|
ДВА ПСА. Рассказ
перевод Д. Смирнова-Садовского
На Койлу, древних гэлов лоно,
Где правил КОЙЛ* во время оно,
Лучи струил июньский день,
Когда в одной из деревень
5 За старой фермой в буераке
Вдруг повстречались две собаки.
Один был Цезарь – пёс отменный,
Любил его судья почтенный,
Не скоттом был сей статный пёс, –
10 Его оттуда к нам завёз
Корабль дорогою морскою,
Где любят промышлять трескою*.
Был Цезарь мудрый и галантный;
Его ошейник элегантный,
15 Сверкал на солнце и звенел,
Но пёс гордыни не имел,
Общаясь запросто за лавкой
С какой-нибудь лохматой шавкой,
Иль к церкви направлял свой шаг
20 С весёлой братией дворняг,
Или, чинов не разбирая,
Мочился с ними у сарая.
Простым шотландцем был другой;
Его хозяин дорогой, –
25 Крестьянский бард, – ходил за плугом
И кобельку был добрым другом.
Все Люатом собаку звали,
Как пса из песни о Фингале*.
Был Люат честен и неглуп,
30 Любил с уступа на уступ
Скакать, или гонять на воле,
Он был из рода древних колли:
Со светлой грудью, зад лохмат,
И космы чёрные до пят,
35 Он уши подымал торчком,
И хвост сгибал смешным крючком.
Пусть каждый из другого круга, –
Они обнюхали друг друга,
Почуяв друга, не врага,
40 И побежали на луга,
Играя в догонялки, или
Кротов и сусликов ловили,
И, в буерак придя опять,
Решили мирно поболтать
45 И разобраться в кои веки
В Венце Творенья – Человеке!
Цезарь
Я часто думал, честный Люат:
Таких, как ты, жизнь не балует.
Жизнь дворянина знает всяк,
50 Но как, скажи, живёт бедняк?
Наш Лэрд за всё взимает много
Решительно и очень строго.
Он спит, – будить его не смей:
Проснётся, – уж летит лакей,
55 А Лэрд кричит: «Подать карету!»
В тугой кошель кладёт монету, –
А на монете сам Георг,
И кучер мчит его на торг.
А вечером обед особый,
60 С жарким, десертом, сладкой сдобой,
И Лэрд, и все кто там сидят,
Чего там только не едят:
Фазан, барашек, поросёнок,
И эля пенного бочонок!
65 Швейцар, лакей и прочий люд,
Собачник, повар тут как тут –
И каждый жрёт, как аллигатор, –
Не то, что фермер-арендатор;
Скажи мне, как твой бард живёт?
70 Чем наполняет свой живот?
Люат
Да, Цезарь, труд ему по нраву, –
С утра копает он канаву,
В каменоломне на завале
Дробит он уголь – и так дале...
70 А как без этого прожить, –
Жену, детишек накормить?
Когда б работать он не мог,
Кто голодранцам бы помог?
Когда ж зимой приходят беды,
80 И остаётся без обеда,
Надолго бедная семья,
Страдают все, и даже я, –
Болезни льются бурной лавой,
И смерть грозит рукой костлявой;
85 Но лишь весной всё расцветёт,
Глядишь, – опять семья растёт!
Цезарь
Да, бедняком пренебрегают,
Его бесчестят и ругают,
Грозят верёвкой, бьют кнутом,
90 И величают лишь скотом;
Как барсуков мы ненавидим,
Так их шпыняют, как мы видим!
Их тащит Лэрд на грозный суд, –
(О, Люат, верь), мой гнев был лют,
95 Когда гремел судья-диктатор,
Молился тихо арендатор,
Не зная чем налог платить,
Дрожал и плакал: «Как мне быть?»
А управляющий бесился,
100 Кричал: «Да чтоб ты удавился!»
И суд беднягу покарал –
Всего до нитки обобрал!
