле (1509—1546), к-рый сам в молодости был типографским учеником и к-рый, имея уже собственную типографию, поддерживал забастовку лионских печатников. Именно после этого события Доле, издатель Раблэ, автор антихристианских стихотворений, был выдан инквизиции и заживо сожжен. А. той эпохи сочетался с материализмом. Эпоха Возрождения вообще характеризуется поисками материалистической натурфилософии. Этот материализм, сопряженный с сенсуализмом, как теорией познания, нашел свое выражение у Б. Телезио, Д. Бруно, Т. Кампанеллы и др. От церковных книг взоры обращались к природе, от средневекового героя-аскета, от лика святого взоры устремлялись к герою-человеку. Недостаточное развитие естественных наук приводило к фантастич. построениям астрологии, алхимии, религиозная же проблема чаще всего приводила в связи с натурфилософским материализмом к пантеизму. В условиях эпохи Возрождения утверждение, что единственным божеством является материальная вселенная, — вместе с отказом от положительных религий, — наконец, антихристианские представления об устройстве этой вселенной — были, несомненно, А-ом. К концу эпохи Возрождения средневековье ушло в мистику, возрожденная античность, — в частности эпикуреизм, как наиболее живой элемент ее, — не могла без существенного развития долго удовлетворять новое общество, а слабое состояние естественных наук приводило к натурфилософским фантазиям. Все это завершилось в скептицизме — прежде всего Монтэня (1533—1592). Скептицизм, однако, нисколько не укреплял религиозной веры и сам послужил лишь отправным пунктом для философии и А. нового времени.
А. в 17 веке. Материализм и натурализм 17 в. не всегда были связаны с А., но чем дальше, тем больше крепла эта связь. Так, в Голландии и Англии, куда передвинулись с открытием Нового Света торговые пути и центры торговли и промышленности, в 17 в. наблюдается, в связи с прогрессом социальной жизни, классовой дифференциацией населения и развитием наук, значительнейшее движение деизма и вольнодумства, которое у наиболее глубоких мыслителей переходит в открытый А. Здесь приходится быть более осторожным при наименовании того или иного мыслителя атеистом. К числу таковых в Голландии во всяком случае может быть отнесен Уриэль Акоста (р. 1590 или 1594 — у. 1640 или 1647), доведенный до самоубийства религиозной еврейской общиной Амстердама, натуралист по убеждениям, отрицавший бессмертие души и восставший против религиозных традиций. Атеистом был и великий философ Бенедикт Спиноза (1632—1677), материалист, утверждавший наличие единой субстанции с двумя аттрибутами, протяжением и мышлением, и называвший, пользуясь старым термином, богом природу. Эта природа есть causa sui (причина бытия самой себя) и все в ней совершается на основе причинной закономерности. Ни творению, ни целевой связи вещей, ни чудесам, ни религиозному обоснованию морали нет места в материалистической системе Спинозы. В Англии «Гоббс уничтожил теистические предрассудки бэконовского материализма, а Коллинз, Додуэлл, Коуард, Гартли, Пристли и т. д. разбили последние загородки локковского сенсуализма. Деизм — не более, как удачный и легкий способ отделаться от религии, по крайней мере для материалиста» (К. Маркс, «Святое семейство»). Действительно, Т. Гоббс (1588—1679) заявил, что «страх перед невидимыми силами, будь они вымышлены или приняты по преданию, есть религия, когда он установлен государством для его целей, и — суеверие, когда он не установлен государством для его целей».
Тем не менее, всех перечисленных Марксом материалистов нельзя с современной нам точки зрения назвать атеистами. Теистические моменты еще очень сильны, напр., у Д. Гартли (1704—1757) и Д. Пристли (1733—1804). Но зато атеистами должны быть признаны В. Коуард (1657—1725), материалист, отрицавший нематериальность души, и Д. Толанд (1670—1722), называвший себя пантеистом, материалист, один из первых в новое время утверждавший, что движение свойственно вечной материи. Любопытно, что на первых порах в Англии материализм в форме деизма и А. были аристократическим учением, прививавшимся среди небольшой избранной группы ученых и образованных людей и повергавшим мелкую буржуазию в трепет. Но после революций 17 века дело изменилось, и религиозное вольномыслие охватило именно более передовую верхушку буржуазных кругов общества.
