Сага о «Хронике» (Терновский)/16
| ← Интермедия. За разгадкой… | Сага о «Хронике» () «Психи» |
Свобода совести → |
Известно, что душевнобольные иногда становятся опасны для себя или окружающих, и их приходится тогда насильно помещать в психиатрические больницы. Но что делать, когда буйные приступы безумия сотрясают сами органы власти, отделы КГБ или даже психиатров, согласившихся принять на себя роль подручных этих славных ведомств? Вот одна такая история, случившаяся неподалеку от Москвы, в городе Обнинске. Она выглядит выдуманной, неправдоподобной, взятой из социальных фантасмагорий Д.Оруэлла или Е.Замятина. Но увы! все это произошло на самом деле.
29 мая 70 г в квартиру известного ученого-биолога Жореса Медведева вломились трое милиционеров и еще двое, — заведующий обнинским психдиспансером Ю. В. Кирюшин и специально приехавший из Калуги главный врач областной психиатрической больницы А. Е. Лифшиц. Не предъявив никаких документов, они предложили ученому проехать с ними в калужскую ПБ для обследования. Ж.Медведев никогда не обращался к психиатру, на психиатрическом учете не состоял и ехать обследоваться отказался. Жена и пришедшие вскоре в квартиру коллеги ученого были возмущены вопиющим произволом. Медведев попытался напомнить милиционерам, что они призваны охранять законность и порядок. В ответ возглавивший наряд майор Н. Ф. Немов закричал: — Мы орган насилия! — После чего Медведева, заломив за спину руки, насильно втолкнули в стоящий у подъезда автобус и отвезли из Обнинска в Калугу, в областную психбольницу.
Как выяснилось в дальнейшем, «заказ» на психиатрическое обследование Ж.Медведева поступил из обнинского горкома партии. Его руководству пришлись не по душе самиздатские работы ученого, одна из которых (написанная 8 лет назад) была посвящена знаменитой сессии ВАСХНИЛ, объявившей генетику лженаукой и приведшей к возвышению Т.Лысенко. Акция была, вероятно, согласована с калужскими (а, может быть, и с московскими) властями и с соответствующими отделами КГБ. Благодаря усилиям жены Жореса и его брата-близнеца историка Роя Медведева о насильственной госпитализации Ж.Медведева тут же узнали видные ученые как в нашей стране, так и за рубежом. И началась трехнедельная борьба за его освобождение.
В защиту Жореса выступили академики Б.Астауров, В.Энгельгардт, А.Сахаров (давно знакомые с ним и с его работами); академики П.Капица и Н.Семенов; писатели А.Твардовский, В.Каверин, В.Тендряков, А.Солженицын, кинорежиссер М.Ромм. И многие другие люди — и у нас, и за границей, — возмущенные вопиющим произволом. Но, отстаивая «честь мундира», власти не спешили исправлять явное беззаконие. Состоявшаяся 31 мая комиссия с участием психиатра Б.Шостаковича из института им. Сербского не обнаружила у Ж.Медведева явных признаков психического заболевания, но отметила у него — только что с применением грубого насилия запертого в «психушку»! — «повышенную нервозность» и рекомендовала «дополнительное наблюдение в условиях стационара».
Узнав в Министерстве здравоохранения, что в Калугу обследовать Жореса 5 июня поедет еще одна комиссия, его брат потребовал включения в ее состав психиатра, которому доверяет семья. В Министерстве не возражали. Но когда в назначенное время Р.Медведев пришел в Минздрав, ему сообщили, что приглашенный родственниками психиатр не сможет участвовать в работе комиссии, так как комиссию решили провести на день раньше, и что сегодня она уже выехала в Калугу в составе Г.Морозова, В.Морозова и Р.Наджарова. После завершения работы этой комиссии главврач калужской ПБ А.Лифшиц пообещал жене Жореса (а потом по телефону и Р.Медведеву) выписать ее мужа 5 июня. Но 5-го выписка не состоялась И сражаться за нее пришлось еще почти 2 недели. На обращения жены и брата Жореса к генеральному прокурору СССР Р.Руденко, к Председателю Совмина А.Косыгину, в КГБ, так же как и на обращение А.Сахарова к Л.Брежневу, не последовало никакого ответа. Между тем повидать запертого в калужской ПБ подэкспертного приезжали многие его друзья. Навестившему Жореса А.Твардовскому Лифшиц пообещал (солгав в очередной раз!) выписать Ж.Медведева 12 июня. Твардовского поразил контраст между спокойным поведением «больного» и жалкими оправданиями главврача Лифшица, который во все время беседы с ним ни разу не поднял глаза.
