Шаблон:А8/Карин: различия между версиями

Материал из Wikilivres.ru
Перейти к навигацииПерейти к поиску
 
(не показано 9 промежуточных версий этого же участника)
Строка 1: Строка 1:
[[File:|230px|thumb|center| <center>[[s:Александр Григорьевич Карин|Александр Григорьевич Карин]]</center>]]
+
[[File:Moscow University the 1st building XVIII century.jpg|230px|thumb|center| <center>Первое здание Московского Университета, где в 1750-х годах в Университетской гимназии учился <br/> [[s:Александр Григорьевич Карин|Александр Григорьевич Карин]]</center>]]
 
 
 
{{poemx|<small>[[s:Письмо (Карин)|ПИСЬМО]]</small>|
 
{{poemx|<small>[[s:Письмо (Карин)|ПИСЬМО]]</small>|
 
<small>К чему, о Муза, днесь меня ты принуждаешь?
 
<small>К чему, о Муза, днесь меня ты принуждаешь?
Строка 11: Строка 10:
 
И не ласкай меня, чтоб я был музам друг <…></small>
 
И не ласкай меня, чтоб я был музам друг <…></small>
 
|<small><Не позднее 1761></small>}}
 
|<small><Не позднее 1761></small>}}
 +
Таким восьмистрочным вступлением начинает [[s:Александр Григорьевич Карин|Александр Григорьевич Карин]] своё обширное [[s:Письмо (Карин)|Письмо]], состоящее из 256 строк, изложенных [[Поэтический словарь/Александрийский стих|александрийским стихом]]. Пиcьмо это посвящёно, главным образом, восхвалению просвещения, реформ Петра, правления Елизаветы, а также доказательству важности театра и драматургии. Оно было напечатано в мартовском номере «Полезного увеселения» за 1761 год. Александр Карин по отзыву современника был «превеликим любителем словесных наук, искусным довольно в некоторых иностранных и в своем природном языке», и «имел немалое просвещение и библиотеку из наилучших иностранных и российских книг». В библиотеке этой насчитывалось 3000 томов. Литературная деятельность Карина была связана с театром, для которого он переводил и писал собственные пьесы. Он также активно сотрудничал в журнале М. М. Хераскова «Полезное увеселение» (1760—1761) и «Свободные часы» (1763). Ему принадлежат стихотворения «Сон» (пер. из А. Дезульер), перевод элегии 42 Овидия, переложения псалмов 122—125, две стихотворные молитвы, «Ода о суете мира», «Стансы», «Мадригал», притча, сонеты, эпиграммы и др. — почти всё это не переиздавалось и практически недоступно для современного читателя. Он умер сравнительно молодым, не успев завершить перевод трагедии «Антигона».
  
Таким восьмистрочным вступлением начинает [[s:Александр Григорьевич Карин]] своё обширное [[s:Письмо (Карин)|Письмо]], состоящее из 256 строк, изложенных [[Поэтический словарь/Александрийский стих|александрийским стихом]]. Пиcьмо  это посвящёно, главным образом, восхвалению просвещения, реформ Петра, правления Елизаветы, а также доказательству важности театра и драматургии. Оно было напечатано в мартовском номере «Полезное увеселения» за 1761 год.
+
Приведём ещё пару восьмистиший из того же письма:
 
 
Приведём ещё пару восьмистиший из этого же письма:
 
  
 
{{poemx1||
 
{{poemx1||
Строка 26: Строка 24:
 
Умом им воспрещать взноситься над главой <…>
 
Умом им воспрещать взноситься над главой <…>
 
|}}
 
|}}
 
+
<br/>
 
{{poemx1||
 
{{poemx1||
 
  <…> Неумный человек не разнится с скотиной,
 
  <…> Неумный человек не разнится с скотиной,
Строка 37: Строка 35:
 
По крайней мере там утехой наградят <…>
 
По крайней мере там утехой наградят <…>
 
|}}
 
|}}
 
+
<br/>
[[File:MasonicEyeOfProvidence.gif|center|90px]]
+
[[File:A livre ouvert 2 .jpg|center|90px]]
 
<noinclude>[[Категория:Шаблоны А8|доп 033]]</noinclude>
 
<noinclude>[[Категория:Шаблоны А8|доп 033]]</noinclude>
<!--
 
было напечатано в мартовском номере «Полезное увеселения» за 1761 год и
 
{{poemx1|[[s:Похвала Петербургу (Нартов)|ПОХВАЛА ПЕТЕРБУРГУ]]|
 
<center>''(фрагмент)''</center>
 
 
Блаженна ты, страна! где дщерь живет Петрова,
 
Где храм отверст наук, и к ним пространен вход,
 
Златые времена уже настали снова,
 
Прекрасны здесь поля, древа приносят плод.
 
