автобиографическое
Вот только к жизни ты чуток привык,
Познал ее и праздники, и будни,
Пришел домой — там молодой мужик
С твоей женою ужин ест на кухне.
Ты скажешь сам себе: «не паникуй»,
И ужин съешь, и поплетешься, мрачен,
В свой кабинет, к столу, чтоб мужику
Помочь решить по алгебре задачу.
праздники
Бесконечные праздники. Что ж ты, хозяин, невесел?
Разливаешь кипящих гостей по фарфоровым чашечкам кресел,
Угощаешь их тонко намазанной лестью-икрою,
И уходишь в заснеженный парк — ночевать под корою.
Зимовать под корой старой липы — невзрачной личинкой,
В оболочке хитиновой прячущей нежность начинки,
От морозов укутанной мхом — серебристою ватой,
Между ждущими и торопящими крепко зажатой.
цветы
Цветы — они осколочно бездонны,
Как тонок стебель — тело и рука.
Спелёнутые головы-бутоны:
Ни выдоха, ни вздоха, ни глотка.
Они молчат и шеи изгибают,
Пытаясь заглянуть за полукруг…
Их лепестки и листья продлевают
Полёт страницы, выпавшей из рук.
виолончель
Когда я, страдая, любил твоё тёмное тело,
Протирал влажной тряпкой, украшал озорною резьбой,—
Тело под каждым движеньем стамески пело,
Истекало смолою, шершавилось под рукой.
Теперь оно всё в пыли, в засохших ракушечных бляшках,
Днище распорото об араратскую мель.
И видишь, что это лишь полая деревяшка,—
Ложка. Матрёшка. Чаша. Виолончель.
ироничное
Свете Чернышовой
Живешь, живешь, и знаешь, что помрешь
(да и теперь уже наполовину…),
Но встретишь ту, которая не нож,
А саженец воткнет внезапно в спину.
И вот лежишь, и пялишься во тьму
(Ужасно спать мешает эта палка!),
Но саженец не вырвешь потому,
Что и чужого будущего жалко.
черта
Осень раскрылась, как нож перочинный.
Ветер повсюду и злость в его посвисте.
Астры темнеют, дрожат георгины —
Красные капли на режущей плоскости.
В глянцевом царстве каштанов и шишек
Мечутся запахи — пряные, резкие.
Кроны боятся, волнуются, дышат,
Тонкой чертою от неба отрезаны.
густо падает снег…
Густо падает снег — так зима голосит на исходе,
Хлопья в воздухе тают, фонарь облетая дугой,
Заглянуть бы за поле — куда электричка уходит,
Заглянуть бы за реку — каков этот берег другой.
Я под ноги тебе неспеша подоткну одеяльце.
Зябко в окна смотреть, как снежинки уходят в пике,
Засыпая, успею погладить костяшками пальцев
По виску и щеке.
мастерская
Гудит листвы усталый улей,
Бьют сумерки в колокола,
Тревожно плавником акульим
Вплывает в переулок мгла.
Открыта ночи мастерская,
Латунью звёзд латает сны,
Пока летит, не остывая,
За горизонт ядро луны.
полет
Вьюгами освистаны белые кочевья.
Медленные истины, синие деревья.
В темном небе рытвины засыпаны наспех,—
Веки приоткрытые обреченных на смерть.
Не развяжешь узелок — разруби на части.
Слышишь, зёрна в потолок изнутри стучатся?!
Над безмолвием порош снежный ангел реет.
Мир испачкан. Бог хорош. Пролетай быстрее.
вода и мёд
Покуда молодость топталась у порога,
А будущее было далеко,
Какой загадочной мне виделась дорога,—
Миндаль и молоко.
Теперь другой, невидимый, ведёт
Судьбу вперед рукою крепкой, строгой.
Гроза и солнце спорят над дорогой,
Вода и мёд.
я с теми…
Я с теми, кто дышит, я с теми,
Кто слышит всю ночь напролёт.
К нам нежность выходит из тени,
И пальцы на пальцы кладёт.
Покуда шуршат под стопами
Слепая солома и прах,
Позволь золотыми снопами
Её пронести на руках.
==Михаил Замятин==
центр Земли
Я раньше думал, что центр Земли —
На Красной площади, а быть может — в Кремле,
А потом — что где-то возле Триумфальной арки, на Champs-Elysees,
Или в Лондоне (Биг-Бен? Трафалгар?),
Или на Таймс-сквер, там, где на Новый год опускается шар.
А теперь я думаю, что центр Земли много ближе —
В комнате, той, где стоит кровать,
На которой буду сегодня спать, а когда-нибудь — умирать.
26.12.2016 05:03