…Выписка состоялась только 17 июня. Ей предшествовало совещание в Минздраве, на котором министр Б.Петровский, А.Снежневский и Г.Морозов безрезультатно убеждали академиков А.Сахарова, Б.Астаурова и П.Капицу прекратить выступления в защиту Жореса. История насильственной госпитализации Ж.Медведева в калужскую ПБ рассказана в 14-м выпуске «Хроники»; желающих узнать обо всем этом подробней я отсылаю к книжке Ж. и Р.Медведевых «Кто сумасшедший?», вышедшей в 1971 г. в издательстве «Macmillan».
Психиатрические расправы случались еще при Сталине, не вывелись и при Хрущеве. Никита Сергеевич однажды обронил, — мол, в наше время лишь безумцы могут быть противниками социализма и существующего в СССР порядка. Удобная мысль! Сталин недавно попросту уничтожал противников (а с каждым своим врагом — еще по сотне невиновных). Сейчас расстрелы не в моде. Но с враждебной идеологией все равно нужно беспощадно бороться. Спорить, отыскивать аргументы? Только этого не хватает! Может быть идеологическим оппонентам и следует что-то доказывать, идеологических безумцев надо просто лечить. Хрущева «скинули» за волюнтаризм, но практика психиатрических расправ пришлась ко двору и новому руководству.
Напомню читателю историю П.Григоренко. Участник Отечественной войны, затем преподаватель и заведующий кафедрой кибернетики Военной Академии им. М.Фрунзе, генерал-майор. После критического выступления на партконференции в сентябре 61 г был изгнан из Академии, переведен на Дальний Восток. В период после ХХ съезда в СССР началось брожение умов, и в разных городах возникали «марксистские» и «истинно-ленинские» кружки и союзы. Потребность бороться с бюрократическим перерождением партии ощутил и П.Григоренко. Он создал «Союз борьбы за возрождение ленинизма», в котором кроме него самого и сыновей участвовало еще несколько человек. «Союз» распространял просветительские листовки, — о кровавых событиях в Новочеркасске, в Темир-Тау и т. п. Многие участники «неомарксистских» кружков попали в лагеря, и Григоренко сознавал эту опасность. Но ему была уготована более страшная участь. Признав сумасшедшим (но не позабыв разжаловать «больного» в рядовые и лишить генеральской пенсии!), его поместили в Ленинградскую спецпсихбольницу, откуда он вышел только в апреле 65 г, после свержения Хрущева.
Пребывание в психбольнице (где, по счастью, его никак не «лечили») не сломило Григоренко. Он сохранил критическое отношение к советской действительности. Вскоре разжалованный генерал становится одним из виднейших участников диссидентского движения. Но в одном отношении он решительно пересмотрел свои прежние взгляды. Теперь Григоренко признает только открытые действия и протесты и становится решительным противником всякой «подпольщины». Петр Григорьевич — активный участник подписной кампании в защиту Ю.Галанскова и А.Гинзбурга, он протестует против оккупации Чехословакии, выступает против осуждения демонстрантов на Красной площади, в защиту коммуниста-диссидента И.Яхимовича.
П.Григоренко был вновь арестован 7 мая 69 г в Ташкенте, куда приехал в связи с предстоящим судом над 10-ю крымскими татарами, активистами движения за возвращение в Крым. Следствие решило пойти по проторенной психиатрической тропке, лишающей обвиняемого возможности защищаться. Но вначале случилась осечка. Проведенная в августе видными ташкентскими психиатрами амбулаторная экспертиза признала Григоренко психически здоровым и вменяемым. Это не устраивало следствие. Поэтому Петра Григорьевича повезли в Москву, в институт имени Сербского. В институте у Григоренко диагностировали «паранойяльное развитие личности с наличием идей реформаторства» и объявили невменяемым. Теперь можно было проводить суд, ведь Григоренко на нем уже не будет. Разумеется, ташкентский суд посчитался только с «подходящей» экспертизой института им. Сербского. И в отсутствие обвиняемого своим определением от 27 февраля 70 г назначил П.Григоренко «лечение» в спецпсихбольнице.