Люат
Но черти, хоть они бушуют,
Не так страшны, как их малюют,
105 Привык к несчастьям наш бедняк —
Не ухватить его никак.
Судьба лишь звякнет бубенцами, —
И сводит он концы с концами!
Трудягу как не изнуряй,
110 Ему минутный отдых – Рай!
Детишки, верная супруга,
И кружка эля в час досуга,
Кусок сухого пирога,
И разговор у очага.
115 С приятелем сладкоречивым —
Вот то, что делает счастливым! —
О горестях своих забыть,
Соседям косточки обмыть,
Корить епископов коварство,
120 Костить парламент, государство,
Акциз суровый заклеймить,
Далёкий ЛОН’ОН побранить.
А настаёт День Всех Святых*,
Плодов, колосьев налитых, –
125 И веселится голь, гуляя,
Справляя праздник урожая:
Сияют Радость и Любовь,
Заботы позабыты вновь!
А в Рождество и в Новый Год,
130 Когда зима снега метёт,
Проходит славная неделя,
За сказочным бочонком эля,
Закурит трубку старичок,
Пойдёт по кругу табачок,
135 И пусть себе стенает вьюга, –
С любовью смотрят друг на друга
Бард и хозяюшка моя,
А с ними радуюсь и я!
Однако, Цезарь, прав и ты,
140 Порой срывают, как цветы,
Людей и честных и правдивых,
Надёжных и трудолюбивых.
Оторванные от корней,
Так семьи гибнут, – тем верней,
145 Чем, больше сможет отличиться,
И к Лорду честному пробиться
В доверье шелудивый плут;
В парламент тот, – и этот тут!
Цезарь.
Ах, «честный Лорд»? Давай-ка вместе
150 Порассуждаем мы о «чести»!
Твой «чести Лорд» туда идёт,
Куда ПРЕМЬЕР его ведёт.
Перечить старшему не смея,
Идей и мыслей не имея,
Несётся в Оперу, на Пьесу; <155>
Его все знают как повесу;
Затем в ГААГУ он спешит,
В КАЛЕ делишками вершит;
А вот и ВЕНА, и ВЕРСАЛЬ,
160 Где тратить денежки не жаль;
Потом направит путь к МАДРИДУ, –
Вкусить фламенко и корриду;
А там, на парусник и – в РИМ
За шлюшкой едет пиллигрим,
165 Иль в БАДЕН, чтоб, попить водички,
И нежный дар сифилитички –
Свой твёрдый шанкр скорей отмыть.
Страну готовый разорить,
«Лорд чести» не о ней печётся, –
170 Он к наслажденьям лишь влечётся!
Люат
Ах, вот в чём дело? Вот так блеф!
И ради сих блудливых дев,
И их несносного кривлянья
Просаживают состоянья!
175 Уж не такие мы с тобой!
Пусть бросят двор и всей гурьбой
Приедут, поживут в деревне,
И в нашей пожуют харчевне,
Посмотрят на девичий пляс,
180 Пусть жить поучатся у нас!
Всем лучше: Лэрду, батраку,
И даже Барду-бедняку!
Пусть куропаток постреляют,
Иль хоть всю рощу посрубают,
185 Чтоб моховик найти иль груздь,
О жёнах посудачат пусть...
И верно ль, Цезарь, утвержденье,
Что жизнь дворян – лишь наслажденье?
Цезарь.
Нет, жизнь их точно крест собачий, –
190 Тем хуже, чем они богаче!
Да, им не надо голодать,
В жару потеть, в мороз дрожать,
Работа им не сводит кости,
К ним бедность не приходит в гости,
195 Но к удивленью моему
Их жизнь не учит ничему!
Когда ничто их не тревожит,
Их вечно червь какой-то гложет,
И этот червь их жизнь корёжит,
200 Их меланхолию он множит.*
Крестьянин поработал плугом –
И, радуясь, зелёным лугом
Идёт и песню распевает
А там уж жёнка поджидает
205 И, прялку весело крутя,
Ласкает нежное дитя.
