«Кайф, искажённый желаниями, не есть изначальный кайф…»
* * *
Кайф, искажённый желаниями, не есть изначальный кайф —
в доме, где все домовые в меру паскудны.
Пока серебристая пыль покрывает шкаф,
отсчитывая недорогие секунды,
в городе, где слишком много городовых,
трудно прожить наискось. И дождь с небосвода
перпендикулярен земле — как несвобода
перпендикулярна желанью остаться в живых…
1985
«И когда успокоимся: непостроимо…»
* * *
И когда успокоимся: непостроимо;
и руины обрящут покой берегов —
человек, называющий вещи своими;
имена мимолетных богов;
голоса, продающие спелую рухлядь,
и ладони, впитавшие холод зерна...
И последнее: слепорождённые руны
на разрозненных зрячих камнях.
1986
Реквием («…и когда мне придётся сказать шутовское „прости“…»)
«Но стихи не орудие мести, «А серебряной чести родник».
Сергей Гандлевский
Сергей Гандлевский
…и когда мне придётся сказать шутовское «прости»
невесёлым словам, что стихи не орудие мести,
чтоб поставить былую любовь на четыре кости
и всадить в неё годы, которые были не вместе;
и когда отольются в сплошной комариный напев
недописанный стыд и мясные холодные корчи —
я заплачу всерьёз... Но чужая кровать, заскрипев,
помешает ей кончить.
1987
Шипка («Здесь, где гораздо ближе облака…»)
Здесь, где гораздо ближе облака,
чем правда на земле, где по ошибке
Свети-Никола именуют Шипкой,
где поминутно мёртвая рука
сжимает мозг, пытаясь превозмочь —
оставленный и Богом, и монархом,
народ прощался с пленным Патриархом...
Был вечер. И за ним настала ночь.
1988
«С потусторонней верностью собаки…»
* * *
С потусторонней верностью собаки
оплакивать российский беспредел —
но ты стираешь меловые знаки,
и застревает под ногтями мел.
А утром жизнь — проявленная в свете
злой розовой звезды — бездарней тли...
Убийцы приходили на рассвете,
под дверью покурили и ушли.
1988
«Я учусь проигрывать достойно…»
* * *
Я учусь проигрывать достойно —
получается анекдотично.
Это было как бы непристойно,
вычурно, чуднό, асимметрично —
на манер посольства из Китая,
встреченного в стенах Ватикана.
…Переспала тучка золотая
на груди утёса-великана.
1989
«Чёрт-те где в закоулках жилого массива…»
* * *
Чёрт-те где в закоулках жилого массива
марсианин с глазами, косящими вбок,
открывал о забор вожделенное пиво
с виноватой улыбкой: бывает браток.
Слава Богу, опять похмелился как должно,
и водила подбросил домой задарма...
Значит все-таки все. Значит все-таки дожил
до пределов тоски и ума.
1990
«Ну что же, больше нет очередей…»
* * *
Ну что же, больше нет очередей
и можно жить отважной балаболкой.
Газетный лист с портретами вождей
сменяется футболкой
с другим портретом. Или кимоно.
Костюмом строгим от известной фирмы.
…Как славно реставрируют кино
на умершем «Мосфильме»!
1999
«Превращать себя в хэппенинг, с кем-то случившийся, — чем…»
* * *
Превращать себя в хэппенинг, с кем-то случившийся, — чем
бескорыстнее, тем безнадёжнее... Гипсовых черт
исказить невозможно. Так искоса брошенный взгляд
может стать окончательным, так неожиданный взлёт
не паденьем внезапным, но невозвращеньем чреват,
превращением тварной органики в память и лёд.
О немногом прошу: пару капель на мой юбилей
не подземным богам, но в промёрзлое небо пролей.
2000
Живу как будто не в стране…
* * *
Живу как будто не в стране
и не в эпохе — где-то обок.
Я не на дне — я просто вне
тусовки. Я недавно отбыл
в те допотопные края,
где душу ничего не держит.
Где сочиняют без вранья
и любят — даже без надежды.
2001
Август 91-го («История гниёт с изнанки…»)
История гниёт с изнанки.
Кто виноват? Конечно — крайний.
Но мне всё чаще снятся танки
и леблядь на телеэкране.
Уже страну тихонько пилят
по кабинетам бюрократы,
а мы с революцьонным пылом
сбираемся на баррикады.
2001
«Призрак, блуждающий вдоль аллей…»
* * *
Призрак, блуждающий вдоль аллей, —
влюбчив и бестолков,
всех превзошедший учителей
(как и учеников) —
сядь на пенёк, напиши стишок,
вспомни про Аню Керн,
с которой было так хорошо
в этом березняке.
