Хроника текущих событий/35/04

← вып. 35/3

Хроника текущих событий выпуск 35/4

вып. 35/5 →

ХРОНИКА ТЕКУЩИХ СОБЫТИЙ, ВЫПУСК 35, 31 марта 1975г.
previous file: XTC3503 this file: XTC3504 Next file: XTC3505

СУД НАД ВЛАДИМИРОМ МАРАМЗИНЫМ

19-21 февраля 1975г. в Ленинградском городском суде проходил судебный процесс по делу прозаика, члена профгруппы литераторов при Ленинградском отделении изд-ва "Советский писатель" Владимира Рафаиловича МАРАМЗИНА. Председатель суда - ИСАКОВА, народные заседатели - КРАЙНОВ и КУРОЧКИН. Прокурор - КАТУКОВА. Защитник - ХЕЙФЕЦ (однофамилец недавно осужденного в Ленинграде литератора Михаила ХЕЙФЕЦА).

В начале апреля 1974г. у Владимира МАРАМЗИНА был произведен обыск по делу й 15 (одновременно прошли обыски у Михаила ХЕЙФЕЦА и некоторых других ленинградцев - см. Хр.32, 34). Судя по направленности обысков и допросов, следствие интересовалось, прежде всего, пятитомным собранием стихотворений Иосифа БРОДСКОГО, которое собирал МАРАМЗИН, друг БРОДСКОГО, почитатель и коллекционер его стихов. В дальнейшем, особенно после заявления Иосифа БРОДСКОГО в защиту арестованного в июле МАРАМЗИНА, это обвинение стало все меньше фигурировать в деле: статья ХЕЙФЕЦА о БРОДСКОМ (основное обвинение по его делу) рассматривалась на суде вне связи с подготовкой полного собрания, а в окончательном обвинении, предъявленном МАРАМЗИНУ, стихи БРОДСКОГО совсем не фигурируют.

После обыска Владимир МАРМАЗИН послал в Ленинградское отделение Союза писателей заявление, в котором оценил факт изъятия у писателя рукописей (у него были изъяты рукописи ряда опубликованных и неопубликованных произведений) как беспрецедентный. Следующее заявление Владимира МАРАМЗИНА содержало протест против ареста Михаила ХЕЙФЕЦА. Эти и некоторые другие заявления были опубликованы на Западе, в частности - в газете "Монд".

В те дни, когда МАРАМЗИН находился под угрозой ареста и после того, как он был арестован, на Западе прошла широкая кампания поддержки и защиты его.

За несколько дней до судебного процесса отдел печати МИД СССР передал корреспонденту "Монд" письмо Владимира МАРАМЗИНА (немедленно опубликованное в "Монд"), в котором МАРАМЗИН выражает огорчение по поводу того, что его имя "используется сейчас за границей в антисоветских целях". "Во мне говорит не боязнь наказания, а искреннее возмущение темными политическими силами, которые хотят использовать меня в их борьбе с моей страной. Для писателя оскорбительно служить игрушкой в политических махинациях. Где бы я ни оказался, знаю одно: я никогда не буду иметь ничего общего с организациями, ведущими антисоветскую борьбу. Сожалею, что отправил за границу свои заявления и невольно дал в руки врагам моей страны повод для нападок на нее, причинив тем самым ущерб своему государству" (цит. по газете "Ленинградская правда", 1975г., 21 февр., статья В.МИХАИЛОВА "Когда наступает прозрение").

Владимир МАРАМЗИН обвинялся по ст.70 ч.1 УК РСФСР. Ему инкриминировано изготовление и распространение материалов, названных в обвинительном заключении (а затем и в приговоре) антисоветскими: "Разговоры со СТАЛИНЫМ" ДЖИЛАСА, "где советское государство клеветнически именуется империалистическим и захватническим"; книга "СОЛЖЕНИЦЫН. Документальный обзор", "где клеветнически утверждается, что в СССР отсутствует свобода слова"; "Вестник РСХД" 101-102, "содержащий призывы к свержению советской власти и утверждения, что в СССР отсутствует свобода слова"; "Мир несвободы" Г.БЕЛЛЯ, в котором "советское общество клеветнически именуется миром несвободы"; выступление Г.СВИРСКОГО письмо ГРИГОРЕНКО и КОСТЕРИНА Будапештскому совещанию коммунистических и рабочих партий; Великопостное послание патриарху Пимену; интервью западным корреспондентам (автор интервью не указан). В обвинительном заключении также указаны "антисоветские документы, изданные за границей", хранившиеся у МАРАМЗИНА и изъятые на обыске: "Вестник РСХД" 100, 103, 104-105; "Смысл истории" БЕРДЯЕВА; "Русский литературный ежеквартальник" 1 за 1973г.; 3-й том собрания сочинений О.МАНДЕЛЬШТАМА; "Социальное значение христианства" Г.ФЕДОТОВА; "Истоки и смысл русского коммунизма" БЕРДЯЕВА.

В описательной части обвинительного заключения перечислены также "антисоветские заявления" МАРАМЗИНА, но в непосредственное обвинение они не вошли.