Благодаря «Хронике», заявлениям Инициативной группы, протестам родных и друзей все, что происходило с Григоренко, тут же становилось известно отечественной и мировой общественности. Выступления в его защиту не прекращались ни в Советском Союзе, ни за рубежом. Но несмотря на это Петр Григорьевич был выпущен на свободу лишь в конце июня 74 г. И вскоре снова включился в правозащитную работу. Он стал членом МГХ с момента ее создания.
В конце 77 г. Григоренко с женой была разрешена поездка в США для хирургического лечения. Операция прошла успешно. Но вскоре Петр Григорьевич был лишен советского гражданства…
Остается добавить немного. По просьбе П.Григоренко в Америке ему была проведена независимая психиатрическая экспертиза. Причем он заранее дал согласие на публикацию результатов обследования, — независимо от того, к каким выводам придут врачи. Американские психиатры подошли к проведению экспертизы очень серьезно и обстоятельно. Беседы с обследуемым продолжались суммарно около 8 часов и сопровождались видеозаписью. Поскольку Петр Григорьевич не говорил по-английски, было обеспечено участие квалифицированных переводчиков. Участвовали в обследовании психиатры из Гарвада и Нью-Йорка.
В итоге никаких психических заболеваний у П.Григоренко найдено не было. Не было обнаружено также признаков каких-либо психических заболеваний в прошлом.
…Григоренко умер в Нью-Йорке 21 февраля 87 г, так и не дождавшись реабилитации на своей родине. Но она состоялась — посмертно — в 91 году. По поручению Главной военной прокуратуры авторитетная комиссия отечественных психиатров во главе с директором Санкт-Петербургского Психоневрологического института профессором М.Кабановым заново исследовала 29 томов «дела» Григоренко, книги генерала, видео и фонограммы, предоставленные американскими психиатрами. 18 октября 91 г комиссия единогласно решила: ни в 64-м, ни в 69 году «…П.Григоренко психическим заболеванием не страдал и в принудительном лечении в психиатрической больнице не нуждался». («Известия», 22 октября 91 г.)
Сообщения о психиатрических репрессиях в отношении инакомыслящих были постоянной темой «Хроники». Уже в ее первом выпуске помещено сообщение о принудительной госпитализации в психиатрические больницы двух активных диссидентов — поэта Н.Горбаневской и ученого-математика А.Вольпина. В.Файнберг, В. Гершуни, В.Новодворская, Л.Плющ, П.Старчик, И.Тереля, Н.Плахотнюк — вот лишь первые пришедшие на память имена идеологических узников специальных психиатрических больниц (СПБ) уже брежневско-андроповского периода. Разумеется, правозащитники стремились всемерно разоблачить и прекратить эту преступную и позорную практику. Одним из первых против нее выступил В.Буковский, поплатившийся за свои разоблачения многими годами неволи. Врач-психиатр С.Глузман составил «заочную психиатрическую экспертизу П.Григоренко», — и получил за нее полновесный «гонорар» — 7 лет «строгача» и ссылку. Против кривых психиатрических расправ с диссидентами выступали ИГ, МГХ. В январе 77 г при Московской группе «Хельсинки» была создана «Рабочая комиссия (РК) по расследованию использования психиатрии в политических целях». Первоначально в ее состав вошли В.Бахмин, И.Каплун, А.Подрабинек, Ф.Серебров и ленинградка Д.Бабич (позднее ее членами стали также Л.Терновский и И.Гривнина). РК ставила целью содействовать скорейшему освобождению неправомерно заключенных в ПБ «идеологических» узников. С этой целью она выпускала Информационные бюллетени, в которых помещала сведения о ставших ей известных случаях психиатрических расправ, делая их достоянием гласности. Экземпляры бюллетеней (с указанием на титульном листе имен и адресов их составителей) обязательно посылались в Минздрав и в Прокуратуру СССР. Врачи-психиатры А.Волошанович, а позднее — А.Корягин, помогали РК, проводя независимое психиатрическое освидетельствование обратившихся в комиссию лиц. РК в необходимых случаях ссылалась в своих документах на заключения этих психиатров.