2002
Сыгравший соло на душе…
* * *
Сыгравший соло на душе,
потешив милых дам,
как прежде, мается chercher —
но не идёт la femme.
У ней семья, карьера, цель;
её страшит молва,
ей просто страшно... И в конце
концов — она права.
2002
«Привет тебе, чудище. В кои-то…»
* * *
Привет тебе, чудище. В кои-то
решился в глаза заглянуть;
прервав затянувшийся коитус
с безносой красоткой — вздремнуть.
Ну что же, что профиль не греческий
и малость расплылись черты?
Вид морды — почти человеческий,
почти не опухший. Почти.
2002
Прогресс-I («Красивый и толстый парниша…»)
Красивый и толстый парниша,
румяный от злого веселья,
стрелою жестокой проникший
под самое-самое сердце,
почто моя милая скрылась,
а страсть к ней грызёт как ротвейлер?
Почто у тебя вместо крыльев
на заднице круглый пропеллер?
2003
Прогресс-II («Амур пухлорылый, почто…»)
Амур пухлорылый, почто,
нацелясь из мраморных ниш,
злокаверзной казнью казнишь?
Не шкура на мне — решето.
Я жёсткий твой лук преломлю
со стрел оперенным пуком.
Я крылья тебе отдолблю
отбойным своим молотком!
2003
В Ангарской деревне («Прорвавшись от смачных к обычным словам…»)
Санджару Янышеву
Прорвавшись от смачных к обычным словам
когда уже поздно лечить слепоту,
вхожу в тишину — как в шаманский вигвам,
оставивши душу на шатком плоту.
Она, застарелою грязью лоснясь,
неслышимо чистится там, в шалаше, —
и страшно: а вдруг я и впрямь, возвратясь,
не впору придусь этой чистой душе?
2005
«Когда бы волк — собака Баскервиля…»
* * *
Когда бы волк — собака Баскервиля
учёным грузом на плечах повисла.
Какая глупость — «совершенство стиля».
Какая пошлость — «приращенья смысла».
Спасаю горло от слюнявой пасти,
но фосфорные челюсти всё ближе.
«Свобода», — я шепчу, — «…и милость к падшим».
Всё твёрже, своенравней. Всё бесслышней.
2005
«…ты станешь истиной расхожею…»
* * *
…ты станешь истиной расхожею,
травой проросшей на пригорке,
морщинистой слоновьей кожею
Невы, струящейся в подкорке, —
она, уловлена сетчаткою,
умеет преподать мгновенно
на хор ответов окончательных
вопрос: единственный, но верный.
2005
«ничем я не рискую…»
* * *
ничем я не рискую
пытаясь в январе
бумагу ледяную
чернилами согреть
не сочинять больнее
да не с чего начать
ладони леденеют
бумага горяча
13 января 2007
«Пора туда, где льдистей и гористей…»
* * *
Пора туда, где льдистей и гористей,
где воздух — тесноватый от теней.
Умение звучать в любом регистре
не делает добрее и умней,
но делает свободнее. Свобода —
на деле — только милосердный шанс
успеть понять перед лицом ухода:
зачем была дарована душа.
2007
«Разучившись писать — становлюсь…»
* * *
Разучившись писать — становлюсь
страшен, как черепаха без панциря.
Звуки, что затвердил наизусть,
иссякают из памяти.
Но зато, даже если смешон,
ковыляя остаток оставшийся,
каждый, пусть и неловкий, стишок —
небывалое нечто. И ставшее.
2007
«У юности легкоголовой…»
* * *
У юности легкоголовой
был странный закон ремесла:
сколь ты ни успешлив и ловок,
но тяжесть на сердце росла.
А ныне иная хвороба
явила приход мастерства:
на сердце легко до озноба,
но как тяжела голова.
2007
Весной обращаешься в нюх…
* * *
Весной обращаешься в нюх,
а летом — в прожорливый зрак.
От осени я увильну —
хоть звук плодоносен, как злак.
Ведь всяк, кто забил закрома,
страшится, что обок стоит
пора осязанья — зима.
А дальше: безмолвие. И…?
2007
Размышления людоеда. Памяти концептуализма…
Общественный транспорт с утра —
давно уже мной запримечено —
предложит любые сорта
несвежей парной человечины.
Людей здесь — что в бочке сардин.
Но я не питаюсь усталыми.
Когда остаёшься один,
пора обрастать ритуалами.
2007
Лжизнь («Хошь — примеряй камуфляж…»)
Хошь — примеряй камуфляж,
хошь — на авось положись.