Указано, что в деле есть записи передач западных радиостанций, "которые передавали заявления МАРАМЗИНА и использовали их для раздувания антисоветской истерии", а также "выписки из зарубежных изданий, где были распечатаны заявления МАРАМЗИНА". Отмечено, что в защиту МАРАМЗИНА со страниц "троцкистской" газеты "Новое русское слово" выступил близкий знакомый МАРАМЗИНА А.А.КИСЕЛЕВ, "известный деятель НТС" (КИСЕЛЕВ - специалист по творчеству Андрея ПЛАТОНОВА, что и было основой знакомства его с МАРАМЗИНЫМ).

Значительную часть "антисоветских материалов", инкриминируемых МАРАМЗИНУ, составили его "собственные клеветнические сочинения": повести - "Человек, который верил в свое особое назначение" ("клевещущая на наш народный суд"), "Блондин обеего цвета", рассказы "Кадры" ("извращающий национальную политику нашего государства"), "Секреты", "Смешнее, чем прежде", "Тянитолкай". Указано, что МАРАМЗИН "на своей квартире передал клеветнический рассказ "Тянитолкай" с дарственной надписью А.В.КУЗНЕЦОВУ, впоследствии изменившему родине" что его рассказы опубликованы в сборнике "Русский литературный ежеквартальник", издающемся в США, - "в деле имеются справки Ленинградского управления Главного управления по охране государственных тайн в печати и Международного почтамта, подтверждающие, что сборник "Русский литературный ежеквартальник" является антисоветским и запрещен ко ввозу в СССР"; что МАРАМЗИН передал свои рассказы А. ВОРОНЕЛЮ для публикации в сборнике "Евреи в СССР" - заключение того же Ленинградского Главлита утверждает, что и этот сборник является антисоветским; что МАРАМЗИН передал повесть "Блондин обеего цвета" для вывоза на Запад гражданке Франции Катрин ДОРЭ, "являющейся эмиссаром троцкистской организации Союз молодых за социализм", и уехавшему в Израиль Анри ВОЛОХОНСКОМУ.

Ссылаясь на заявления МАРАМЗИНА на следствии и на его письмо в газету "Монд", обвинительное заключение отмечает, что он согласен с оценкой своей деятельности как антисоветской, что прежде он не всегда отдавал себе отчет в том, какой ущерб его действия наносят родине, а теперь сожалеет и раскаивается.

МАРАМЗИН полностью признал себя виновным и сделал суду заявление, которое "Хроника" приводит с сокращениями: "Я глубоко сожалею об ущербе, причиненном моими действиями советскому государству, и искренне раскаиваюсь в содеянном. Особое возмущение вызывают у меня те, кто поспешил представить меня диссидентом и антисоветчиком, приписывая мне несуществующие связи с какими-то неизвестными для меня, враждебными нашей стране организациями. Так, например, французская газета "Монд" еще 8 апреля 1974г. поместила фальшивую информацию без подписи, где сообщала, что меня якобы обвиняют в связях с антисоветскими организациями и в отправке своих рукописей за границу. Узнав об этом, я обратился к следователю с просьбой дать мне возможность выступить с открытым письмом к главному редактору газеты "Монд". Дело в том, что я действительно отправил мои рукописи за границу, но в апреле 1974г. об этом могли знать лишь 2-3 человека в Париже. В связи же с антисоветскими организациями меня никто не обвинял и не обвиняет. Значит, кому-то за рубежом потребовалось выдать желаемое за сущее. Кто-то спешит доказать, что своей деятельностью сумел сделать из меня врага моей страны. И ведь этот кто-то - из тех, кто бывал у меня в гостях в Ленинграде. Что ж, хороший способ благодарить за гостеприимство! Разумеется, эти мои друзья в кавычках лучше моего знали, какие антисоветские организации они представляют и в чьих интересах намерены использовать мое знакомство. За всем этим угадывается желание скорее видеть меня арестованным, чтобы сыграть на этом факте в свою пользу. (Дальше МАРАМЗИН говорит о передаче рукописей на хранение Катрин ДОРЭ: "Я не представлял себе, что это была часть широко задуманной провокации"; о приезде от ДОРЭ парижской студентки Карин ВААСТ, которая, "чтобы скомпрометировать" обвиняемого, дала ему какие-то листовки на английском языке, которые он "никому не показывал и сразу же после ее отъезда сжег"). Вижу, что я ошибся, полагая, будто мои зарубежные знакомые интересовались мною как писателем. Но и тем, кто за ними стоит, нужен был лишь повод для раздувания вражды. Надеюсь, что все, происшедшее со мной, послужит уроком моим соотечественникам, которые по-русски гостеприимны и доверчивы к подобным знакомцам из-за рубежа. Я решительно заявляю, что никогда не давал Катрин ДОРЭ и ее хозяевам права выступать в мою защиту, и протестую против использования моего имени в антисоветской борьбе".

