Другой раз весёлая компания собралась в доме законодателя Безмена. После ужина Безмен и Угол Тупинг «накачивали» совершенно выдохшегося Газа Пламинга. Они играли в фанты и пытались любым способом его развеселить.
Мисс Нервинг обратилась к математику:
— Прошу вас, мистер Тупинг, спойте нам песню.
И он запел:
Сияют счастьем малыши, когда в Четверг Святой
В нарядах праздничных они идут по мостовой
За надзирателями вслед седыми, как снега,
И Павла наводняют храм, как Темза берега.
О сколько лондонских цветов здесь собрано в букет,
Как из соцветий, с детских лиц невинный льётся свет,
Как будто голоса ягнят наполнили дворы, —
Так ликования полны напевы детворы.
Как бурный вихрь, они летят, и вторят им грома,
И возвращаются с небес в священные дома,
Где учат старцы: «Будь и ты защитником сирот,
Иль Ангел от твоих дверей в отчаяньи уйдёт!» [1]
На четверть часа все погрузились в молчание, и затем [сестра Агатист] миссис Нанни Весёлый Горшок сказала:
— Это мне напомнило песню, которую пела моя [бабушка] мама:
Когда смех детворы долетает с горы
И песня звенит над рекой,
Я тоже пою, и в душу мою
Вливаются свет и покой.
«Уже на леса, опустилась роса,
И солнце уже за горой
Домой вам пора, а завтра с утра
Своей насладитесь игрой!»
Но дети в ответ: «Нет, мамочка, нет,
Не хочется в дальний нам путь,
Букашки не спят, барашки не спят —
Дай нам порезвиться чуть-чуть!»
«Ну, ладно, играйте, пока не погас
Последний солнечный луч!»
И песня звучит, и хохот звенит,
И эхо слетает с круч.[2]
Потом запел [-а Нервинг] [Тилли Лалли] [Жвачкинс] Жвачкинс:
Отче, отче, где ты родимый?
О погоди, не спеши!
Иль без тебя в непроходимой
Я пропаду глуши.
Сырой от росы идёт он вперёд —
Кругом не видать ни зги,
И слёзы льёт, и отца зовёт,
А болота так глубоки! [3]
После него никто не мог вспомнить ни одной песни, пока Тилли Лалли не осенило вдохновение и он не запел:
«Приятель Джо,
Сдавай шары!
Прощай, дружок, —
Конец игры.
Это что там за игрок
Мечет шар в крапиву,
А сморкаться в мой платок
Просто некрасиво.
Ты зачем, бездельник Билл,
Левый глаз мне засветил?
Уподобил Билли биту
Лошадиному копыту.
Бережёт свои ботинки,
Босиком шагает Билл
И, свернув с прямой тропинки,
На колючку наступил.
Все засмеялись, но тут запела ммсс Нервинг:
О позволь вдвоём с печалью
Провести остаток дней,
В дух бесплотный превратиться,
Раствориться средь теней. [Стр. 15]
Если в лес зайдёшь случайно,
На нехоженой тропе
Тень мою найдёшь во мраке,
Стон услышишь на ветру.
Законодатель был очень рад видеть своих гостей в таком серьёзном настроении.
— Мистер Рамкинс, — сказал он, вы, должно быть, знаете немало песен.
— Ох, дорогой сэр! Ох-ох-ох, но я не певец. Лучше давайте попросим одну из этих очаровательных барышень спеть вместо меня.
Однако все отказались, и он вынужден был спеть сам:
Доктор Губошлёп
И сеньёр Фа-ля-соль-ля,
Каждый денежек пригрёб,
Став богаче короля.
Фа-ми-лясоль, ля-ми-фа-соль
[Так поют чёрные мавры, шлёпая толстыми губами]
А — малый, Б — большой,
Болтая сальности,
Ходят, бродят стороной
От тональности
Фа-ми-лясоль, ля-ми-фа-соль
Пару неплохих ушей
Музыканту бы иметь,
Пальцы тоньше и сильней,
И проворней, чем медведь
Фа-ми-лясоль, ля-ми-фа-соль
Джентльмен, джентльмен,
Стук-стук-стук,
Скрип-скрип-скрип,
Хлоп-хлоп-хлоп,
Фа-ми-лясоль, ля-ми-фа-соль.
— Хм, — произнёс законодатель, — смешных песен достаточно! Давайте теперь грянем генделевскую «Музыку на воде»! [4]
И тогда запел Глоткинс:
Король в броне
На боевом коне
Под гром и фанфары
Сквозь дым и пожары
Летит окрылённо
К подножию трона,
Полыхают знамёна
И кричат легионы
«Победа, победа, Это Вильгельм Оранский!» [5]
[В этом месте утерян лист или несколько листов рукописи.]
— Вот, к примеру, иллюминированный манускрипт.
— А-а-а! — сказала она. — Это должно быть превосходно.
— Таким образом, — продолжал он, — всё написанное будет у меня награвировано, а не набрано в типографии и, отпечатав каждый лист в отдельности, я составлю из них три тома in folio [6], и продам по сто фунтов за штуку. И я напечатаю две тысячи экземпляров.
— И тот, кто их не купит, — сказала она, — будет невеждой и болваном, который непонятно зачем на свет явился.
— Вам не кажется, что в моём лице есть что-то козлиное? — спросил он.
— Вылитый козёл! — ответила она.
— А Ваше лицо, — сказал он, — своим благородством напоминает мне тигра. О, я был у Живодёрингов[7] и рассказал о своих планах, но их злобные сердца, чёрт подери, переполнились завистью. Они завидуют моему таланту так же, как все женщины завидуют Вашим достоинствам.
— Дорогой мой, эти подонки и мерзавцы ненавидят людей превосходящих их. Но Вы не смущайтесь, и пусть все увидят на что Вы способны.
— Теперь, я думаю, нам следует посетить мистера Фемалинга[8], и мы с Вами вдвоём совершим столько добрых дел, сколько будет в наших силах. Вы захватили и покорили меня, и я буду страстнолюбить Вас. Я буду кричать, топать ногами, перепугаю всех, но я покажу им, что есть истина!
И тут вошёл Угол Тупинг.
— О, я рад, что Вы пришли, — сказал Жвачнкинс.
(Перевод закончен 19 июля 1982, Сухуми. Ред. 2007, Сент-Олбанс) </ref>
Примечания
- ↑ Черновой вариант стихотворения «Святой Четверг» из «Песен Невинности». Перевод: 10 августа 1977, Москва (Версия: 29 марта 2009, Сент-Олбанс)
- ↑ Черновой вариант «Песни няни» из «Песен Невинности».
- ↑ Черновой вариант стихотворения «Потерянный мальчик» из «Песен Невинности».
- ↑ «Музыка на воде» Г. Ф. Генделя (1685-1759) для оркестра написана в 1715-17 для праздничного королевского кортежа на Темзе.
- ↑ Вильгельм III Оранский — голландский штатгальтер, ставший английским королём в 1688 г.
- ↑ In folio — формат в половину печатного листа.
- ↑ У Блейка Sicknackers (вероятно, от sick = больной и knacker = скупщик, живодёр).
- ↑ У Блейка Femalitys от female = женщина.