Этот похабный мандраж
и называется: лжизнь.
Зверь, что завёлся внутри,
скалится на зеркала.
До крови душу сотри,
чтобы она ожила.
2008
New Hampshire («Звук еле слышный свистящий…»)
Звук еле слышный свистящий
сосен, растущих на склоне.
Белочка лакомство стащит
с вашей раскрытой ладони
и ушустрит виновато,
вся по стволу растекаясь.
Жаль, что такое лишь в Штатах —
мы не достигли покамест.
2010
Больной, с опухшей головою…
* * *
Больной, с опухшей головою
я вдруг сумел узреть воочью:
какое небо голубое
над Питером сегодня ночью!
Звук обретает адресата
порой — спустя эпоху с лишним.
А впрочем, это не цитата:
Булат шепнул — а я услышал.
2010
«бывший лучшим котом…»
* * *
бывший лучшим котом
ниоткуда никто
нет того Катманду
где ты дудел в дуду
да и Непала нет
точно напалма след
мародёр языком
всё слизал целиком
2010
«Внутрь, и потом — наружно…»
* * *
«Боже, храни полярников…»
Б.Г.
Внутрь, и потом — наружно
плещет спасительный спирт.
Боже, уже не нужно.
Пусть человек поспит.
Рой раскалённых иголок
слабую кожу жжёт.
Истинный гляциолог
сам превращается в лёд.
2010
«Всё, что мы говорим для отвода глаз…»
* * *
Пете Ефремову
Всё, что мы говорим для отвода глаз,
пахнет ужасом перед могилой смрадной.
А меня художник от смерти спас —
друг мой, Петька — покрасив квадрат изрядный.
Полупьяной гордыни простыл и след.
Стыдно вспомнить, сколь молод был и напыщен.
Человек умирает. Его портрет
измениться рад бы — да не написан.
2010
«Ещё вчера казалась мне…»
* * *
Ещё вчера казалась мне
надменной дикой кошкой.
Но пальцы шарят по спине,
сражаются с застёжкой.
Потом доходит до груди,
а дальше всё как надо.
И это значит — впереди
ещё одна утрата.
2010'
«Выкипающие бигуди…»
* * *
Выкипающие бигуди.
Всепрощающий кроткий взгляд.
Будь же умничкой — уходи,
не гляди на распад.
На прощание губ разжать
не получится — не взыщи.
А тебе ещё жить, рожать
и супругу ваять борщи.
2010
«Годы мчатся со свистом…»
* * *
Годы мчатся со свистом.
Нам пора на списанье.
Тешась собственным свинством,
уповать на спасенье
(дескать, дело за малым:
согрешим и — замолим)
не пытайтесь, канальи.
Не проканает.
2010
«Замри, и снова отомри…»
* * *
Замри, и снова отомри
как в детстве до того.
Прислушайся: что там внутри.
Да пóлно, ничего.
О пустоте хоть в крик ори,
хоть рот иглой зашей,
но — сколько хватит сил — не ври.
Не маленький уже.
2010
«— Как же ты угодил, дорогой, в психдиспансер…»
* * *
— Как же ты угодил, дорогой, в психдиспансер
по статье?
— Было так: мне приснилось, что я просыпаюсь
в пустоте.
Непривычная робость сковала перо мне,
гул творящий коснулся ушей…
— А вот с этого места давай поподробней.
— Да не помню уже.
2010
«Когда из леденистых бездн…»
* * *
Когда из леденистых бездн
льёт свет лукавый Водолей —
я вспоминаю о тебе.
И мне становится светлей.
Любовь наивна и слаба.
Реальность — горше и подлей.
Но это всё-таки судьба.
И что теперь поделать с ней?
2010
Когда, прикинувшись игрушкой мягкою…
* * *
Когда, прикинувшись игрушкой мягкою,
от несказанного блаженства жмурясь,
мой пузохвостый друг под боком мявкает —
я вглядываюсь в красоту и мудрость,
как влюбчивый юнец перед парсуною
стервозной ослепительной блондинки.
Кошачье красоты неописуемой
написало в безвинные ботинки.
2010
«Красный кричащий плод…»
* * *
Красный кричащий плод,
что на руках блажит,
сколько-то проживёт.
Может быть — целую жизнь.
В луже лежит свинья.
Ей пора на убой.
Радость беспримесная
слиянья с Тобой.
2010
«Кто там осклабился впереди…»
* * *
Кто там осклабился впереди,
на словеса падкий?
Что-то щемит поперёк груди
и под лопаткой.
Что-то утратил я интерес
до наработанных схем.
Времени мало. Время в обрез.
Времени нет совсем.