А. во Франции 18 в. Во Франции 18 в. события сложились иначе. Эта эпоха в истории А. особенно примечательна по глубине мысли и широте охвата. А. нашел здесь впервые открытую и боевую форму. Франция второй половины 18 в. была абсолютной монархией. Экономически она, сохраняя сильный социальный феодализм в деревнях, находилась на подступах к промышленному капитализму. Первоначальное накопление буржуазии уже совершилось. Дальнейшему развитию производительных сил препятствовали старые производственные отношения. Взгляды на религию отражали, в общем, картину классовой борьбы. Мелкая буржуазия, будучи политически-революционной, в экономической области тянула вспять, так как разорялась под давлением растущего капитала, а в области религиозной она выдвинула деизм Ж.-Ж. Руссо, естественную «религию сердца». Либеральное дворянство, довольствуясь некоторыми реформами на земле, не шло дальше реформ и на небе. В лице Вольтера (1694—1778) оно, жестоко нападая на католическую церковь (знаменитый призыв Вольтера: «écrasez l'infâme» — раздавите гадину), также не пошло дальше деизма, как естественной «религии разума». Наиболее революционной, и притом трезво и последовательно революционной для эпохи, была буржуазия с ее интеллигенцией. Овладев производительными силами эпохи, она не видела на своем пути никаких тайн: ясны средства к развитию производства, к собственному обогащению; ясны противники — абсолютизм, опирающийся на дворянство и духовенство; ясны пути к победе — завоевание власти и уничтожение феодализма во всех его проявлениях, до господства церкви и гнета религии включительно. Абсолютизм и церковь — основные противники, отсюда классовая борьба устремляется по двум основным линиям: против «тирании» и против «фанатизма». На эту борьбу нужно итти, вооружившись теорией, революционным мировоззрением, и буржуазия на протяжении ряда десятилетий выковывает такую теорию. Это — материализм, и непосредственно против церкви и религии — А. Первая половина века, у порога к-рой стоял скептик П. Бэйль (1647—1706), уже знала атеистов. Такова чрезвычайно интересная фигура деревенского священника Жана Мелье. Мелье пришел к материализму, атеизму и утопическому коммунизму самостоятельно, размышляя над католическим вероучением и наблюдая социальные отношения Франции. Но Мелье — одиночка: он видит, что выйдя с открытым А. к массе, останется еще без поддержки и неминуемо погибнет, и он надевает на себя личину религиозности, служит мессы, произносит проповеди, а в тишине ночи пишет свое «Завещание» — суровую критику религии и горячую проповедь А., материализма и коммунизма. Обострение классовой борьбы приходится во Франции на третью четверть века. С 1751 начинает выходить «Энциклопедия» Дидро, — широкая коалиция буржуазии и интеллигенции против абсолютизма и церкви. Руководящая группа «Энциклопедии» была материалистической и атеистической. Здесь прежде всего должны быть названы Дидро, П. Гольбах (1723—89) — «личный враг бога» и Ж. Нэжон (1738—1810) — «поп атеизма». Двое последних взяли на себя весь труд атеистической пропаганды. Они писали атеистические памфлеты совместно и порознь, помогая друг другу и соблюдая конспирацию, ибо книги их не раз подвергались запрету и сожжению. Книги приходилось печатать за границей, в Голландии, и затем уже контрабандой направлять во Францию. В целях конспирации указывали ложное место издания, издавали книги анонимно или под фамилией давно умершего писателя. Так были изданы следующие главнейшие атеистич. произведения (звездочкой отмечены имеющиеся в русском переводе: *«Разоблаченное христианство...» 1761, 1767, 1777, 1794; «Критическое исследование жизни и произведений св. Павла», 1766, 1770, 1794; «Священная зараза...», 1768, 1797; «Попы без маски...», 1768; «Давид, или история человека по сердцу божию», 1768, 1774; «Исследование пророчеств...», 1768; «Письма к Евгении, или предохранительное средство от предрассудков», 1768, 1792; *«Карманное богословие, или краткий словарь христианской религии», 1768, 1775, 1776, 1785, 1802; *«Воин-философ, или сомнения по поводу религии...», 1768; «О религиозной жестокости», 1769, 1775; «Разрушенный ад», 1769; «Опыт о предрассудках», 1770, 1795; «Критическая история Иисуса Христа», 1770; *«Система природы...», 1770, 1771, 1774, 1775, 1777, 1780, 1781, 1795 и т. д.; *«3дравый смысл...» (переделка Гольбахом «Завещания» Мелье), 1772, 1774, 1791, 1792 и т. д.
