«А рыбы птицами мнят себя...»
А рыбы птицами мнят себя,
Не ведая облаков.
Они парят — сродни голубям —
Над пальчиками цветов.
И есть у них рожденье и смерть,
И есть печаль и любовь,
Морские кони, вода и твердь.
А нет одних облаков.
«Ах, южане — лжецы и поэты!..»
Ах, южане — лжецы и поэты!
Ах, горячие головы — смоль!
Сквозь печаль византийского лета
Проступает приморская соль.
В самой лютой Сибири узнаю:
По гордыне — что слёзы грешны,
По ресницам — что темень сквозная,
По рукам — что крыла не нужны.
«Нарядили в тяжёлое платье...»
Нарядили в тяжёлое платье,
И прекрасною дамой назвали,
И писали с неё Божью матерь,
И клинки на турнирах ломали.
И венцы ей сплетали из лилий,
И потом объявили святой.
И отпели, и похоронили —
А она и не знала, за что.
«Словам — огня, и крепости — вину...»
Словам — огня, и крепости — вину,
И лёгкости — смычку, и дерзкой славы!
И прадеды с улыбкою лукавой
Из тёмных рам отпустят нам вину —
За то, что хоть на вечер, хоть на час
Мы оживим забытую эпоху.
А если натворим переполоху —
Вольно ж им было просыпаться в нас!
«Аx, как наша планета мучительно невелика...»
Аx, как наша планета мучительно невелика:
Все ребячьи качели похожи одни на другие,
И всё те же гуляют по душам четыре стихии,
И всё так же внимательно смотрят на нас облака.
Мы въезжаем в весну, и сужаются рельсы на юг,
Но на север направлены птичьи тревожные стаи.
Мы апреля не ждём,
Но сердцами в него прорастаем
Так счастливо и трудно, как будто во славу Твою.
«Вы знаете: друзья не все уходят...»
Вы знаете: друзья не все уходят.
Любимые не все в беде бросают.
Не все печали вечно колобродят:
Иные поболят и угасают.
Вы знаете, какое будет счастье
Чуть позже, но ещё на вашей жизни!
Так рвите душу — вдребезги, на части,
Прислушиваясь к чуждой укоризне!
«Что такое — «менталитет»?..»
Что такое — «менталитет»?
Это значит: сыт и одет
Никогда тебя не поймёт,
Хоть гори весь век напролёт.
Что такое — «страна рабов»?
Это значит — в твою любовь
Ни одна душа, ни одна...
Кроме русского пацана.
«Наши машины огромны и неуклюжи...»
Наши машины огромны и неуклюжи,
Как футболисты двадцатых — в трусах до колен.
Наши печали в обмотках бредут по лужам.
Наши тела называются словом тлен.
В наших садах одуванчики да крапива,
Как малолетние воры, вершат набег.
Нашим глазам — расплавить зло и счастливо
Тот, адресованный свыше, великий снег.
«Ты пошто яришься, волчий глаз?..»
Ты пошто яришься, волчий глаз?
Ты затем ли будишь, волчий свист?
С трёх китов к чему ты сорвалась —
Хоть вели казнить, да отзовись,
Осударыня-планета-мать!
Лишь сурепкой шевельнёт в ответ:
— Вам ли, несмышлёнышам, пытать?
Лишь во мне вам, чада, сраму нет.
«Но однажды, однажды...»
Но однажды, однажды —
Закончится вся моя стирка,
И Господь меня спросит:
— Хорошо ли стирала, раба?
О мой ангел Ирина,
Встряхни оскудевшей котомкой:
Сколько миль голубых
На истлевших прищепках висит?
Песенка
Как по небу птицы —
Чтоб тоска не гасла.
Через степь граница —
Чтобы мытарь спасся.
Пыльная дорога —
Чтобы ясный вечер.
А поэт — для Бога,
Если гаснут свечи.
