Ода к Психее (Китс/Талов)

← ←

Ода к Психее (Джон Китс) Ode to Psyche

→ →

Перевод выполнен Марком Владимировичем Таловым.

Талов: ОДА К ПСИХЕЕ Внемли нестройным звукам, о богиня,         Плодам труда и памяти моей! Да разгласится тайн твоих святыня         До нежных раковин твоих ушей! Сегодня мне приснилось, иль Психея         Крылатая явилась во плоти? Я лесом брел беспечно и, робея         От изумленья, встретил на пути Прекрасную чету в траве высокой,         Под шелестящей, сводчатой листвой,         Где протекал ручей, виясь змеёй,                 Незримый за осокой: В гряде пурпуроустой, синеокой         Цветов, порой слепивших белизной, На ложе муравы они лежали, –         С обвившимися крыльями чета!         Неслившиеся томные уста Они в полудремоте чуть сближали И в поцелуе долгом замирали         С рожденьем робким заревой любви.                 Божка назвать сумею. Ты ж, горлица, себя ты объяви!                 Узнал Психею! О, позже всех явленная мечта         Вне иерархии богов! Без меры Прекрасна ты. Что Феба красота         И – светлячок небес, – звезда Венеры? Ты их прекрасней, хоть не посвящен         Тебе алтарь цветочный И в честь твою не раздается стон,         Гимн девы в час полночный, Ни звуки лютни, ни призыв рожка,         И смирна не курится… Прекрасна без священного леска,         Без капищ и провидца. О, славная! Да, смолкли голоса         Античных клятв и безрассудной лиры, Когда священны были всем леса,         Вода, огонь, и воздух, и зефиры. Но и теперь, в чужом тебе краю,         Своими обновленными очами,         Я вижу, как играешь веерами, Пленя Олимп, и о тебе пою. Сам буду хором я твоим и стон         Исторгну в час полночный, Я буду песнью лютни и рожка,         И смирной, что курится, И музыкой священного леска,         И голосом провидца. Да, я твой жрец, и я созижду храм         В безвестной глубине души, чтоб пели Широколиственные мысли там,         Как ропщут под осенним ветром ели. Семья деревьев далеко окрест         Озеленит от склона к склону горы: Зефирам, птицам, пчелам горных мест         Да внемлют убаюканные Оры!                 Средь полного спокойствия увьют                 Цветы и розы мирный твой приют. Ума ограду я вокруг устрою         Из звёзд, побегов, чашечек цветов Столь разных и несхожих меж собою         И созданных садовницею снов. Все, что в мечтах рисуется воочью,         Ты там увидишь вновь, – Свет и окно, распахнутое ночью,         Чтобы впустить любовь! <?>
	Китс: ODE TO PSYCHE O GODDESS! hear these tuneless numbers, wrung   By sweet enforcement and remembrance dear, And pardon that thy secrets should be sung   Even into thine own soft-conched ear: Surely I dreamt to-day, or did I see              5   The winged Psyche with awaken’d eyes? I wander’d in a forest thoughtlessly,   And, on the sudden, fainting with surprise, Saw two fair creatures, couched side by side   In deepest grass, beneath the whisp’ring roof      10   Of leaves and trembled blossoms, where there ran         A brooklet, scarce espied: ’Mid hush’d, cool-rooted flowers, fragrant-eyed,   Blue, silver-white, and budded Tyrian, They lay calm-breathing on the bedded grass;          15   Their arms embraced, and their pinions too;   Their lips touch’d not, but had not bade adieu, As if disjoined by soft-handed slumber, And ready still past kisses to outnumber   At tender eye-dawn of aurorean love:          20         The winged boy I knew;   But who wast thou, O happy, happy dove?         His Psyche true!    O latest born and loveliest vision far   Of all Olympus’ faded hierarchy!          25 Fairer than Phoebe’s sapphire-region’d star,   Or Vesper, amorous glow-worm of the sky; Fairer than these, though temple thou hast none,         Nor altar heap’d with flowers; Nor virgin-choir to make delicious moan          30         Upon the midnight hours; No voice, no lute, no pipe, no incense sweet   From chain-swung censer teeming; No shrine, no grove, no oracle, no heat   Of pale-mouth’d prophet dreaming.          35    O brightest! though too late for antique vows,   Too, too late for the fond believing lyre, When holy were the haunted forest boughs,   Holy the air, the water, and the fire; Yet even in these days so far retir’d          40   From happy pieties, thy lucent fans,   Fluttering among the faint Olympians, I see, and sing, by my own eyes inspired. So let me be thy choir, and make a moan         Upon the midnight hours;              45 Thy voice, thy lute, thy pipe, thy incense sweet   From swinged censer teeming; Thy shrine, thy grove, thy oracle, thy heat   Of pale-mouth’d prophet dreaming.    Yes, I will be thy priest, and build a fane          50   In some untrodden region of my mind, Where branched thoughts, new grown with pleasant pain,   Instead of pines shall murmur in the wind: Far, far around shall those dark-cluster’d trees   Fledge the wild-ridged mountains steep by steep;      55 And there by zephyrs, streams, and birds, and bees,   The moss-lain Dryads shall be lull’d to sleep; And in the midst of this wide quietness A rosy sanctuary will I dress 60With the wreath’d trellis of a working brain,          60   With buds, and bells, and stars without a name, With all the gardener Fancy e’er could feign,   Who breeding flowers, will never breed the same: And there shall be for thee all soft delight 65  That shadowy thought can win,              65 A bright torch, and a casement ope at night,   To let the warm Love in!    21-30 апреля 1819

---

Другие переводы

• Ода Психее (Китс/Витковский)

Данное произведение является собственностью своего правообладателя и представлено здесь исключительно в ознакомительных целях. Если правообладатель не согласен с публикацией, она будет удалена по первому требованию. / This work belongs to its legal owner and presented here for informational purposes only. If the owner does not agree with the publication, it will be removed upon request.