Но господа – они ленивы,
Всегда сердиты и чванливы,
Для них игра – скучнее жвачки,
210 Ни бал не тешит их, ни скачки,
Ни карнавал, ни маскерад,
Ни фейерверк и ни парад
Ни роскошь, и ни блеск дворца –
Ничто не тронет их сердца!
215 Начнут Милорды перебранку,
А там, глядишь, – затеют пьянку,
Бегут толпою к проституткам,
А утром маются желудком.
Любезные на вид Миледи,
220 В душе грызутся, как медведи,
Тайком злословят друг о друге,
Похлеще дьявольской прислуги.
С утра за чашечкой и блюдцем,
Они дурачатся, смеются,
225 Но днём растёт их раздраженье,
А ночь – вулкана изверженье,
И до утра у них галдёж –
Интриги, каверзы, картёж,
И могут за одно мгновенье
230 Продуть и ферму, и именье.
Вот какова их жизнь, мой Люат, –
Лишь нас пока она милует,
И хорошо, что мы с тобой
Не человеки, милый мой!
235 Вот солнца луч за рощей канул,
Жук прогудел, и месяц глянул.
Ушами псы махнули мудро,
Чтоб снова встретиться наутро.
| 13–18 июля 2009,
Сент-Олбанс (Англия) –
Кала ен Портер (Менорка, Испания)
|
The Twa Dogs, A Tale
by Robert Burns
'Twas in that place o' Scotland's isle,
That bears the name o' auld King COIL,[1]
Upon a bonie day in June,
When wearing thro' the afternoon,
5 Twa dogs, that were na thrang at hame,
Forgather'd ance upon a time.
The first I'll name, they ca'd him 'Cæsar',
Was keepet for his Honor's pleasure:
His hair, his size, his mouth, his lugs,
10 Shew'd he was nane o' Scotland's dogs;
But whalpit some place far abroad,
Whare sailors gang to fish for Cod.
His locked, letter'd, braw brass collar
Shew'd him the gentleman an' scholar;
15 But though he was o' high degree,
The fient a pride, nae pride had he;
But wad hae spent an hour caressin,
Ev'n wi' al tinkler-gipsey's messan:
At kirk or market, mill or smiddie,
20 Nae tawted tyke, tho' e'er sae duddie,
But he wad stand, as glad to see him,
An' stroan'd on stanes an' hillocks wi' him.
The tither was a ploughman's collie-
A rhyming, ranting, raving billie,
25 Wha for his friend an' comrade had him,
And in freak had 'Luath' ca'd him,
After some dog in Highland Sang,[2]
Was made lang syne,-Lord knows how lang.
He was a gash an' faithfu' tyke,
30 As ever lap a sheugh or dyke.
His honest, sonsie, baws'nt face
Aye gat him friends in ilka place;
His breast was white, his tousie back
Weel clad wi' coat o' glossy black;
35 His gawsie tail, wi' upward curl,
Hung owre his hurdie's wi' a swirl.
Nae doubt but they were fain o' ither,
And unco pack an' thick thegither;
Wi' social nose whiles snuff'd an' snowket;
40 Whiles mice an' moudieworts they howket;
Whiles scour'd awa' in lang excursion,
An' worry'd ither in diversion;
Till tir'd at last wi mony a farce,
Upon a knowe they set them down upon their -,
45 An' there began a lang digression.
About the 'lords o' the creation.'
Cæsar
I've aften wonder'd, honest Luath,
What sort o' life poor dogs like you have;
An' when the gentry's life I saw,
50 What way poor bodies liv'd ava.
Our laird gets in his racked rents,
His coals, his kane, an' a' his stents:
He rises when he likes himsel';
His flunkies answer at the bell;
55 He ca's his coach; he ca's his horse;
He draws a bonie silken purse,
As lang's my tail, where, thro' the steeks,
The yellow letter'd Geordie keeks.