 
Пришельцев всех диви ты зданием ужасным,
 
Кто был зиждитель твой, воспомни ты им всем.
 
Красуйся ты, о град! и будь всегда прекрасным,
 
И ввек хвалися ты, что был построен кем <...>
 
|1756}}
 
<br/>
 
 
[[File:MasonicEyeOfProvidence.gif|center|90px]]
 
<noinclude>[[Категория:Шаблоны А8|доп 031]]</noinclude>
 
 
 
<br/>
 
<br/>
 
{{poemx|Письмо|
 
 
К чему, о Муза, днесь меня ты принуждаешь?
 
На что стремление к письму во мне рождаешь?
 
Природа подала к стихам мне малый дар;
 
На что насильно ты в меня вселяешь жар?
 
Оставь, оставь свои неправые ты мысли,
 
К угодностям своим способным мя не числи;
 
Оставь, и не тревожь, не восхищай мой дух,
 
И не ласкай меня, чтоб я был музам друг.
 
Но что ж? Не можешь ты еще меня оставить?
 
Велишь невежество хулить, науки славить?
 
Я не противлюся желанью твоему,
 
Лишь просвещенье дай смятенному уму.
 
        С прискорбностью теперь я лиру принимаю,
 
Против невежества писать что начинаю.
 
На сильного врага дерзнул мой дух восстать:
 
Где силы соберу победу одержать?
 
Скажи мне, Муза, как с Химерой сей сражаться?
 
Незнающим врагом я должен оказаться.
 
Любителям наук я другом назовусь,
 
Но много ли таких друзей сыскати льщусь?
 
От множества невеж мои слабеют силы,
 
И мысли оттого рождаются унылы.
 
Предузнаю себе роптанье их и брань;
 
По крайности, чрез то воздам наукам дань.
 
Намеренье хотя с желаньем не успеет,
 
Отечество любя, сей долг ему довлеет.
 
Есть многие отцы – твердят своим детям:
 
Нет пользы никакой, чтоб знать науки нам.
 
Пускай вся наша жизнь в невежстве протекает,
 
Но если кто богат, ничто дух не смущает.
 
Полезней щегольством именье расточить,
 
Чем за учение сыновнее платить.
 
Какая польза в том, наукам чтоб учиться,
 
Над книгой сохнуть век, без всякой мзды трудиться?
 
И в стихотворстве нет нам пользы никакой.
 
Трагедия в соблазн приводит дух младой,
 
На вред комедию пииты сочиняют,
 
Порокам ей младых людей лишь научают.
 
Под образом утех обманывать учат
 
И, уши щекоча, за то сребро тащат.
 
Волшебною своей наукой стихотворства
 
Чтецов и зрителей влекут дух без упорства
 
И вредным ядом сим наш заражают дух,
 
В восторг приводят ум, едняют мысль и слух.
 
        Вообразя себе я от невежд роптанье,
 
Был принужден против муз сделать ослушанье.
 
Перо уж положил и не хотел писать:
 
Робел против врагов сильнейших восставать.
 
Но ум, противясь, зря в таком меня смятенье,
 
Бунтуя с робостью, дает мне ободренье.
 
Противны мысли две в едино съединясь,
 
Покоя не дают, между собой борясь.
 
Одна другую в сем преодолеть стремится:
 
Невежство к робости в покров прибегнуть тщится
 
И множеством друзей дух хочет отвратить,
 
Умножа в мысли страх, рассудок тем затмить...
 
Но се бодрит меня вдруг здраво рассужденье,
 
Весь прогоняет страх и от него смущенье,
 
Велит пренебрегать невежей злобну брань
 
И добродетели воздать достойну дань:
 
Изрядно я, весьма науки почитаю
 
И, их любя, за них безвинно пострадаю.
 
