А8/Михаил Матвеевич Херасков

← Адриан Дубровский

Антология восьмистиший/Дополнения Михаил Матвеевич Херасков (1733—1807)

Яков Княжнин →

Михаил Матвеевич Херасков.
Художник К. Гекке, 1800-е годы

ЧЕСМЕССКИЙ БОЙ

(фрагмент)

Доколе гордая луна на небе блещет,
Взглянув на русский флот, на Чесму, затрепещет;
Доколе будет понт в брегах своих шуметь,
Чесмесский станут бой морские нимфы петь;
И слава россиян, гремящая в Морее,
Чем доле свет стоит, промчится тем громчее.
Я славны подвиги героев наших пел,
И буду не забвен, когда их петь умел.

1771

В наследии Михаила Матвеевича Хераскова отдельных восьмистиший не обнаружено. Однако, в качестве относительно самостоятельных фрагментов, они в изобилии встречаются в его поэзии более крупных жанров: одах, эпистолах, поэмах, трагедиях и др. Здесь приведён восьмистрочный фрагмент из заключительной «Пятой Песни» поэмы «Чесмесский бой», состоящей из 1282 строк, в которой речь идёт о морской битве в Чесменской бухте 26 июня 1770 г., где русский военный флот под командованием Алексея Григорьевича Орлова (1737—1808) уничтожил сильнейшую турецкую эскадру в период русско-турецкой войны 1768—1774 гг. Вот что пишет о поэме филолог Александр Васильевич Западов:

«…в 1771 году, Херасков выступает с новой поэмой «Чесмесский бой», которая может служить достойным примером его литературной смелости. В пяти песнях поэмы он описал, причем с наивозможной точностью, блестящую победу русского флота, разгромившего 26 июня 1770 года в Чесменской бухте Черного моря сильнейшую турецкую эскадру. Было утоплено двадцать четыре линейных корабля турок, великое множество других судов, нанесены огромные, до десяти тысяч человек, потери в личном составе. Русские военные моряки добились успеха малой кровью, что еще более увеличило радость победителей. Этому важному и совершенно злободневному событию Херасков посвящает свою поэму «Чесмесский бой», принявшись за нее вскоре после получения известий о гибели турецкого флота. Он внимательно изучает газетные сообщения и беседует с участниками Чесмесской битвы, стремясь узнать подробности, отсутствующие в официальных реляциях и необходимые для описания боевых эпизодов. По-видимому, поэт вовсе не нуждается в «пафосе дистанции», для того чтобы оценить и прославить подвиги русского флота, его командиров и рядовых матросов, о которых он также сказал доброе слово. Для автора похвальной оды подобная оперативность была бы не удивительна, но Херасков пишет эпическое произведение, поэму, и пишет хорошо, о чём можно говорить без всяких скидок на быстроту литературного воплощения современной темы.» (А. Западов. «Творчество Хераскова»)

Восхваляя подвиги русских героев, Херасков далёк от смакования ужасов войны и даже выказывает себя пацифистом, заявляя: «Кровавую войну и битвы ненавижу». Приведём восьмистишие из «Четвёртой Песни» этой же поэмы:

О муза! удались от жалостных явлений, С слезами не сливай войне приличных пений, И жалобы твои и слезы прекрати, Со мной в турецкий флот, ко Чесме прелети. Кровавую войну и битвы ненавижу; Но следствия ее во смутном духе вижу, Я вижу в кораблях отчаянье, тоску, Разбросанны тела по желтому песку!

Чесменское сражение одно из наиболее значительных военных и политических событий в русской истории XVIII века. Оно было отражено не только в литературе, но также запечатлёно во множестве живописных полотен. Иван Константинович Айвазовский написал целую серию картин на этот сюжет. Вот одна из них:

Иван Константинович Айвазовский: «Чесменский бой», 1848

А вот и фрагмент из «Третией Песни» поэмы Хераскова, ему соответствующий, который можно было бы уложить в три восьмистишия:

Блеснула молния, гром страшный возгремел. И понт, внимая звук оружий, заревел; В дыму и в пламени слетелись флоты оба, Отверзла хладна смерть меж ними двери гроба; Но смерть ужасная россиян не страшит И, кажется, от них к врагам с мечом спешит. Сверкающи огни в водах воспламенились, И будто в воздухе они остановились, Толь часто огнь вослед другому успевал, Из медных челюстей который воздух рвал! Явилась в облаках Беллона с звучной славой; Исторг свой меч, летит к сраженью Марс кровавый; Багреют вкруг судов кипящие струи. О брань! погибельны везде следы твои. Преобразилося пространно море адом, Покрылись корабли свистящих пулей градом, Несущи ядра смерть по воздуху гремят, И гаснет тамо жизнь, куда они летят. Смерть зрится на судах, и смерть в морской пучине; Ближайший тамо шаг поспешный шаг к кончине; Повсюду вопль и стон, не слышно там речей, Единый слышен треск, гром пушек, звук мечей. Текут против врагов полночны Марсы смело, Едина в них душа, едино зрится тело.