Frae morn to e'en, it's nought but toiling
60 At baking, roasting, frying, boiling;
An' tho' the gentry first are stechin,
Yet ev'n the ha' folk fill their pechan
Wi' sauce, ragouts, an' sic like trashtrie,
That's little short o' downright wastrie.
65 Our whipper-in, wee, blastet wonner,
Poor, worthless elf, it eats a dinner,
Better than ony tenant-man
His Honour has in a' the lan':
An' what poor cot-folk pit their painch in,
70 I own it's past my comprehension.
Luath
Trowth, Cæsar, whyles they're fash't eneugh:
A cotter howkin in a sheugh,
Wi' dirty stanes biggin a dyke,
Baring a quarry, an' sic like;
75 Himsel', a wife, he thus sustains,
A smytrie o' wee duddie weans,
An' nought but his han'-daurg, to keep
Them right an' tight in thack an' raep.
An' when they meet wi' sair disasters,
80 Like loss o' health or want o' masters,
Ye maist wad think, a wee touch langer,
An' they maun starve o' cauld an' hunger:
But how it comes, I never kent yet,
They're maistly wonderfu' contented;
85 An' buirdly chiels, an' clever hizzies,
Are bred in sic a way as this is.
Cæsar
But then to see how ye're neglecket,
How huff'd, an' cuff'd, an' disrespecket!
Lord man, our gentry care as little
90 For delvers, ditchers, an' sic cattle;
They gang as saucy by poor folk,
As I wad by a stinking brock.
I've notic'd, on our laird's court-day, -
An' mony a time my heart's been wae, -
95 Poor tenant bodies, scant o'cash,
How they maun thole a factor's snash;
He'll stamp an' threaten, curse an' swear
He'll apprehend them, poind their gear;
While they maun stan', wi' aspect humble,
100 An' hear it a', an' fear an' tremble!
I see how folk live that hae riches;
But surely poor-folk maun be wretches!
Luath
They're no sae wretched's ane wad think.
Tho' constantly on poortith's brink,
105 They're sae accustom'd wi' the sight,
The view ot gies them little fright.
Then chance and fortune are sae guided,
They're aye in less or mair provided:
An' tho' fatigu'd wi' close employment,
110 A blink o' rest's a sweet enjoyment.
The dearest comfort o' their lives,
Their grushie weans an' faithfu' wives;
The prattling things are just their pride,
That sweetens a' their fire-side.
115 An' whyles twalpennie worth o' nappy
Can mak the bodies unco happy:
They lay aside their private cares,
To mind the Kirk and State affairs;
They'll talk o' patronage an' priests,
120 Wi' kindling fury i' their breasts,
Or tell what new taxation's comin,
An' ferlie at the folk in LON'ON.
As bleak-fac'd Hallowmass returns,
They get the jovial, rantin kirns,
125 When rural life, of ev'ry station,
Unite in common recreation;
Love blinks, Wit slaps, an' social Mirth
Forgets there's Care upo' the earth.
That merry day the year begins,
130 They bar the door on frosty win's;
The nappy reeks wi' mantling ream,
An' sheds a heart-inspiring steam;
The luntin pipe, an' sneeshin mill,
Are handed round wi' right guid will;
135 The cantie auld folks crackin crouse,
The young anes rantin thro' the house-
My heart has been sae fain to see them,
That I for joy hae barket wi' them.
Still it's owre true that ye hae said,
140 Sic game is now owre aften play'd;
There's mony a creditable stock
O' decent, honest, fawsont folk,
Are riven out baith root an' branch,
Some rascal's pridefu' greed to quench,
145 Wha thinks to knit himsel the faster
In favour wi' some gentle master,
Wha, aiblins, thrang a parliamentin',
For Britain's guid his saul indentin'-
Cæsar
Haith, lad, ye little ken about it:
150 For Britain's guid! guid faith! I doubt it.
Say rather, gaun as PREMIERS lead him:
An' saying ay or no's they bid him:
At operas an' plays parading,
Mortgaging, gambling, masquerading:
155 Or maybe, in a frolic daft,
To HAGUE or CALAIS takes a waft,
To mak a tour an' tak a whirl,
To learn bon ton, an' see the worl'.
