Инес де лас Сьеррас (Готье/Квятковская)
| ← ← | Инес де лас Сьеррас () Inès de las Sierras |
→ → |
| Перевод Майи Залмановны Квятковской. |
Посвящается Петре Камарра
Вблизи испанского селенья
Три офицера в поздний час
Случайно забрели в именье —
Есть у Нодье такой рассказ.
Рэдклиффов замок! Там дугою
Прогнулся свод под грузом лет;
На стёклах, словно кистью Гойи,
Нетопырей прочерчен след;
Мелькнёт в покоях обветшалых
Обрушенной стены провал;
Сам Пиранези в этих залах
Не скоро б выход отыскал.
Их скромный ужин наблюдали
Портреты предков со стены;
Вдруг чей-то крик раздался в зале —
И пришлецы потрясены,
И к ним из глуби коридорной,
Где полосами лунный свет
Чередовался с тенью чёрной,
Метнулся стройный силуэт.
Танцуя, женщина вбегает —
Высокий гребень в волосах;
Во мраке тает, исчезает,
Мелькает в лунных полосах;
В истоме голову склонила,
Нездешним пламенем полна, —
И неожиданно застыла,
Неотразима и страшна.
Изъеден гнилью гробовою,
Полуистлел её наряд,
И на лохмотьях под луною
Светло соломинки горят,
И вновь она меняет позы,
И ритм чеканят каблучки,
И на висках сухие розы,
Шурша, роняют лепестки.
На горле виден шрам, похожий
На след кинжала, — узкий след,
И, оттенённый бледной кожей,
Горит рубца кровавый цвет.
И руки тонкие воздеты,
И гости в ужасе молчат;
Пощёлкивают кастаньеты —
Так зубы с холоду стучат.
Танцует хмурая вакханка
Качучу на старинный лад;
Так обольстительна испанка,
Что с ней не страшен даже ад.
И, словно крылья чёрной птицы,
Ресницы бьются, и такой
Гримасой рот её змеится,
Что затоскует и святой.
И мчится, юбки развевая,
В кипенье пены кружевной
Две стройных ножки открывая,
Сверкающие белизной.
Она кольцом свой стан свивает
И, тонкие разжав персты,
Простым движением срывает
Сердца мужские, как цветы.
То женщина иль наважденье,
Действительность или мечта —
Смерча и пламени круженье,
Пожар, чьё имя — красота?
Нет, это странное созданье —
Испания былых времён,
Под бубна звон и содроганье
Из погребальных встав пелён,
Воскресла, бледная химера,
В непревзойдённом болеро:
На ножке лента — дар тореро,
По юбке вьётся серебро;
И шрам её — след искупленья:
То новый век, сплеча рубя,
Приканчивает поколенье,
Дотла изжившее себя.
Я видел этот призрак мрачный,
Ему Париж рукоплескал,
Когда, одета в газ прозрачный,
Явилась Петра в людный зал, —
В бесстрастно-страстном исступленье,
Как некогда Инес, она
Плясала смертное томленье,
Кинжалом в сердце пронзена.
1852
