Non omnis moriar (Гинчанка/Юнг)
Зузанна Гинчанка. Non omnis moriar (2 варианта) Наследники Лозинского Автор: Санна (Sanna) Дата: 17-06-2016 | 22:25:04
I
Нет, вся я не умру! Ты, гордое богатство, Меня переживешь: останутся шкафов Твердыни прочные и снежное убранство Белья постельного и платьев из шелков.
Еврейское добро в натруженные руки Прими и сохрани, соседушка моя. Доносчица лихая! Мне твой сын и внуки И ты сама теперь - любимая семья.
И пусть подольше вам послужат мои вещи: Они - не лиры звон, не песен звук пустой. И помните меня! А мне о вас зловещий Стук сапогов тогда напомнил за стеной.
Ушла без похорон. Зачем мне бой литавров? Обмойте мой уход, судьбы подарок вам. Пусть серебро мое и бронза канделябров Украсят пир ночной. Но утренним лучам
Вас не застать, я знаю, в праздности приятной. Работа закипит в натруженных руках! Искать вы будете монеты и брильянты В диванах, креслах, одеялах, сундуках.
Подушку распоров, пускай твой сын заметит, Как ваших пятерней привычный вид исчез. То кровь моя перо и пух к рукам прилепит, Даруя крылья вам, как ангелам небес.
II
Non omnis moriar, мое богатство меня переживет: шкафов твердыни, полотен, кружев и белья убранство, и платья из шелков любимой сини.
В вещах еврейских ройтесь, не в убытке Окажетесь, наследники-соседи. Хоминова, львовянка, женка шпика, Добро мое да примут твои дети!
Пускай вам долго служат эти вещи. Они - не лира, не слова пустые. Меня не забывайте. Мне же вещий Тот стук о вас напомнил, дорогие.
Так сядьте же за стол и сдвиньте чаши. По мне поминки справьте и обмойте Нежданный дар судьбы, богатство ваше. Гуляйте ночь, а утром переройте
всё мягкое. Каменья и банкноты - в диванах, креслах, даже в гобеленах! Как закипит в руках у вас работа в тумане пыли, волоса и сена!
Вспоров подушки, кто-нибудь заметит, Что ваши руки - белые от пуха. То кровь моя вам пух к рукам прилепит И обратит в крыла святого духа.
Zuzanna Ginczanka (1917-1944)
Non omnis moriar – moje dumne włości, Łąki moich obrusów, twierdze szaf niezłomnych, Prześcieradła rozległe, drogocenna pościel I suknie, jasne suknie zostaną po mnie. Nie zostawiłam tutaj żadnego dziedzica, Niech wiec rzeczy żydowskie twoja dłoń wyszpera, Chominowo, lwowianko, dzielna żono szpicla, Donosicielko chyża, matko folksdojczera. Tobie, twoim niech służą, bo po cóż by obcym. Bliscy moi – nie lutnia to, nie puste imię. Pamiętam o was, wyście, kiedy szli szupowcy, Też pamiętali o mnie. Przypomnieli i mnie. Niech przyjaciele moi siądą przy pucharze I zapiją mój pogrzeb i własne bogactwo: Kilimy i makaty, półmiski, lichtarze – Niechaj piją noc całą, a o świcie brzasku Niech zaczną szukać cennych kamieni i złota W kanapach, materacach, kołdrach i dywanach. O, jak będzie się palić w ręku im robota, Kłęby włosia końskiego i morskiego siana, Chmury rozprutych poduszek i obłoki pierzyn Do rąk im przylgną, w skrzydła zmienią ręce obie; To krew moja pakuły z puchem zlepi świeżym I uskrzydlonych nagle w anioły przemieni.