2010
Моцарт («Кто там на мёрзлой ветке?..»)
Кто там на мёрзлой ветке?
Хохлатый наглый урод.
Песням его не верьте —
не ведает, что поёт.
Смертные умирают.
Участь бессмертных страшна:
звуки в зобу стирают
известь и тишина.
2010
Начнётся оно почитай…
* * *
Начнётся оно почитай
с чувствительных тайн пубертата.
Поди покуражься, понтяра.
Стишков почитай.
Начнётся со звука, с игры.
А вправо пойдёт или вкриво —
зависит от пролитой крови
и Божьей искры.
2010
«Ни компьютеров, ни электроники…»
* * *
Ни компьютеров, ни электроники
знать не знали, и знать не могли.
Сквозь буфет терпеливые слоники
запылённой пустыней брели.
Всё теперь электронное, новое —
но наследством эпохи постыдной
достаются мне шкура слоновья
и терпение сына пустыни.
2010
«Ну не смотри так виновато…»
* * *
Ну не смотри так виновато —
от этого бывают дети,
а нам давно не до разврата.
Ты всё ещё — как на портрете,
которым лучшая подруга
поставила подобье точки
в картине общего недуга.
Чтоб умирать поодиночке.
2010
«О чём вы, птички? — Ни о чём…»
* * *
О чём вы, птички? — Ни о чём.
Мы просто так.
Звук наудачу извлечём:
лови, простак!
Пой, как молитву перед сном.
Пытай умом.
Но всё, что ты услышишь в нём —
в тебе самом.
2010
Память девичья, невечная…
* * *
Память девичья, невечная,
отторгающая тяжесть.
Пусть не сужена, не венчана —
насовсем моею станешь,
пролистав с запретной нежностью
неуклюжую тетрадь.
Только некого и незачем
будет вспоминать.
2010
«Порой перед рассветом кажется…»
* * *
Порой перед рассветом кажется,
что там — не царствие Сальватора,
а просто розовая кашица.
Привычная, солоноватая.
И ты её в защёчной полости
как зуб, который раскрошился,
туда-сюда гоняешь попусту.
Но сплюнуть всё-таки страшишься.
2010
«Прежде здесь находился гласис…»
* * *
Прежде здесь находился гласис,
ныне — общественный сквер.
Яркий дикорастущий глянец
с изнанки сер.
Видимо, изначальный голос,
переходя в письмена,
проиграл переводческим глоссам.
И крепость обречена.
2010
«Провалявшись неделю как труп…»
* * *
Провалявшись неделю как труп,
стал прозрачней стекла —
словно всё изблевал из губ
и отчистился добела.
Вот душа моя налегке.
Бедолаге не привыкать
авторучкой быть. В чьей руке? —
я не смею вникать.
2010
Промёрзший тамбур, изморозь на стёклах…
* * *
Промёрзший тамбур, изморозь на стёклах,
попутчик жизнерадостно дымит.
При долгом пребывании с людьми
в одном объёме — устаёшь настолько,
что радует казённая постель,
и ты в оцепенении стеклянном
всерьёз интересуешься стоп-краном,
не помня: есть ли у поездки цель.
2010
«Психиатрам не верю никак…»
* * *
Психиатрам не верю никак,
хоть давно уже Фройда прохавал.
Подсознанка для них как чердак:
стоит лишь упорядочить хаос —
и настанет решенье проблем.
Не смиряется — в том-то и штука —
чистый Хаос никем и ничем.
Только качеством звука.
2010
«Пусть молодые возятся…»
* * *
Пусть молодые возятся
на слэмах и в ЖЖ —
я притерпелся с возрастом,
что неживой уже.
Пробился к слову голому.
Стал старый и смешной.
Как отключают голову,
чтоб слиться с тишиной?
2010
«Сер как глаза, как речная гладь…»
* * *
Сер как глаза, как речная гладь
мозг. Речь —
это искусство сопоставлять,
смешить, будоражить, беречь.
Кажется, можно и баиньки. Тишь.
Ты ж —
не сопоставима ни с кем —
таешь на языке.
2010
Серебряный век («С претензиями обоюдными…»)
С претензиями обоюдными
и бездною судьбы за ними —
какими они были юными,
красивыми и озорными.
Поэт — особенная особь.
Он служит Господу забавой.
Влюбившийся в Марину Осип
стремглав бежит из златоглавой.
2010
«Соприкосновение губ…»
* * *
Соприкосновение губ —
и мы отступаем к постели.
Под старость становишься скуп
на тетеревиные трели.
Так юноша жадный и злой,
томясь предвкушением плоти,
себя ощущает стрелой
в полёте.