Выступления Буковского, ИГ, МГХ и РК были услышаны не только мировой общественностью, но также — что особенно важно! — и зарубежными психиатрами. Более того — эти психиатры смогли лично познакомиться с некоторыми бывшими пациентами советских СПБ (напр., с выехавшим на Запад Л.Плющем). На конгрессе Всемирной психиатрической ассоциации (ВПА) в Гонолулу в 77 г (несмотря на протесты и возмущение советской делегации этой «провокацией») был поставлен вопрос о злоупотреблениях психиатрией в СССР. Не желая быть исключенными из ВПА, советская делегация заявила, что сама выходит из нее…
Власти и КГБ отыгрались на протестантах-правозащитниках. Почти все члены ИГ, МГХ и РК были в разное время арестованы и отправлены в лагеря. А психиатрические репрессии — может быть с чуть большей осмотрительностью — продолжались до самого конца советской власти. Вот история, взятая из одного из последних, 63-го, выпуска «Хроники». В.Цурков, рабочий из Красноярска. Добивался выезда на Запад с 73 г 15 апреля 80 г он был задержан возле дома, отвезен в КПЗ, а оттуда — в красноярскую ПБ. Психиатр В. Д. Смирнов сказал Цуркову: «У вас бред выезда за границу. Будем лечить». Матери было сказано: «Ваш сын политически опасен». От «бреда выезда» Цуркову были назначены трифтазин и аминазин, позднее добавлен сульфазин. Только спустя 3 с лишним месяца Цурков был выписан из больницы…
Чего же добились правозащитники своей борьбой с психиатрическим террором, сопряженной со многими жертвами? Совсем немногого — и многого. Прежде всего — привлечения внимания к проблеме злоупотребления психиатрией общественности и Всемирной психиатрической ассоциации (ВПА). Боязнь новых разоблачений и огласки несколько умеряла пыл любителей этой кривой и жульнической расправы. Кроме того, очень вероятно (хотя вряд ли возможно это доказать), что выступления правозащитников и зарубежные протесты все же в ряде случаев способствовали более быстрому освобождению узников советских «психарен». Что же касается отдаленных последствий…
Вскоре после вхождения в РК мною в июле 78 г был написан короткий текст «Принципы работы РК», помещенный в № 9 выпускавшегося Комиссией «Информационного бюллетеня». В числе целей, осуществлению которых хотела бы способствовать Рабочая комиссия, была указана «общая гуманизация условий содержания лиц, находящихся в ПБ». В частности РК считала необходимым передачу специальных (тюремных) психиатрических больниц из ведения МВД в ведение Минздрава и запрещение болезненных методов лечения «в наказание». Нельзя сказать, чтобы власти никак не прореагировали на эти предложения. Они даже стали объектом внимания …следствия и суда. «Принципы работы РК» были одним из пунктов моего обвинения, оцененного судом в 80 г в три года лагерей.
Но прошло еще 10 лет. О злоупотреблениях психиатрией в политических целях, происходивших в 70-80 годы, как о несомненных фактах пишут «Известия», «Комсомольская правда», «Медицинская газета», «Огонек». Более того, — эти злоупотребления официально признаны Минздравом СССР; признание этих злоупотреблений вернуло в октябре 89 г советскую психиатрию во Всемирную психиатрическую ассоциацию. Спецпсихбольницы были переданы из ведения МВД — Минздраву, запрещены болезненные методы лечения. А ведь именно эти предложения содержались в «Принципах работы РК», документе, признанном судом в 80 г преступным. Наконец, в июле 92 г был принят закон Российской Федерации «О психиатрической помощи», который тоже был выдержан в духе давнишних требований правозащитников. Да, в России надо жить долго и уметь ждать.