Я меж надеждою стою днесь и боязни:
 
Не для злодействия пою, но для приязни.
 
И как пловец среди непостоянных волн,
 
Имев отважный дух, всегда надеждой полн,
 
Так в жертву я теперь невеждам отдаюся,
 
Но от любителей наук защитой льщуся.
 
Уж не страшуся днесь, Химера муз, тебя:
 
Роптанью твоему я предаю себя.
 
Не отвратишь мой дух своим ужасным видом:
 
Минерва Росская покроет мя эгидом.
 
Великий Пётр Парнас устроил при Неве,
 
Она ж защитница и музам мать в Москве.
 
Ступайте в храм. Она, как чадам мать, вещает:
 
«Достойных всех моя десница награждает;
 
Ступайте Росские в Парнасский, дети, храм
 
И просвещения ищите в нём умам».
 
        С скотами разность в нас – едино рассужденье,
 
Но должно к оному науки просвещенье.
 
Имеют все скоты понятие и ум,
 
Лишь только выразить своих не могут дум.
 
Не могут о вещах так проникать подробно,
 
Однак понятие с людьми имеют сходно.
 
Такие ж чувствия природа им дала,
 
С таким же существом их в свет произвела.
 
Рассудком разным всех она их награждает:
 
Один другого скот во оном превышает.
 
Но что нам о скотах так много толковать
 
И о сложеньи их подробно рассуждать?
 
Пускай Плутарх, Депро об оном размышляют:
 
Они скотов людей разумней почитают,
 
А я то говорю, что Вышний их создал
 
С понятьем меньшим нас, однак и им ум дал.
 
Начнём теперь о том, как пользует ученье,
 
Какое подает оно нам просвещенье.
 
Природой человек хоть как ни одарён,
 
Но тёмен ум его, когда он не учён.
 
 
        О вы, которые в невежестве замшели
 
И грубости досель исправить не умели,
 
Не прилагаете вы о себе труда
 
И от наук поднесь не знаете плода;
 
Внимайте вы мой глас: я пользу их вещаю –
 
Сим вашу слепоту я просветити чаю.
 
К источнику блаженств премудрость вас зовет:
 
Елисаветою у нас сияет свет.
 
 
Отверзите свои непросвещенны очи,
 
Сложите завесу вы мрачныя с них ночи,
 
Познайте матерню Ея щедроту к нам –
 
Теките радостно вы в муз российских храм.
 
Узнаете тогда, науки как полезны,
 
Не токмо что у нас, во всех странах любезны.
 
Где есть училище, где те плоды растут, –
 
Пороки вянут там, достоинства цветут.
 
Богатством, знатностью не должно нам гордиться:
 
В чём воля есть судьбы, тем всякий может льститься;
 
И что от счастия мы можем получить,
 
То добродетелью не должно в смертных чтить.
 
Природы таинство наукой откровенно;
 
Что от невежества во мраке сокровенно,
 
Из глубочайших недр сокровища дает.
 
Счастлива та страна, где оный сад цветет!
 
Источником блаженств их в жизни нарицаю:
 
Божественное в них я нечто обретаю.
 
Из заблуждения они выводят нас,
 
В которо может впасть всяк смертный, не учась.
 
Учёный отчеству полезно украшенье,
 
Непросвещённый же лишь только посрамленье.
 
Наука грусть мягчит, надежда и в бедах:
 
Она пороки нам тьмой делает в глазах,
 
В нас омерзение к злодействию рождает
 
И страсти словом все худые исправляет.
 
Блаженство наше в ней и счастье состоит:
 
Она наставница всех благ, от злобы щит.
 
Коль в суетный сей век её б мы не имели,
 
Какие бедствия злосчастны мы терпели!
 
Дичайшим бы зверям подобен был наш нрав,
 
Когда б не знали мы её премудрых прав
 
И злее смертные Ирканских*) тигров были.
 
        Пословицу скажу, что деды говорили:
 
За битого дают небитых будто б двух;
 
У них тот звался бит, кто чёл часовник вслух.
 