2010
«Твори, выдувай пузыри…»
* * *
Твори, выдувай пузыри,
короче: живи.
Так много чужого внутри,
отравы в крови.
И будь благодарен, свинья,
за несколько нот.
Чужая строка как своя
под сердцем кольнёт.
2010
«Ужас ночной морзянки…»
* * *
Ужас ночной морзянки,
посланной в никуда.
Ты — дед Мазай. Мы — зайцы.
Подступает вода.
Умствований помимо,
всё замутняющих лишь,
просто спаси и помилуй.
Или — хотя бы — услышь.
2010
«хоть пинь-пинь-пинь, хоть бошку в корень вымой…»
* * *
хоть пинь-пинь-пинь, хоть бошку в корень вымой —
всё нет ответа на вопрос «зачем»
чем больше слов — тем Слово уязвимей
перед косноязычием
их столько сказано по дури для продажи
что руки опустить не мудрено
и слово падая кругов не порождает
но камнем ухает на дно
2010
«Нам с детства сапогами в бошку вбита…»
* * *
Нам с детства сапогами в бошку вбита
прекрасной демократии модель.
Две женщины — Свобода и Фемида —
её качают колыбель.
Свобода любопытна, как Пандора.
Фемида то продажна, то слепа.
А в результате жулика и вора
боготворит толпа.
2010
Безделка (Позабыв о бабьем лете…)
Позабыв о бабьем лете,
нá люди выходит леди.
Леди вид
ледовит.
Подо льдом —
сплошь дурдом.
Растопи
и терпию
2011
Искусство («Так много хочется сказать…»)
Так много хочется сказать,
а время истекло.
В костре горит сухой кизяк,
и от него тепло.
В конце концов не всё одно
тем, кто огнём согрет,
что им вчерашнее говно
даёт тепло и свет?
2011
«Когда беспомощно и дико…»
* * *
Когда беспомощно и дико
я упаду, держась за грудь —
там, где окончился мой путь,
возникнет крохотная дырка.
Кому конкретная потеха,
кому — тоска и благодать.
Зияет на небе прореха
и Бога сквозь неё видать.
2011
«В покойном Советском Союзе…»
* * *
В покойном Советском Союзе
нам нравилось ползать на пузе.
Пусть недоставало отваги —
зато было вдосталь бумаги.
А нынче мы сказочно прытки,
продвинуты в смысле потех.
Отваги хватает в избытке.
Бумаги не хватит на всех.
2012
«Однажды нефть иссякнет в трубах…»
* * *
Однажды нефть иссякнет в трубах,
газ испарится — и тогда
нахлынет новая Орда,
чтоб жировать на наших трупах.
Страшусь, не упасут Россию —
страну рабов, страну воров —
ни наши скрепы голубые,
ни мощь державных шомполов.
2012
«Глаза сияют, хвост трубой…»
* * *
Глаза сияют, хвост трубой,
сарказм неизлечим.
Скажи мне просто: что с тобой.
А впрочем, помолчим.
Пусть всё как в зеркале кривом
теперь — но ты же не
поймёшь: прощаться с волшебством
пристойней в тишине.
2012
«Давление было ни к чорту. Звук…»
* * *
Давление было ни к чорту. Звук
царапал иссохший рот.
Ни верных друзей, ни неверных подруг.
И только отважный кот
за мной спускался в нижний астрал —
звучащей шкуркой согреть —
пока я медленно умирал
и всё не мог умереть.
2012
«Закон заплутавших во мгле…»
* * *
Закон заплутавших во мгле,
погрязших во зле:
сперва мы живём на земле,
а после — в земле.
Но ангельский полк в патруле
парит на часах.
Сперва мы живём на земле,
потом — в небесах.
2012
Золотой Век (Насильничали, резали…)
Насильничали, резали
и лгали — но зато
мы беспрестанно грезили
о Веке Золотом.
Знать, на земле Утопию
не сотворить без скотства.
Господь простит подобию
с оригиналом сходство.
2012
«Какая печальная нота…»
* * *
Какая печальная нота
в мелодии этого лета.
Протянешь ладонь — и природа
тебе снизойдёт до ответа
нечаянной каплей, листвою,
пусть даже помётом пичуги.
За всё воздаётся с лихвою
слепцу и пьянчуге.
2012
Лебединое озоро… («— Хорошо, когда герла…»)
— Хорошо, когда герла
хорошо одета.
Ведь когда она голá —
тяжко для бюджета.
— Нет, ни в голой, ни в одетой
не найти идиллии.
С виду все они — Одетты,
изнутри — Одиллии.
