«Мой дом — бесконечность», «Из восьми книг»
Из книги «Ангел Соответствий» (1972–1973)
Всему светящему бывает…
* * *
Всему светящему бывает
От воплощенья тяжело,
Тогда на слово уповает
Обледеневшее стекло:
Кто оглянулся, сном уколот,
И как по пальцам перечтет —
Сверканье, подлетевший холод
И в солнце листьев переход?..
1972
Разговоры мира дробного…
* * *
Разговоры мира дробного
Медным Буддой встали в нишу.
Просыпаясь, время вздрогнуло
От недоброго затишья.
Белый камень против пагоды —
Против тучи вышел тополь,
Отгораживаясь радугой
От всемирного потопа.
1972
Exodus
Над умами, полными товара,
Над душой, площадной со стыда,
Городов холмистая тиара,
Непобитый козырь — Амстердам.
И один среди двухсот владельцев
Дыр в холмах и лучших в море мест
Жаждет в небо бурое вглядеться —
И узреть из туч проросший перст.
1972
Гусиная кожа
Где губам не хватало слога —
Так покров льдян,—
Благодатью обрушенной влаги
Наделен день.
Длись и властвуй, судьбе мешая,
И ко мне льни.
И травинка с гусиной шеей
Ущипнула волну.
1973
Всеобщее
Безмолвно чистит перья пеликан.
Над ним звезда разверзлась крестной раной,
И в пустоте тихоня-океан
Ласкает обездоленные страны.
Волна уходит в ясный плач — с людьми
Страдать ребенком, девушкой, старухой…
Прости меня, о Небо! Протяни
Сверканьем снов унизанную руку.
1973
Фауст
Тревога хвойных слухов —
Мой мир передвижной —
Толпа незваных звуков
Над замкнутой волной.
Реестром звезд несметных
Сазан, мой брат хмельной,
Сверкает в бездне смертной
Чешуйчатой спиной.
1973
Предчувствие
Сквозь скорлупу растущий день клюется,
И над столом вечерний полусон
Проносит суток полные колодцы —
И только ты бываешь обнесен;
Там, надломившись, падают колосья,
На нивы грусти вылилось вино,
И за столом — судьбы многоголосье,
И все, как прихоть, пиром решено.
1973
География
Душа нагорьем раздраженным
Встает — и падает на карту,
Раскалывая дни и жанры
Теней объемного театра.
В картон впеклась живая рана —
Как брешь во вражеском кордоне,
И рукоплещут океаны,
И карта мокнет от рыданий.
1973
Моление о чаше
Ночь содрогнулась приближеньем боли,
Плоды пространства страхом налиты,
Звезд оскуденье слышимо сквозь голый
И зримый голос пустоты.
Толпой созвездий густо замирая
У входа в суженный зрачок,
Отягощенный свет взывает: «Равви!
Я в этой тьме —один, как светлячок».
1973
Узнавание
Кого ты встретил,
Кого ты видел возле грушевой горы,
Кто с нами третий,
Кто двери лета затворенные открыл,
Кому все эти
Дубы и клены многоярусной игры,
Кто чище смерти
Оделся в тогу аистиных сладких крыл?..
1973
В гости
…И лепестком оставшимся сверкал,
Когда настигла изморозь людская.
Ты видишь, Боже каждого цветка,
Как в нем нектаром вера иссякает?
Он увядает, чашу передав
За стебель дня, за травный страх и промах,
За размышленья в плоских городах
О музыкальных гаснущих объемах…
1973. №3 из цикла «Ангел Соответствий»
Леший
— Путающий пути,
Не задевай,— пусти!
— Ягоду мне верни,
Сорванную в те дни,
Кости оживший сук,
Встречи в моем лесу,
Песен глухих дожди.
Если вернешь — иди!