Вот как и в старину тех много почитали,
 
Которы грамоте хотя немного знали.
 
        Непахана земля не породит плода,
 
Коль к удобрению не приложить труда.
 
Рассудок равно наш потребно удобряти
 
Наукою, потом плодов уж должно ждати.
 
Коль семена в него положатся доброт,
 
Тогда произрастет наук сладчайший плод,
 
Чем в свете искони народы украшались
 
И чем Афины всем странам предпочитались.
 
Рим помощию их бессмертье приобрёл
 
И столько славнейших мужей он произвёл,
 
Которы целый свет делами удивляли
 
И в книгу вечности отечество вписали.
 
        Но что из древности примеры доводить?
 
Довольно в век и наш мы можем их найтить.
 
Воспомним о себе, когда во мрачной ночи
 
Невежества наш ум был погружён и очи,
 
Доколь природой Пётр в свет не был изведён,
 
Чтоб росской им народ был вновь перерождён,
 
Сады он при Неве науки насаждая,
 
Чтоб россы в нём, плоды полезные вкушая,
 
Вселенной бы потом могли то доказать,
 
Что древний паки Рим стал в россах процветать.
 
О, подданных отец, монарх и просветитель
 
И гнусных всех страстей в России истребитель,
 
С восторгом радостным глашу твои дела:
 
Пристойнее тебе алтарь, а не хвала.
 
Трудов твоих плоды во многом зрит вселенна:
 
Колико Росская страна днесь просвещенна!
 
Но многие ещё Химеру муз лишь чтут
 
И ненавистными против наук живут.
 
Трагедию зовут душевным искушеньем,
 
Комедию ж – честных поступков развращеньем,
 
Но чем удобней льзя исправити наш нрав,
 
Как в зрелище таком пороки описав?
 
Словесно зеркало оно нам представляет,
 
Пороки худши в нас забавой исправляет.
 
Она примеры нам дает, как в свете жить
 
И от страстей себя вреднейших как хранить.
 
Невежи, знайте, что под образом забавы
 
Она испорченны в нас исправляет нравы.
 
В незнаньи говорят: все на театре врут
 
И что комедиант один великий плут.
 
Дурачит своего он тамо господина
 
И как обманывать отца, он учит сына.
 
Изрядна речь твоя, хвалю твой быстрый ум –
 
Но, кажется, в главе твоей с природы шум.
 
И так с болезни сей она не понимает,
 
Комедия чрез то в себе что заключает.
 
Она стеречься тех пороков нам велит
 
И на обман слуги склоняться нам претит.
 
Но винен ли творец такого сочиненья,
 
Что не имеешь ты ума и рассужденья,
 
Худого с добрым что не можешь разобрать
 
И что там говорят, не можешь ты понять?
 
 
        Разумная пчела по всем местам летает,
 
Из сока худшего мёд сладкий составляет:
 
Что лучшее, в свой рой старается нести —
 
Так равно человек свой должен век вести
 
И должен выбирать он вечности уставы,
 
Рассудком исправлять свои худые нравы
 
И буйностям владеть не допускать душой —
 
Умом им воспрещать взноситься над главой,
 
 
Которы часто нас в плененье заключают
 
И гласом властно, как сирены, слух пленяют,
 
Цветами нежными тот усыпают путь,
 
Где должно нам упасть и в страсти потонуть.
 
Комедия ж те все стремнины открывает,
 
Которые нам страсть цветами засыпает.
 
 
 
        Трагедия – пример владыкам и князьям,
 
Как должно сыскивать им путь в бессмертный храм.
 
В ином там славится щедрота иль геройство,
 
В другом – в владении восставил что спокойство,
 
В ином – правдивый суд или великий дух,
 
Описан всякого по мере вид заслуг;
 
Иного бедствия представлены злосчастны
 
Или в желаниях успехи как несчастны.
 
 
Невежа ж чтит её (ея) в соблазн душам младым
 
И учит что она поступкам лишь худым:
 
Не зря её, не был любовию кто страстен,
 
Узря, пребудет ввек сей страсти уж подвластен.
 
Волшебством таковым во младости пленясь
 
И силой разума ещё не укрепясь,
 
Он чистым чтет путём стремнины, рвы глубоки,
 
За добродетели почтет и злы пороки.
 