2012
Молитва («Господи, я не хочу…»)
Господи, я не хочу
клянчить Тебя ни о чём.
(А обратишься к врачу —
скажет: стокгольмский синдром.)
Вот он я — в полушажке
от приоткрытых ворот.
…Кактус, стоящий в горшке,
верит, что он зацветёт.
2012
Мотылёк («Чтобы стрезва проговорить „прости“…»)
Чтобы стрезва проговорить «прости»
всем тем, кого по жизни не сберёг —
закрой глаза и душу отпусти.
Пусть упорхнёт как мотылёк.
Пускай она сгорит как мотылёк,
испытывая нестерпимый стыд.
Тогда есть шанс, что ежели не Бог —
сама себя простит.
2012
Муза («Музы случайный визит…»)
Музы случайный визит.
Случка, за ней — перекур.
Сколько же можно твердить
женщине: чур меня, чур?!
Сколько же в ступе толочь
речь — покамест она,
как загулявшая дочь,
не утечёт в письмена?
2012
Надежда («На краешке взгляда далёкий…»)
На краешке взгляда далёкий
надежды дрожит костерок.
Опять дураки и дороги.
Куда ж без дорог.
Обжившись в наследственном сраме,
мы верим заушной лапше,
что с умниками и путями
комфортней душе.
2012
«Облако кучевое…»
* * *
Облако кучевое
в омуте синевы.
Осень, и всё живое —
вплоть до иссохшей травы —
тянется к солнцу. Ты же
привык оставаться в тени.
Тихо. Ещё тише —
собственный сон не спугни.
2012
«Он ненавидел слово „раб“…»
* * *
Он ненавидел слово «раб»
и был растерзан вскоре,
а нам задуматься пора б,
что по уму — и горе.
Без горя суетливый ум
силён лишь потешаться.
И не с кем по пути в Арзрум
хотя бы попрощаться.
2012
«Они поклоняются Зверю…»
* * *
Они поклоняются Зверю
и праведным гневом кипят.
А я — не по правилам — верю
в Того, Кто был властью распят.
Пусть нас ужасающе мало,
а их предсказуемо много,
но — что бы толпа ни визжала —
последнее слово за Богом.
2012
«Очухайся и отлежись…»
* * *
Очухайся и отлежись
как мудрое зверьё.
Вернулась нищенская лжизнь,
но принимать её,
пожалуй, просто mauvais ton —
особенно когда
бунтует мыслящий планктон
в утробе у кита.
2012
Песок «Тот, кто пустыню жизни пересёк…»
Тот, кто пустыню жизни пересёк
пока пески под солнцем золотели,
со мною согласится, что песок
на миражи затейлив.
И дело не в залётных голосах,
густеющих в преддверии заката.
Я иссякаю, как песок в часах,
а что там, в нижней колбочке — загадка.
2012
«Вот вам пейзаж для маргинала…»
* * *
Вот вам пейзаж для маргинала:
ночь, ледяная рябь канала,
аптека, улица, фонарь,
разбитый при советской власти
никак не ввинтит государь.
Он озабочен сменой масти.
Зато коптилка Ильича
беспрецедентно горяча.
2012
«Пока Россия прирастает мясом…»
* * *
Пока Россия прирастает мясом,
оскудевая серым веществом,
желание считаться средним классом
законно в индивиде волевом.
Как ни крути, а с юными сравненье
отнюдь не в пользу нашей нищеты.
Жрать хочется, но тест на усредненье
мне не пройти.
2012
«Покамест умствовал, позировал…»
* * *
Покамест умствовал, позировал
и интересничал, мудила, —
такая муть в душе пузырилась.
Потом она перебродила.
Теперь и подсознанку впору слить,
и утвердиться, что по счастью
я ничего не должен поросли
бессмысленной и беспощадной.
2012
Римейк («Свободы, Равенства и Братства…»)
Свободы, Равенства и Братства
недолго тешил нас флэшмоб.
Свобода превратилась в блядство,
а Равенство похерил коп.
Но дойные простолюдины
и правильные пацаны
равнó равны пред гильотиной.
И перед Господом равны.
2012
«Сколь трогательна и нелепа…»
* * *
Сколь трогательна и нелепа
Руси иззябшая душа.
Не стоит вглядываться в небо —
там не увидишь ни шиша.
Вновь переполнены погосты
дешёвым мясом бедноты.
Поодиночке гаснут звёзды.
Теперь заместо них — кресты.
2012
«Социальные сети…»
* * *
Социальные сети,
полицейские каски.
Мы, как малые дети,
жить не можем без сказки.
В этом пошлом резоне
все повинны отчасти.