МАРАМЗИН признал, что изготовлял и хранил самиздатскую литературу и свои собственные произведения, написал и отправил на Запад свои письма и что во всех этих документах содержались клевета и порочащие советскую власть высказывания. Он, правда, отметил, что "отдельные клеветнические высказывания" в тексте своих произведений казались ему необходимыми для характеристики персонажей: "Комический писатель всегда рискует быть отождествленным со своим героем".

Показания свидетелей, лаконичные и сдержанные, в фактической части (передача им на прочтение рукописей МАРАМЗИНА, распространение самиздатских материалов) совпадают с тем, что показывал сам МАРАМЗИН. По слухам, перед судом он послал письма нескольким из своих друзей с просьбой не отказываться от дачи показаний в суде. Сам же обвиняемый в отношении фактов держался позиции человека, который не столько дает свои показания, сколько подтверждает показания свидетелей. В отношении оценок свидетели разошлись с обвиняемым, отрицая, прежде всего, антисоветский характер его произведений.

Одним из свидетелей на суде выступил Михаил ХЕЙФЕЦ, осужденный в сентябре прошлого года и по-прежнему заключенный в следственной тюрьме КГБ. Выразив свое дружеское отношение к МАРАМЗИНУ и уважение к его писательскому таланту, он с недоумением отозвался о письме МАРАМЗИНА в "Монд" (письмо показал ему следователь): "Это письмо показалось мне очень странным. Обычно человек, сидящий в тюрьме, выступает в свою защиту, а тут - протест против тех, кто пытался защитить пострадавшего".

Прокурор КАТУКОВА в своей речи повторила пункты обвинительного заключения и затем большую часть выступления посвятила проблемам идеологической борьбы между капитализмом и социализмом - в общем виде и в применении к данному процессу: "В среде нашей интеллигенции, к сожалению, встречаются обыватели, не имеющие устойчивых политических взглядов. Для достижения своих узко личных целей они идут на все, вплоть до предательства. 1 апреля на квартире МАРАМЗИНА был произведен обыск, который немедленно был использован реакционными кругами на Западе для раздувания антисоветской истерии с целью срыва международной разрядки... Знакомство с изданными за границей антисоветскими сочинениями сформировало МАРАМЗИНА как антисоветчика. Новая тактика наших врагов состоит в том, что ими на вооружение принята пропаганда реакционного православия. Немалую роль здесь играет так называемое Русское Студенческое Христианское Движение. Руководство этой организации откровенно поставило это движение на службу реакционным кругам, их "Вестники" готовят и формируют, под прикрытием религиозной пропаганды, воинствующих антикоммунистов. Антисоветчики взяли в последнее время на вооружение и пытаются воскресить русских философов-идеалистов, чтобы через их работы воздействовать на советских людей в нужном им направлении. Поэтому они по нелегальным каналам засылают в СССР книги объективно антикоммунистов и антисоциалистов БЕРДЯЕВА, ФРАНКА, ФЕДОТОВА. И эти книги, как показывают произведенные у МАРАМЗИНА обыски, он хранил у себя дома. МАРАМЗИН сам признался, что не читал советских газет, не слушал советское радио. Так он, вольно или невольно, становился на путь предательства. Теперь он осознал и заявил об этом во всеуслышанье... Настоящий судебный процесс - урок не только для МАРАМЗИНА, но и для остальных идейно неустойчивых граждан". Считая вину МАРАМЗИНА доказанной, а "преступные действия" правильно квалифицированными по ст.70, прокурор отмечает искреннее раскаяние обвиняемого и то, что он "по собственной инициативе предпринял меры для предотвращения последствий совершенных им преступных действий", поэтому считает возможным применить к нему ст.44 УК РСФСР и назначить наказание в виде 5 лет лишения свободы условно.

Адвокат ХЕЙФЕЦ отметил некоторые неподтвержденные моменты обвинения (недоказанный факт передачи МАРАМЗИНЫМ свидетелю МАКАРОВУ письма ГРИГОРЕНКО и КОСТЕРИНА в результате не вошел в приговор) и просил суд разделить мнение государственного обвинения в части меры наказания, считая, однако, что срок может быть и уменьшен.

Суд приговорил Владимира МАРАМЗИНА к пяти годам лагерей строгого режима условно. МАРАМЗИН был освобожден из-под стражи в зале суда.

В самиздате имеется несколько вариантов подробной записи процесса, отличающихся друг от друга большей или меньшей степенью полноты (надо отметить, что попытки присутствующих в зале суда делать записи встретились с рукоприкладством заполнивших большую часть зала агентов КГБ). Кроме того, о процессе написал присутствовавший на нем московский литератор Виктор СОКОЛОВ. В его статье содержится не только описание процесса, но и попытка анализа различных нравственных позиций, различных оценок процесса у людей, с которыми автору привелось говорить об этом. По сообщениям из Ленинграда, там появился анонимный памфлет, направленный против МАРАМЗИНА, но текст его "Хронике" неизвестен.

You are reading ХРОНИКА ТЕКУЩИХ СОБЫТИЙ, ВЫПУСК 35, 31 марта 1975г.
previous file: XTC3503 this file: XTC3504 Next file: XTC3505