Таков поистине дождь атеистической литературы во Франции 18 в. Количество изданий, из к-рых здесь указаны не все, свидетельствует, как широко охватил А. третье сословие. Уже из заглавий видно, что авторы изучали библию. Их анализ сводился к тому, чтобы показать земное, человеческое происхождение библии и вскрыть противоречия и нелепости, заключающиеся в ней. Иногда в качестве объекта брали какую-либо библейскую личность, например, Давида, и показывали, как грабежи и убийства, вероломства и любовные похождения дали ему звание «человека по сердцу божию». Излюбленным приемом франц. атеистов была критика христианской морали; они указывали на всю противоестественность этой морали и не забывали показать несвязанность с нею жизни духовенства. Духовенство с его корыстолюбием, фанатизмом и кровожадностью было постоянной мишенью. Последнее было вполне понятно, ибо во Франции 18 в. еще случались религиозные казни. Однако, пропаганда Гольбаха не была только антицерковной, она разрушала все религиозное мировоззрение. Положительный момент французского А. заключался в теснейшей его связи с материализмом (см.) 18 в. В чисто атеистических произведениях была философская и естественно-научная подпочва. Гольбах и Нэжон умели разнообразить если не содержание, то подход к читателям. То они избирали форму догматической критики христианства, то вкладывали свои мысли в уста отставного военного, автора мемуаров, то придавали сочинению форму исторического повествования, то брали какой-либо отдельный эпизод священной истории, то обрушивались на духовенство, то вели пропаганду в форме переписки двух подруг, то составляли сатирический богословский словарь. Впервые широко и организованно поставленная атеистическая пропаганда, несомненно, приносила свои плоды, и французский А. сыграл свою роль в деле идеологической подготовки Великой французской революции.
Конечно, атеизм 18 в. имел свои недостатки; они обусловливались недостатками метафизического материализма: А. Гольбаха и Нэжона был анти-историческим. Не владея методом исторического материализма, старый А. не мог разгадать корни религии и тайны ее развития. Отсюда их «просветительская» точка зрения на религию, как на результат голого обмана жрецов и попов. Достаточно стать на точку зрения разума, — думали они, — и религиозные предрассудки падут сами собой. Старые атеисты, в силу объективных причин, не имели современного научного понятия о классовом строении общества; они не знали социальных корней религии и потому не понимали истинных путей ее ликвидации. Отсюда их надежды на мудрого законодателя, «просвещенного короля», к-рый мог бы уничтожить религию. Нэжон даже обращался в начале революции к Национальному собранию с соответствующим предложением. Анти-историзм самого А. приводил, т. о., к утопическим представлениям о возможности атеистической пропаганды. Однако, этот исторически обусловленный недостаток старого А. не должен скрывать его положительных сторон. В. И. Ленин так отзывался о нем в 1922: «Бойкая, живая, талантливая, остроумно и открыто нападающая на господствующую поповщину публицистика старых атеистов 18 в. сплошь и рядом окажется в 1.000 раз более подходящей для того, чтобы пробудить людей от религиозного сна, чем скучные, сухие, не иллюстрированные почти никакими умело подобранными фактами, пересказы марксизма, которые преобладают в нашей литературе».
А. в 19 веке. Наступившая после Великой революции наполеоновская реакция была гибельной для А. 18 в. Буржуазия, захватив власть и став господствующим классом, быстро сдала позиции воинствующего материализма и А.: приходилось подумывать об обороне против начинающего шевелиться молодого пролетариата. Общее мировоззрение характеризовалось католической реакцией, спиритуализмом и романтизмом. Только в 20-х гг. 19 в., после реставрации Бурбонов, вновь придвинувшей к власти землевладельцев, и накануне июльской революции 1830, снова начинают издавать в большом количестве атеистические сочинения Гольбаха, но эпоха уже оказывается иной. Зато в соседней Германии, позже выступившей на арену капитализма, вскоре создаются благоприятные условия для развития А. В 18 веке отсталая Германия питалась частично французской просветительной литературой, но, как правило, деизм в Германии был сопряжен с идеалистической или эклектической философией. Только у нек-рых мыслителей можно было видеть материализм в форме видоизмененного спинозизма, приводившего к атеистическим выводам; таковы И. Эдельман, Ф. Штош, И. Бехер. Быстро нагрянувший классический нем. идеализм Канта, Фихте, Шеллинга и Гегеля раздавил эти материалистические ростки и надолго отодвинул взрыв А. Хотя Кант и Фихте и испытывали нек-рые неприятности вследствие не совсем ортодоксальных убеждений, но до А. им было далеко. Однако, сороковые годы поставили Германию перед лицом своей буржуазной революции, открывающей дорогу капитализму. Идеологическая подготовка революции 1848 в известных чертах напоминает подготовку к Великой франц. революции. Радикализм и революционность политической и общественной мысли идут параллельно с таким же процессом в мысли философской. Разложение гегелевской школы обнаруживает все прослойки мысли от консервативной, через либеральную, до анархической (М. Штирнер) и революционной включительно. Л. Фейербах (1804—72), критикуя Гегеля, приходит в самом конце 30-х гг. к материализму. Критика религии находит свое выражение у Д. Штрауса («Жизнь Иисуса», 1835), Бруно Бауэра («Критика евангельской истории Иоанна», 1840, и «Критика евангельской истории синоптиков», 1841—42) и Л. Фейербаха («Сущность христианства», 1841). Бауэр сделал все атеистические выводы из Гегеля в форме памфлета «Трубный глас страшного суда против Гегеля, атеистов и антихристиан» (1841), и самого Гегеля превратил едва ли не в атеиста. Фейербах также пришел к А.: не бог создал человека по подобию своему, а человек создал бога по своему подобию. Существование души Фейербахом отрицается. Происхождение религии объясняется историческими и психологическими условиями. Разгадка религии кроется в антропологии и физиологии человека. Место религии должна занять философия. Конечно, объяснение религии у Фейербаха не может быть принято современным диалектическим материализмом, но Фейербах своим материализмом и антропологизмом создал почву для диалектического, исторического материализма.