Педофилы на зоне.
Пидорасы во власти.
2012
«Стремление прославить имя…»
* * *
Стремление прославить имя
законно для белковых тел.
Пока мы были молодыми,
мир уморительно дряхлел.
С годами притупился голод,
кураж осел на дно строки.
Мир восхитителен и молод,
а мы — почти что старики.
2012
«У поцелуя привкус мыла…»
* * *
У поцелуя привкус мыла
и внешние слова — как ветошь.
— Не заморачивайся, милый,
напрасно — всё одно не въедешь.
Она ещё тебя дурачит
и провоцирует скандал.
Любовь ушла, а это значит,
что ты — расходный матерьял.
2012
Феминизм («Кружавчики, рюшечки, выточки…»)
Кружавчики, рюшечки, выточки,
гадания до зари.
А тётеньки нынешней выточки
намного сложнее внутри.
Успешливей и откровеннее
мозги мужикам починяют.
Но будто бы сходят с конвейера,
и сборка уже не ручная.
2012
Актуальненькое («Мальчикам нравятся девушки…»)
Мальчикам нравятся девушки,
но девушки любят денюшки,
лохушек меж них не найдёшь… Увы,
девушки нынче недёшевы
и без гормональной паники.
Предпочитают, чтоб папики
окольцевали им пальчики…
А папикам нравятся мальчики.
2013
«Баба с возу — и вскачь кобыла!..»
* * *
Баба с возу — и вскачь кобыла!
К финишу первой придёт колесница!
Память уже почитай забыла,
но телу всё ещё снится:
хрипящая бешеная менада
на добела раскалённой постели.
Чтобы писать о любви — надо,
чтобы она отпустила.
2013
«Бросив вызов Творцу, быть собой устаёшь…»
* * *
Бросив вызов Творцу, быть собой устаёшь,
ибо люди — лишь твой матерьял.
Храм, что ты сотворил, ни на что не похож.
Но кураж состязанья пропал.
Сколько хочешь башкою о стенку стучи,
но в итоге влюбляешься сам
в эти души, калёные как кирпичи,
из которых воздвигнется храм.
2013
«В стране от страха всяк трясётся…»
* * *
В стране от страха всяк трясётся
и вкалывает задарма.
По Пушкину: мороз и солнце.
На деле — лютая Зима.
Свирепа и крепка, Зима, ты.
Твои студёны казематы.
Но Солнце силу наберёт —
и всё пойдёт наоборот.
2013
«Вот и чай горячий отпит…»
* * *
Вот и чай горячий отпит,
вот и утеплились ноги —
но не помогает опыт,
и в простуженной берлоге
человек дыханьем холит
индевелое стекло.
Для того и даден холод,
чтоб ценили мы тепло.
2013
«Дерьмо за кошкой убирая…»
* * *
Дерьмо за кошкой убирая,
я благостен и небрезглив:
всё ж не пропагандистский слив,
не умствованья попугая.
А у хвостатого — истерика...
Всё с перепугу не поймёт,
что сколько бы ни гадил кот —
любимее не сыщешь зверика.
2013
Голгофа («Наступленье нижнего астрала…»)
Наступленье нижнего астрала
происходит, как в дурном кино.
Ангельская армия устала,
а покорным смертным всё одно —
им бы для начала жизни просто…
Но восстал, и превратился в миф
кроткий смертник небольшого роста,
ход Истории переломив.
2013
«Гражданская война…»
* * *
Гражданская война
накрылась. Тишь да гладь.
Теперь у нас страна,
где всем на всё плевать,
обрекшая страдать
детей и стариков.
Вы звери, господа.
Да я и сам таков.
2013
Елизаветинцы («У юности — зерцало…»)
У юности — зерцало.
У зрелости — горнило.
Всё это отрицало
бумагу и чернила.
Империю растащат…
Но будут несравненны
воителей блестящих
корявые катрены.
2013
«Забыл, а всё одно болит…»
* * *
Забыл, а всё одно болит —
как Родина в изгое.
Свирепый труд, кромешный стыд
и укрощённый голос
лишь для того, чтобы она —
в объятиях мужчины
заснув, удовлетворена —
проснулась без причины.
2013
Завет («Когда придёт пора понять…»)
Когда придёт пора понять,
что ты — музейный экспонат,
достань заветную тетрадь,
рождённую тому назад.
Сожги позорный экспонат,
чтоб им не засорять музей!
Разбей! Не как садовник — сад,
но как скрижали — Моисей.
И этот выплеск нечистот
живей подвижной ртути,
покамест льдом не зарастёт
рябь жутковатой мути.