Изрядно! Всё пусть так; но разум мыслям царь:
 
Им человек слывет разумна в тварях тварь.
 
 
 
 
Поступкам светским всяк там может научиться:
 
С усмешкой как взойти, с ужимкой поклониться;
 
И, выучась сему, богатый сшив кафтан,
 
Понравлюсь многим я нежнейшим в нём сердцам.
 
Однако ж вот таких как много различают!
 
Наряд встречают их, но разум провожают.
 
Итак, скажите, что полезнее иметь:
 
Науки знать или в невежестве слепеть?
 
Не осуждаю то, чтоб хорошо рядиться,
 
Не говорю, чтобы совсем не веселиться,
 
Но чтобы роскоши наукам предпочесть –
 
То воспрещают нам рассудок наш и честь.
 
Когда в веселиях таких весь век пребудем,
 
Тогда долг к ближнему и Богу позабудем.
 
К дражайшу отчеству любовию горю:
 
На всех несчастных тех прискорбным оком зрю,
 
Которы грамоте умеют лишь насилу.
 
Но кто с чем в колыбель, с тем снидет и в могилу.
 
 
|Не позднее 1761}}
 
 
 
== Примечания ==
 
 
{{примечания}}
 
 
Обширное «Письмо» (Полезное увеселение. 1761. Ч. 3. Март) в значительной степени посвящено восхвалению просвещения и доказательству важного общественного значения театра и драматургии (особенно комедии и трагедии).
 

Текущая версия на 15:32, 16 сентября 2012

Первое здание Московского Университета, где в 1750-х годах в Университетской гимназии учился
Александр Григорьевич Карин

К чему, о Муза, днесь меня ты принуждаешь?
На что стремление к письму во мне рождаешь?
Природа подала к стихам мне малый дар;
На что насильно ты в меня вселяешь жар?
Оставь, оставь свои неправые ты мысли,
К угодностям своим способным мя не числи;
Оставь, и не тревожь, не восхищай мой дух,
И не ласкай меня, чтоб я был музам друг <…>


<Не позднее 1761>

Таким восьмистрочным вступлением начинает Александр Григорьевич Карин своё обширное Письмо, состоящее из 256 строк, изложенных александрийским стихом. Пиcьмо это посвящёно, главным образом, восхвалению просвещения, реформ Петра, правления Елизаветы, а также доказательству важности театра и драматургии. Оно было напечатано в мартовском номере «Полезного увеселения» за 1761 год. Александр Карин по отзыву современника был «превеликим любителем словесных наук, искусным довольно в некоторых иностранных и в своем природном языке», и «имел немалое просвещение и библиотеку из наилучших иностранных и российских книг». В библиотеке этой насчитывалось 3000 томов. Литературная деятельность Карина была связана с театром, для которого он переводил и писал собственные пьесы. Он также активно сотрудничал в журнале М. М. Хераскова «Полезное увеселение» (1760—1761) и «Свободные часы» (1763). Ему принадлежат стихотворения «Сон» (пер. из А. Дезульер), перевод элегии 42 Овидия, переложения псалмов 122—125, две стихотворные молитвы, «Ода о суете мира», «Стансы», «Мадригал», притча, сонеты, эпиграммы и др. — почти всё это не переиздавалось и практически недоступно для современного читателя. Он умер сравнительно молодым, не успев завершить перевод трагедии «Антигона».

Приведём ещё пару восьмистиший из того же письма:

 <…> Разумная пчела по всем местам летает,
Из сока худшего мёд сладкий составляет:
Что лучшее, в свой рой старается нести —
Так равно человек свой должен век вести
И должен выбирать он вечности уставы,
Рассудком исправлять свои худые нравы
И буйностям владеть не допускать душой —
Умом им воспрещать взноситься над главой <…>


 <…> Неумный человек не разнится с скотиной,
И разделяет их лишь только вид единый.
Слепому говори, что на дворе красно,
Но, не имев очей, он думает — темно.
Так равно глупому комедии невнятны,
Так зрелища невеже неприятны.
Полезней, говорит, иль бал, иль маскарад:
По крайней мере там утехой наградят <…>


A livre ouvert 2.jpg