Сложность обстановки германской революции 1848 заключалась в том, что хотя она и была буржуазной революцией, но в ней действовал уже, как достаточно оформившееся целое, пролетариат. В переводе на язык идеологии это означало, что непосредственно, на протяжении всего нескольких лет, вслед за буржуазным метафизическим материализмом и А. последовал диалектический материализм и А. пролетариата в лице К. Маркса и Ф. Энгельса. Только теперь А. нашел свою прочную основу, и тайна религии (см.) была разгадана. Это не значит, конечно, что буржуазия не выдвинула в дальнейшем ни одного атеиста, но это означает, что последовательный А. нашел своего носителя лишь в пролетариате, к-рый не только не заинтересован в сохранении капиталистического общества, но, начиная со второй трети 19 в., принимает все более и более решительные меры к его уничтожению и притом к уничтожению со всеми его идеологическими институтами, в том числе и религией. От Фейербаха, т. о., как от родоначальника, идут две ветви современного А. Развитие точных и естественных наук во второй половине 19 в., в частности оформление дарвинизма, привело и в среде буржуазной интеллигенции к ярко выраженному А. Борьба вокруг этих проблем иногда потрясала все европейское общество. Так, «Мировые загадки» дарвиниста Э. Геккеля (1843—1919) раскололи общество на два лагеря: в одном сосредоточились все реакционные группировки, в другом — прогрессивные. Между тем, атеистические выводы только следовали из книги Геккеля, сам же он этих выводов не делал. Естественно-научный материализм Л. Бюхнера, К. Фохта и Я. Молешотта был некоторое время знаменем радикальной интеллигенций. Основное сочинение Бюхнера «Сила и материя» выдержало множество изданий и было переведено на все европейские языки. На нем воспитывались целые поколения радикальной интеллигенции. Бюхнер был не только материалистом и дарвинистом, но и проповедывал А. В 19 в. консервативная буржуазия и реакционные общественные группы во главе с духовенством повели ожесточенную и систематическую борьбу с А. Теперь уже можно было говорить о потопе анти-атеистической литературы. Особенно комично было это в России, где атеистическая литература почти отсутствовала вследствие цензурных запрещений, а, между тем, А. обличался в массовом масштабе. В Англии открыто проповедывал А. с 17-летнего возраста Ч. Бредлоу (1833—91), относительно к-рого после смерти пустили в обращение легенду о его якобы отречении от А. на смертном одре; дочери его пришлось выступить с публичным опровержением этой легенды.
А. в наши дни. Чем ближе к нашему времени, тем более слабеет и исчезает А. буржуазии. Можно сказать, что империалистская война и последующие революции окончательно убили его. Буржуазия и в этой области изменила своему славному прошлому. Напротив, А. пролетариата растет и ширится. Конечно, прежде чем судить о его размерах, нужно учесть всю социальную и политическую обстановку капиталистического общества и буржуазного государства. Даже в тех странах, где церковь формально отделена от государства, религия является неотъемлемой частью общества, направленной на угнетение и «оглупление» эксплоптируемых классов. Вся система народного образования и весь уклад социальной и политической жизни направлены к тому, чтобы держать пролетариат и крестьянство в тисках религии. Классовая сущность религии, а следовательно и социальное значение А. ясны, как никогда.