2013
Поцелуй («Горячо и горько…»)
Горячо и горько.
Холодно и сладко.
Острая иголка.
Нежная заплатка.
Присосался к меху
с вкусом шалых вишен.
Залатал прореху,
чтобы дух не вышел.
2013
«Прежде ты стишки кропал…»
* * *
Д. Н.
Прежде ты стишки кропал —
а потом запел.
Выдохнул свой самопал —
к вдоху не поспел.
Всё, расслабься: ты же ну
точно — не слабак.
Можешь слушать тишину…
Ну а нам-то как?
2013
«С детства не хватало зла…»
* * *
С детства не хватало зла,
чтоб ответить за козла.
Обтесался, все дела —
стало не хватать добра.
Жизнь как лёд на солнце тает,
но ценитель чистых нот
всё ж чужого не хватает
и под жопу не гребёт.
2013
«С мелкими — дурею…»
* * *
С мелкими — дурею.
Огрызаюсь грозно.
Надо б стать добрее —
да, наверно, поздно.
Мы за них в ответе,
но — не лицемеря —
раздражают дети.
Умиляют звери.
2013
Синопсис I («Милостив Лопе де Вега…»)
Милостив Лопе де Вега,
хоть и немного напыщен.
Чаще удел человека —
вовсе остаться без пищи.
Чтобы он вечно был возле,
не вызывал опасения…
И не из вредности вовсе —
мягко собаке на сене.
2013
Синопсис II («Рычи или виляй хвостом…»)
Рычи или виляй хвостом —
слова твои пусты и пресны.
Похоже, дело вовсе в том,
что ум со счастьем несовместны.
Умом Россию не понять —
ответит Тютчев Грибоеду.
А тот: «Карету мне, карету!»
И — долг гражданский исполнять.
2013
Синопсис III («Наверно, он исподтишка…»)
Наверно, он исподтишка
решил нас разыграть:
Христос, на острие штыка
несущий благодать.
Удел подобных шутников
безумием чреват…
И только лезвия штыков
острей тысячекрат.
2013
«Слово отлилось в знак…»
* * *
Слово отлилось в знак.
Лист раскалён добела.
Может, не стоит так?
Не доведёт до добра.
Вон Хармсу не повезло:
мог бы остаться цел,
но кокнул стихом стекло
и вскоре заледенел.
2013
«Со временем каждый заплатит…»
* * *
Со временем каждый заплатит
за то, что он в жизни любил.
Боюсь, капитала не хватит —
скупец ничего не скопил.
При нынешней жизни нелепо,
когда легковесна мошна.
Откуда при взгляде на небо
такая тоска и вина?
2013
«Терпения недоставало…»
* * *
Терпения недоставало,
чтоб текст довести до ума.
Но времени было навалом,
и было оно задарма.
А нынче терпенья навалом,
да времени нету уже.
Пора расстараться о малом:
о совести и о душе.
2013
«Утреннее пробуждение…»
* * *
Утреннее пробуждение
в мир невесёлых чудес.
Комната ждёт подтверждения
что я воскрес.
Но ничего человечьего
в морде из зеркала нет.
Плакаться нечего. Нечего
пробормотать напослед.
2013
«Украйна гордится…»
* * *
Украйна гордится
своей самостийностью,
а Русь матерится,
пытаясь спасти её.
Славянская раса
совместно беду мает:
там — Рада не в радость,
здесь — Дума не думает.
ноябрь 2013
«— Чтой-то духовность в цене…»
* * *
— Чтой-то духовность в цене —
видимо, дело к войне.
С очередной Мировой
хрен кто вернётся живой.
— Так ведь давно уж идёт.
А ты и не знал, идиот?
Власть — против частных людей.
Грешники против чертей.
2013
Шизофрения («Двух голосов не надоест…»)
Двух голосов не надоест
проникший в черепушку шёпот:
— А если Он и вправду есть?
— Так и Его ж зафотошопят…
Ужель бессмысленен их спор —
в который вслушиваться трушу —
как косных туш стеклянный взор
на ускользающую душу?
2013
«Я эту женщину любил…»
* * *
Я эту женщину любил —
светло, бездумно, шало.
Меж тем её другой купил.
Она не возражала.
У тёток этика своя:
чтоб поверней продаться,
они, на прошлое плюя,
умеют оправдаться.
2013
Данное произведение является собственностью своего правообладателя и представлено здесь исключительно в ознакомительных целях. Если правообладатель не согласен с публикацией, она будет удалена по первому требованию. / This work belongs to its legal owner and presented here for informational purposes only. If the owner does not agree with the publication, it will be removed upon request.
