Отпущенное слово (Терновский)/Предисловие
| ← Содержание | Отпущенное слово — Предисловие |
Тайна ИГ → |
…Найти, перечесть и отобрать написанное за годы и десятилетия. Отнести собранное в типографию. И напечатать книжку. Да, в постсоветской России это, наконец, стало возможным. Только нужно ли?
В этом сборнике — мои статьи, свидетельства, заявления. Но кто захочет это читать? Кому может быть интересен мой взгляд на давние и недавние события в нашей стране? Мой муравьиный протест в связи с высылкой Солженицына или советским вторжением в Афганистан? Ведь я — обыкновенный человек, не провидец и не пророк. Я не стремлюсь поучать других или навязывать кому-то свою точку зрения. А кому нужны писания человека, не обладающего не только политической, но даже житейской мудростью?
И все-таки я решаюсь предложить свою книжку читателю. Потому что есть в нашей недавней истории область, известная мне лучше, чем большинству моих соотечественников. Что я имею в виду? В середине 60-х возникло неведомое до той поры в Советском союзе явление. Вдруг стали появляться люди, выражавшие несогласие с официальными идеологическими установками, с преследованиями и приговорами за слово и убеждения, и даже с действиями советского правительства. Причем делали они это не таясь: подписывали собственными именами протестные заявления, обращения, открытые письма. Эти документы гуляли потом в Самиздате, звучали по зарубежным радиоголосам. Участников этого движения называли то диссидентами, то инакомыслящими, позднее — правозащитниками. Власти крайне болезненно реагировали на подобные выступления и безжалостно преследовали «отщепенцев» и «антисоветчиков». Их выгоняли с «волчьим билетом» с работы, сажали в лагеря и «психушки», некоторых выталкивали в эмиграцию. Но властям так и не удалось заставить замолчать всех, подавить полностью всякую оппозицию.
Сегодня немногие поминают правозащитников добрым словом. Гораздо больше людей видят в них разрушителей державы и призывают все мыслимые кары на головы тех, кого в свое время «недодержали, недобили, недогнули, недоупекли». Но ни доброжелатели, ни проклинатели чаще всего толком не представляют что делали, чего хотели и чему противились правозащитники, за что они шли в тюрьмы и лагеря. И какими они были в жизни.
Мне правозащитное движение известно не понаслышке. Хотя я не был в числе его пионеров и зачинателей, но больше 10-и лет являлся его деятельным участником. И многие правозащитники были моими добрыми знакомыми и друзьями. Наверно, не все согласятся с моими оценками. Но я не стану пытаться кого-то в чем-то переубедить, что-то доказывать. Я давно понял, что взгляды и воззрения людей по большей части иррациональны и не поддаются логической коррекции.
Говорят, книги имеют свою судьбу. Они — как дети. Их надо произвести на свет, взрастить бережно и с любовью. И — отпустить.
И не стоит понапрасну гадать какая выпадет судьба моему отпущенному слову.
Апрель 2001 г.