Поэтому-то так определенно отношение к религии со стороны марксизма. «Религия — опиум для народа», — говорил К. Маркс, — «род духовной сивухи» — продолжал В. И. Ленин. Марксизм неразрывно связан с А. Так было у самих основоположников марксизма, так теоретически обстоит дело и в марксистских политических партиях. К сожалению, не все лидеры с.-д. партий следовали за И. Дицгеном в его постоянном разоблачении «дипломированных лакеев поповщины». Вместо определенного отношения к А., как к одному из теоретических устоев рабочего революционного движения, встречались представления о религии, как о частном деле не только для государства, но и для социалистической партии. Уже у самого И. Дицгена были несколько неправильные взгляды на религию, когда он, например, говорил о «религии социал-демократии». Заигрывания германской с.-д. с религией имели место и значительно позже. Совсем недавно в ревизионизме неокантианского толка обозначалось течение, приходящее через этический социализм к определенному теизму. В виду всего этого, А. охватывает не столь широкие слои пролетариата, как должно было бы быть. Однако, за последнее время в этом отношении произошли крупные изменения. Империалистская война со всеми своими экономическими последствиями в странах, затронутых ею, в значительной степени подорвала религию. А. становится массовым явлением именно среди рабочих (буржуазия ударилась в мистику). Об этом свидетельствует сама буржуазия в своей прессе. Октябрьская Революция создала в лице первого в мире пролетарского государства прочную базу для освобождения человечества от религиозного гнета. Как у нас, так и за границей создаются общественные организации с соответствующими целями. На Западе (в Вене) организовался «Интернационал пролетарских вольнодумцев» («Internationale Proletarischer Freidenker»), § 1 «Основных линий» которого гласит: «Полное духовное освобождение рабочего класса предполагает его экономическое освобождение. Но в борьбе за это экономическое освобождение борьба с духовной отсталостью рабочих есть важнейшее оружие»; § 7 гласит: «Религия и национализм являются союзниками капитализма, союзниками в душе самого пролетариата, к-рый старается освободиться экономически от капитализма»; в § 14 говорится: «Каждая пролетарская партия должна бороться за то, чтобы государство считало религию частным делом, граждан, но для нее самой религия не должна быть частным делом». К сожалению, политическая линия Интернационала Пролетарских Вольнодумцев, столь важная в деле реализации А., страдает недостаточной отчетливостью, колеблясь между 2 и 3 Интернационалами. Германский «Союз монистов», в последнее время выступающий более четко в смысле А., также страдает нетвердой классовой линией. От этих недостатков свободен организовавшийся в СССР «Союз безбожников», связавший свое дело с делом 3 Коммунистического Интернационала.
Полностью А. может быть реализован лишь в коммунистическом обществе, однако, борьба за А. должна вестись уже в современном обществе. Успехи А. зависят прежде всего от того, насколько он будет связан с революционным марксизмом. Союз А. с современным материалистическим естествознанием очевиден сам собою, однако, неправильно думать, что этого союза вполне достаточно для победы А. Религия есть явление общественное и, чтобы понять ее происхождение, развитие и закат, необходимо знание общественных явлений, их законов и особенностей. Поэтому для успеха А. нужна его связь с историческим материализмом. Короче говоря, современный атеизм мыслится лишь как часть диалектического материализма Маркса, Энгельса и Ленина.
Лит.: Марксистских сводных систематических работ по А. пока нет, равно как и сводных работ по истории А. Работы по А. богословов или богословствующих философов абсолютно непригодны для руководства. Из б. или м. объективных трудов можно указать: А. В. Drachmann, Atheism in Pagan Antiquity, Copenhagen, 1922; John M. Robertson, A short history of Freethought ancient and modern (3 ed.), 2 vis., London, 1915; Fritz Mauthner, Der Atheismus und seine Geschichte im Abendlande, 4 B-de, Stuttgart, 1920—1923; Janet E. Courtney, Freethinkers of the Nineteenth Century, London, 1920 (ряд биографии, очерков). По истории англ. деизма и А. в связи с философией: G. V. Lechler, Geschichte des englischen Deismus, Stuttgart, 1841; по истории франц. материалистов и атеистов — старая, но дающая фактический материал работа идеалиста Ph. Damiron, «Mémoires pour servir à l'histoire de la philosophie au 18 siècle», 3 vis., Paris, 1858—1864. Кое-какой материал имеется в историях философии. Борьба религии с А. во второй половине 19 в. не подытожена, но она оставила нам много полемических сочинений. В остальном см. литературу под упомянутыми в статье именами. О современном состоянии А. см. журнал «Антирелигиозник», орган «Союза безбожников», лейпцигский журнал «Der Atheist» и венский «Der Freigeist». Атеистическая литература издается в большом количестве в СССР и в значительно меньшем — в Германии и Австрии (см. также литературные указания к ст. Религия).
