Лизанье жоп не терпит суеты….[1]
Поэт в России — больше, чем поэт,
и говорить об этом, право, скучно,
но если власти делаешь минет,
то будешь жить вполне благополучно.
Власть приласкает, отблагодарит,
не наградит ни пулею, ни сроком,
и, властию отмеченный пиит,
пролезешь ты в учебник ненароком…
<ок. 2008-09>
«Приму я истинный свой вид…»
Приму я истинный свой вид,
едва моё прошепчешь имя,
и воздух грозно загудит,
взревев под крыльями моими.
Клыки в ухмылке обнажив,
взметнусь я в небо тенью чёрной,
и полечу на твой призыв,
непокорённый, но покорный.
Альбионическое
Моей душой владеют грёзы,
я рвусь в туманный Альбион,
так что же русские берёзы
влезают в мой нерусский сон?
И почему орёл двуглавый,
что гордо реял в вышине,
теперь, усохший и плюгавый,
роняет перья на гумне?
Коту Василию
Пишу эссе, пишу стихи,
пишу об этом и о том,
и за различные грехи
бываю бит моим котом.
Он мне соратник, друг и брат,
а я ему — слуга и раб,
поскольку он — аристократ,
а я — весьма рассудком слаб.
«Коан. Достиженье сатори…»
И ты — хлопок одной ладони...
Илья Будницкий
Коан. Достиженье сатори
Хлопок одинокой руки.
Высокой античности зори.
Налитые кровью белки
вдохнувших дыхание Этны,
лизнувших обугленный лёд...
Попытки забвения тщетны,
и тщетно движенье вперёд.
