Леонид Львович Аронзон

Леонид Львович Аронзон
* 24 марта 1939, Ленинград
† 13 октября 1970, под Ташкентом
русский поэт

Аронзон, Леонид Львович

Поэзия

• Восьмистишия

*** Спотыкаясь в уродство корней (если сыпятся в осень), скитаясь по волшебной тоске деревень, проглядеться под сумрак на залесь и рассыпаться в солнцах росы, так смертельно искать — и забыться, на луне, на пустыне остыть и глаза опалить об зарницы. Знать, что тучи, как сказки, ползут, задевая себя друг под другом, всё гадать на косую грозу и стремиться в рискованный угол. 1958  *** Вымершим миром, немым отпечатком тучи стынут на вогнутом небе, слово — как тупость, и ветер из кадки плещет ливень в оглохшую невидаль. Памяти нет, ни мечты и не времени, выпали мысли, остались глаза, сплошной можжевельник сжимается в темень, сосны и тени по жутким лесам. Нет ни тебя, ни его, и в корзине листьев <и> сучьев, свалившись на дно, светит луна — ни отнять, ни унизить, ни потерять, ни понять не дано. 1958  *** о паутина лампы — ламма, утильщик, бестия, вечерний сосед, когда в канале слабом дом за решеткою матерчат, когда и камень-бык не тверже цветка, бегущего из астмы, когда в ветвях застыло: Боже! одеждой скрытое цветастой, когда трясет булыжник зданья и рань озвучили колеса — как от колодезных гаданий ты уберегся? какие муки охраняли твое вино в бутылках старых о вопль родов на краю души, копеечной той лужи, что треплет дом, где деревянный ужин мною оттягивает крюк '1963 Всяческие размышления Сонет Уже не дрогну я за два хваленых слова и не сторгуюсь за тепло под боком. Как холст сшивают ниткою суровой, таков пейзаж: буксир, туман, барокко. Мне, словно зеркало, удвоит одинокость объем души и предночного крова. Мое дыханье в этом мире ровно: все голуби летят в пространство окон. Когда в потемках перед снегопадом я говорю, слова мои — неправда, и лжет душа, и мне приносит вдоволь глухих озер, сырых камней и лодок, и знаю я, что я во всем недолог и что умру, когда исчезнет слово... 16 ноября 1963 г.  *** тонкорукие птицы убитою тенью стучали где сидел я под Бога ладонью дорожной забрызган печалью и в полдень казалось прозрачные руки огня — то, что после ожило в глазах ушедшего коня 1965 1 × 7 Подкравшись со спины, глаза мои печальные закрой ладошками (потом я буду целовать их), чтоб узнавал я: что за баловница? и чье бедро я щупаю рукой? Нет, я не дорожу своей тоской, Бог с ней, с тоской, вслед за одной — другая! Откуда вдруг повеяло рекой и земляникою? ах, ты здесь, дорогая! Москва, лето, вечер (1968)

Ссылки

• www.colta.ru