1973. №4 из цикла «Ангел Соответствий»
Праведник
Записывай: истрепанные травы
В посте и созерцанье пожелтели,
И дуб темноволосый, многоглавый
Качается в молитве листвотелой…
Прости, но я неправильно диктую —
Шумели мысли, медленно стихая:
Я вписан в книгу, гневом налитую,
Я сам, молясь, смолою истекаю…
1973
Глухой
— Для чего ты звенишь, шелестишь,
Дал истоки звучаниям разным,
Разве ты соловей или чиж,
Что тревожишь нас голосом праздным?
— Что мне делать? При жизни со мной
Говорили лишь стоном и ревом,
И пред самой кончиной, весной,
Только клен перекинулся словом.
1973
О, Слышащий кузнечиков дрожанье…
* * *
О, Слышащий кузнечиков дрожанье
И чистый вздох томящейся сосны!
Зову тебя. Прими мое служенье,
Как слабый снег в себе несет весна.
Очисти, сделай растворенной каплей
И растворенной дверью синевы.
Окинь лучом летающим: я тот ли,
Кто под стволом блаженства ночевал?..
1973
Сон
Лбы, от пота мокрые,
Спрячет под плюмажем,
И вареньем горькие
Губы перемажет,
И клубничной пленкою,
И молочной пенкой,
Синькою, зеленкою —
Летние коленки.
1973
Лабиринт
И звук свирели с нивы непочатой,
Исполнен лепета птенцов,
Слетел с высот — и веки запечатал,
И усмехается в лицо.
Но иллирийцы напрягают луки,
Опутан нитью остров Крит,
И не пойму: то крылья или руки,
И не хочу глаза открыть.
1973
О. М.
Во всех воротах — пряжа и вьюнок,
Покров морей и дни разлуки ткутся,
Дано в слезах в плечо волны уткнуться —
Судьба недвижна: нить, станок, челнок.
Услышьте плач мой в утлых челноках,
Услышьте в мире — в море и во мраке,
Где Одиссею не достичь Итаки,
Где свет кричит у ночи на руках.
1973
Из книги «Кленовый клан» (1974–1976)
И взошла свободная пора…
* * *
И взошла свободная пора —
Стоя прямо, распростершись тенью,
Опершись на посох Псалтыря,
Завершить напевы восхожденья —
И сорваться в осень, подглядев,
Как, к венчанью позднему готовясь,
Под фатой свершившихся судеб
Стиснут Стикс, и цепенеет совесть.
1974
Аарон
Над зреньем моим, над качелями,
Где звезды, гонимы жезлом,
По кругу идут в заточении,
Где, бодрствуя, бедствует гром,—
Раскатом раскинута скиния,
Паломнику вечность близка,
Но если в скитаниях сгину я —
Священник не выйдет искать.
1974, №2 из цикла «Взирающий»
С ног сбивает, грозою разогнанный…
* * *
С ног сбивает, грозою разогнанный,
Лучших снов услаждающий гул.
Даже вылететь шумными окнами,
Даже с тучей влететь — не могу.
Но какие фигуры выделывал
Сумасбродно танцующий гром…
Скрой меня, непостижное дерево
Под обманным зеленым крылом.
1974
Он вышел внезапно из дому…
* * *
Он вышел внезапно из дому,
Смотрел, не мигая, вверх:
Как свадьба кончалась тризною,
Как разума свет померк,
Как страх обернулся тополем
И хочет срастить разрыв,
Как полночь исходит воплями,
Ни капли не проронив.
1974, №4 из цикла «Кленовый клан»
Стихи
— Зачем бегут в чужие страны
Из теплой памяти жилой?
— В ее ворота гроздью пьяной
Природа смотрит тяжело —
И шепчет: «Я тебя разрушу,
Но сохраню твои слова».
— И им не терпится наружу,
Туда, где речь всегда жива.
1974
Детское
— Полосатый, застывший в полете,
Золотой и усатый страж,
Разрешите спросить: что несете?
Где медовый владыка ваш?
Что за нитки в накидке бальной
У одной из жужжащих дам?
— Это тайна. А вы, случайно,
Не из вражеских ульев к нам?
1974
Над душою где-то…
* * *
Над душою где-то
Длился поздний час,
Возвращалось лето,
Но уже без нас.