There, at VIENNA, or VERSAILLES,
160 He rives his father's auld entails;
Or by MADRID he takes the rout,
To thrum guitars an' fecht wi' nowt;
Or down Italian vista startles,
Whore-hunting amang groves o' myrtles:
165 Then bowses drumlie German-water,
To mak himsel look fair an' fatter,
An' clear the consequential sorrows,
Love-gifts of Carnival signoras.
For Britain's guid! for her destruction!
170 Wi' dissipation, feud, an' faction.
Luath
Hech, man! dear sirs! is that the gate
They waste sae mony a braw estate!
Are we sae foughten an' harass'd
For gear to gang that gate at last?
175 O would they stay aback frae courts,
An' please themsels wi' countra sports,
It wad for ev'ry ane be better,
The laird, the tenant, an' the cotter!
For thae frank, rantin, ramblin billies,
180 Feint haet o' them's ill-hearted fellows;
Except for breakin o' their timmer,
Or speakin lightly o' their limmer,
Or shootin of a hare or moor-cock,
The ne'er-a-bit they're ill to poor folk,
185 But will ye tell me, master Cæsar,
Sure great folk's life's a life o' pleasure?
Nae cauld nor hunger e'er can steer them,
The very thought ot need na fear them.
Cæsar
Lord, man, were ye but whyles where I am,
190 The gentles, ye wad ne'er envy them!
It's true, they need na starve or sweat,
Thro' winter's cauld, or simmer's heat:
They've nae sair-wark to craze their banes,
An' fill auld age wi' grips an' granes:
195 But human bodies are sic fools,
For a' their colleges an' schools,
That when nae real ills perplex them,
They mak enow themsel's to vex them;
An' aye the less they hae to sturt them,
200 In like proportion, less will hurt them.
A country fellow at the pleugh,
His acre's till'd, he's right eneugh;
A country girl at her wheel,
Her dizzen's dune, she's unco weel;
205 But gentlemen, an' ladies warst,
Wi' ev'n-down want o' wark are curst.
They loiter, lounging, lank an' lazy;
Tho' deil-haet ails them, yet uneasy;
Their days insipid, dull, an' tasteless;
210 Their nights unquiet, lang, an' restless.
An'ev'n their sports, their balls an' races,
Their galloping through public places,
There's sic parade, sic pomp, an' art,
The joy can scarcely reach the heart.
215 The men cast out in party-matches,
Then sowther a' in deep debauches.
Ae night they're mad wi' drink an' whoring,
Niest day their life is past enduring.
The ladies arm-in-arm in clusters,
220 As great an' gracious a' as sisters;
But hear their absent thoughts o' ither,
They're a' run-deils an' jads thegither.
Whyles, owre the wee bit cup an' platie,
They sip the scandal-potion pretty;
225 Or lee-lang nights, wi' crabbit leuks
Pore owre the devil's pictur'd beuks;
Stake on a chance a farmer's stackyard,
An' cheat like ony unhanged blackguard.
There's some exceptions, man an' woman;
230 But this is Gentry's life in common.
By this, the sun was out of sight,
An' darker gloaming brought the night;
The bum-clock humm'd wi' lazy drone;
The kye stood rowtin i' the loan;
235 When up they gat an' shook their lugs,
Rejoic'd they werena men but dogs;
An' each took aff his several way,
Resolv'd to meet some ither day.
| 1786
|
и может быть воспроизведено при условии указания авторства и его некоммерческого использования без права создавать производные произведения на его основе.