Так меня и вспомни
Ночью лубяной:
Над рекою темной —
Медною волной.
1974
Явился юноша вечерний…
* * *
Явился юноша вечерний
И молвил мне: «Покуда жив —
Ты отвернись в ожесточенье,
Не отвечая на призыв:
Подряд его войска лихие
Летят в кивающие рвы,
Горят его огни глухие,
Не подымая головы».
1974, №3 из цикла «Хранитель»
Одиссей
Мне мысли жег, томил мне жилы страх —
С бесформенной стихией породниться,
Но я повис над морем на руках —
И пробужденье было, как зарница.
Ты яви светлой в чашу мне долей,
А вы цветами ложе уберите:
Покуда день взошел — я одолел
Седьмую часть блужданий в лабиринте.
1974, №4 из цикла «Хранитель»
Напоите ее мускатным вином…
* * *
Напоите ее мускатным вином,
Умастите ее мускатом:
И сокройте ее под песчаным дном,
В той реке за холмом покатым.
Слишком бурно бил сок из стволов молодых,
На коре было много знаков,
И невиданно зрели в тот год плоды,
Напоив ее — и оплакав.
1974, №7 из цикла «Хранитель»
Полуночи сладка феерия…
* * *
Полуночи сладка феерия,
Но в ней болотные огни,—
Не покидай меня в безверии,
В топь золотую не гони.
Но клятвой зреющей свяжи меня,
И удержи, и заверни
В заветы роз нерасторжимые,
В бутонные льняные дни.
1974
Воздушный разговор…
* * *
Воздушный разговор
Как вода для акварели,
Как окрашивается воздух,
Говорили и горели,
И в лучах предзакатных пестрых
На слова свои смотрели,
Как молчат о себе при сестрах,
Как при страхе стихают трели.
1975
Пребыть в Твоей целости…
* * *
Пребыть в Твоей целости,
Духом вместившей
Сияющей смелости
Крик и затишье,—
Чтоб, мысленным волосом
За тьму зацепившись,
Меж смертью и голосом
Не пасть, оступившись.
1975, №1 из цикла «Рождение»
Смирись и прими, как олива с лозой…
* * *
Смирись и прими, как олива с лозой,
Замкнувшись, смиряются перед грозой.
Воздевшие руки стоят дерева —
Отчизны соцветий, громов торжества.
И сад уповает — и тысячью ртов
Согласен цвести и увянуть готов.
Он знает. Твое же призванье — молчать
И в люльке сознанья секунды качать…
1975
И снилось мне, что каждый строил дом…
* * *
И снилось мне, что каждый строил дом —
И, возведя, селился в нем навечно:
В норе подземной делался кротом,
Иль возносился, Путь построив Млечный,
Иль вырыв русло, делался рекой,—
Что начал, то заканчивал без риска.
А я ушел настолько далеко,
Что стал бездомным, возвратившись близко.
1975
По лестнице-ели…
* * *
По лестнице-ели,
Минуя за ярусом ярус,
То в вихре, то в теле,
То в радость впадая, то в ярость,—
До облака-блика,
До стога, до рога оленья,
До цели великой —
До полного отождествленья…
1975
Мой друг полузнакомый и любимый…
* * *
Мой друг полузнакомый и любимый,
Твое лицо среди плакучих ив
Я различаю трудно и не сразу,
Как на коре рисунок в полутьме.
И все ж оно мне ближе, чем коренья
Седых родов, опутавших меня,
Светлее сада и стихотворенья,
Синее речи и яснее дня.
1975
Бежит, не убегая…
* * *
Бежит, не убегая,
Закатная река,
Ее, не убивая,
Пронзает луч клинка,
А в ней, в траве-короне,
Простившись с белизной,
Лежит, не похоронен,
Зеленый царь земной.
1976, №1 из цикла «Страх»
Полусон
У порога скорбели —
А могли бы войти и согреться.
Как дитя в колыбели,
Любовь пробуждается в сердце.
Видит свет, и налитую воду,
И цветы полевые,—
И миры, погружаясь в дремоту,
Называет впервые.
1976
